Неизменная любовь
Шрифт:
И действительно вернулся с пакетом, но его он на кровать не швырнул. Сел сам и аккуратно вынул из первого пакета еще один, а из него еще… вернее, уже что-то в упаковочной бумаге. Платье… Белое… Нет, все же цвета слоновой кости…
— Платье принцессы? Ты сдурел? Ты за этим ездил?
Он молча кивнул, закусил губу, затем облизал ее и выдохнул:
— Платье королевы. Моя принцесса чуть-чуть подросла.
Я тронула его пальцами за локоть. Для этого пришлось чуть приподняться, ну и пусть…
— Слав, сейчас не семнадцатое января, кажется…
Он снова улыбнулся,
— Ты все равно его раньше не наденешь, — он не смотрел на меня. — Если вообще когда-нибудь наденешь. У нас с тобой совершенно разные вкусы. Во всем…
Я отдернула руку, точно обожглась.
— И зачем ты тогда сжег бак бензина, скажи на милость?
Он пожал плечами. Так просто. Будто я спрашивала его о прогнозе погоды. Снова смотрит в сторону, хотя я, кажется, уже просверлила в его затылке дырку!
— Вот за этим…
Оставаясь ко мне вполоборота, но на мгновение все же взглянув в лицо, Слава протянул мне коробочку из ювелирного магазина. Раза в три больше утопшей предшественницы. Ничего не спрашивая, я взяла ее и открыла. На этот раз мне преподнесли кулон на витой цепочке и серьги. Жемчужные слезки с бриллиантами.
— А кольцо к ним не прилагается? — спросила я довольно бодрым голосом. Не для того, чтобы напомнить про вчерашнее, а чтобы Березов наконец обернулся.
Но он не обернулся, сунул руку в карман брюк и вуаля… Новая коробочка. Или…
— Так ты ее не выбросил?
Я даже чуть подскочила от удивления, позабыв про ногу. И снова удивилась — нога не болела, мазь оказалась волшебной.
— Выбросил. С утра полчаса в ледяной воде и я ее нашел, — головы Слава так и не повернул. — Держал всю дорогу открытой на торпеде, но внутри все равно не просохло, так что переложи кольцо в другую коробку, если… Если, конечно, хочешь…
Я снова приподнялась и даже чуть подвинулась к нему, смяв одеяло, на котором лежала. Уже не дотронулась до локтя, а сжала его так крепко, точно выпустила когти. Слава наконец повернулся ко мне. Глаза в глаза, а что в этих глазах — не понять.
— Ты мне так и не ответил, ты мне веришь или нет?
— Или да, — произнес он по слогам и в свой черед поймал в ладони мои локти. — Яна, мне хочется поверить. Даже не так… Пусть у тебя ничего не было с этим Артемом вчера, но как мне быть уверенным в завтрашнем дне?
Я хотела вырвать локти, но в последний момент передумала. Дома, кроме нас, никого — самое время поговорить. А бриллианты могут полежать в сторонке, и собака может поскулить за закрытой дверью, не беда. Беда другое — тема наших семейных разговоров.
— Слава, почему вообще ты должен сомневаться? Я давала тебе повод? Скажи честно.
Он опустил голову и покачал ею. Долго-долго, точно маятник.
— Ты самая лучшая Яна. Дело во мне. Я только сейчас понял, насколько тебя старше. Раньше я гнал эти мысли прочь. Ну… выгребем, что уж там… Утешал себя тем, что ты тоже уже не девочка, — он вскинул на меня глаза, улыбнулся краешком рта и снова уставился в покрывало. — Но ты все еще девочка, понимаешь?
— Слав, только в этом дело? Мне вот кажется, что нет. Давай уж, вычеркивай из своего списка постель. Что там у тебя еще осталось?
Теперь он смотрел мне в глаза.
— Да ничего не осталось, Яна. И я не уверен, что что-то было. У нас не оставалось ни на что другое времени. Мишка был важен, не спорю, но мы как-то на нем зациклились, что ли… Вернее, я. Хотя я, кажется, только и делал, что охотился на мамонта.
Его пальцы с локтей скользнули мне на пальцы, но не сжали их, а просто накрыли.
— Ян, я тебе вообще нужен для чего-то другого?
В голове, как когда-то давно, когда мне было всего семнадцать, закрутилась песня Ирины Аллегровой: «Ты мне нужен, как свет весны грозе, ты мне нужен, ты не такой как все…»
— Мамонт уже пойман, — продолжал мой муж между тем. — Нам хватит до конца наших дней, если сильно не кутить. А другое как бы… Я не хочу об этом, сама понимаешь почему… Что мы будем делать вместе?
— Жить, — ответила я просто, хотя не совсем понимала смысловое наполнение этого глагола. Как раз жить у нас и не получалось.
Слава молчал. Тоже думал, что такое жить.
— Слушай, пошли в тир, что ли, сходим…
Увы, на мое предложение он не отреагировал даже улыбкой. Тогда я открыла злосчастную коробочку и сама надела новое кольцо на безымянный палец левой руки. Заменять им то, что я гордо носила двадцать четыре года, я не стану в любом случае.
— Иди завтракай. Сам. Захочешь, поднимешься ко мне. Я к тебе не спущусь…
Я говорила слова с улыбкой, но все равно использовала приказной тон. Он поднялся с таким же тяжелым вздохом, с каким до сих пор сидел на кровати.
— Слав, до эНГэ мне есть что делать: буду гладить тебе рубашки. А потом вдруг у вас на кафедре корпоративчик какой замутят с членами семьи — тогда я надену туда новое платье. А в феврале у ребенка свадьба, и мы можем заодно покрутиться по острову или смотаться в ту же Англию. Смотри, сколько уже планов на жизнь. Куда тебе больше?
Губы мужа чуть дрогнули. В улыбке ли?
— Ты забыла включить сюда театры, выставки и прочую свою фигню. А где во всем этом я?
Я хотела выдохнуть, тяжело и громко, но решила вложить всю силу в голос.
— Знаешь, Березов, хочется ответить грубо. Именно там! У тебя нет никаких интересов, вот в чем главная проблема. Тебе не нравится читать, тебе просто скучно. Иначе бы ты хоть иногда, хоть в аудиоформате, брал книги, пока работал в офисе. Собаку ты тоже завел от скуки, чтобы тебе было что делать — гулять, дрессировать, кормить… Может, тебе какой-нибудь новый бизнес замутить, помимо своих игр на бирже? Я даже не знаю, какой… Но я понимаю, что студенты могут достать, и не заставляю тебя преподавать, если надоело, но и запираться в четырех стенах нельзя. Спорт для тебя тоже рутина. Это как почистить зубы, чтобы не идти лишний раз к стоматологу. И пока ты не придумаешь себе нормальное занятие, будь любезен, делай то, что делаю я. И, главное, я же не прошу от тебя невозможного. И я устала слышать: сходи сама в театр, мне это не интересно. А мне твоя рыбалка не интересна, но я иду на нее, и как дура сижу с удочкой.