Неизменная любовь
Шрифт:
— А я, как дурак, выходит, должен сидеть в театре?
— Почему как дурак? Как муж.
— А дура у нас синоним жены, что ли? Следуя твоей логике. То есть ты чувствуешь себя со мной дурой? Ну так поумней, пока не поздно, уходи…
Господи! Какое счастье, что он не принимает экзамены! Извратит же все слова!
Я свесила с кровати ногу и вновь почувствовала боль, которая электрическими разрядами пошла от пальцев вверх к коленке.
— Не могу! Не могу никуда от тебя уйти, не видишь, что ли?!
Хотелось свести все к шутке, но мой «пингвин»
— Слав, серьезно тебе говорю, ну хватит… Пожалуйста, накорми себя сам. Я не могу этого сделать. Но если ты спустить меня вниз, я выпью с тобой кофе. А хочешь, поднимайся ко мне. Можем перейти на диван или… Остаться в постели.
Слава не сводил с меня взгляда. Нет, взгляд его все же бегал от лица к забинтованной ноге.
— Я бы остался с тобой в постели без завтрака. Но, увы, ты у нас колченогая… В наших отношениях действительно нет места для романтики. Подари я тебе кольцо не на пристани, ты бы осталась цела.
Я улыбнулась. И с каждой секундой улыбалась все сильнее и сильнее.
— Ну, если бы мой муж не считал свою жену конченной дурой, то он бы точно не поверил, что она может изменить ему так открыто с парнем, который, кроме всего прочего, еще и на него работает. У меня реально в голове это не укладывается… Ты действительно считаешь меня полной идиоткой?
Его лицо не осветилось даже румянцем гнева, не то что улыбкой!
— То есть о твоей измене я никогда не узнаю?
Я кивнула.
— Слав, потрать лучше силы на изучение английского. Он теперь тебе просто необходим. Думаю, это даже круче нового бизнеса. Он отлично встряхнет тебе мозги и в голове не останется места на всякую херню.
— А на тебя?
— Я к херне себя никогда не относила. И, думаю, мне придется самой тебя учить. Вряд ли у кого-нибудь хватит на тебя терпения.
Он был уже в двери. И теперь шагнул обратно и, опустившись передо мной на колени, протянул ко мне ладошку.
— Что? — не поняла я.
— Отдай кольцо. Я сам хочу надеть его тебе на палец. И в конце концов услышать от тебя — да.
Я скинула кольцо. Он взял его двумя пальцами и задал вопрос, с которого началась наша вчерашняя увечная ссора, и я ответила ему «да». А какого ответа он от меня ждал?
— А теперь жених может поцеловать невесту, — улыбнулась я, снова почувствовав на пальце кольцо.
— И только? — Слава забавно поднял брови.
— У меня нога. Или ты забыл?
Я попыталась приподнять ногу, но Слава перехватил мою коленку.
— Это даже хорошо, что у тебя нога. Когда будешь ойкать, я смогу представить себе, что это от чего-то другого.
Я снова улыбалась. До ушей.
— Березов, почему твое чувство юмора иногда тебя подводит?
Он пожал плечами. Забавно так.
— Не знаю. Думаю, я слишком долго женат. И это уже не лечится.
Его губы нашли сначала мой лоб, затем нос и наконец губы. Нога ныла, но я не хотела разводить рук, которые сомкнулись за его уже чуть влажной шеей. Я не хотела разводиться… с этим мужчиной.
Глава 9 "Шорохи и вздохи"
Хорошо все-таки иметь собаку — она залаяла, и мы с Березовым избежали знаменитой сцены из не менее знаменитого фильма «Москва слезам не верит». Впрочем, мне нужно было всего лишь одеться. Что я делаю в такой час в постели, меня бы никто по-любому не спросил. Телевизора наверху нет, так что, понятное дело — болею. Снова болею дядей Славой, который, наспех одевшись, сбежал вниз к нашим гостям всех мастей и возрастов.
— Тебе не лучше?
Интересно, теща с разрешения зятя поднялась к нам в спальню или все-таки вероломно нарушила оговоренную границу?
— Мам, мне давно не было так хорошо, — сказала я правду. — Меня обхаживают в кой-то веке.
— Да тебя всю жизнь обхаживают!
Интересно, это она сказала со злостью или с завистью? Какая разница… У меня сейчас нет сил злиться. Закончились.
— Мам, ты вставать не будешь?
У меня здесь что, проходной двор?
— Нет, Миш, я лучше полежу… Вы уж там сами похозяйничайте, ладно? И как было? — спросила я наконец то, что нормальные люди спрашивают сразу.
Но я не была сейчас нормальной. Сейчас я была счастливой.
— Хорошо было.
Здорово, когда всем хорошо…
— Нам даже экскурсию по музею провели, все инструменты включили, — Мишка присел в ногах кровати. — Шикарный английский у финнов. Никогда прежде не замечал этого.
— Надо было больше с ними общаться в свое время. Мой английский от финнов. Миша, ну иди уже к Эйлин. Не оставляй ее одну с глухонемыми!
Не то чтобы я так уж сильно переживала за ирландку. Мне просто хотелось закрыть глаза и полежать в тишине. Помечтать, что все неприятности позади. Я надеялась, что прихлопнула хотя бы самых крупных Березовских тараканов — той самой ногой, которая снова начинала ныть.
— Ян, намазать ногу?
Нет, тишина и покой мне только снятся! Я улыбнулась, и Слава тоже — интересно, мы подумали с ним об одном и том же? О том, что было тут во время чужой культурной программы.
— Яна, давай все-таки спустишься за стол, а то некрасиво как-то получается.
Я кивнула и позволила засунуть перебинтованную ногу в сапожок.
— Только не на руках! — я выставила вперед руки. — Я уж каким-нибудь макаром доковыляю до низа.
За столом был шведский стол — всего понемногу: баранина, рыба, картофельные лепешки, но никого ничто не смущало. Даже чуть-чуть поговорили, и я малость поработала синхронным переводчиком. Обсуждали музей музыкальных инструментов, а главным образом то, как это прекрасно, когда у человека есть страсть к чему-то, хоть тому же собиранию и ремонтированию механических пианин, патефонов и прочей музыкальной техники начала прошлого столетия. Страсть, помноженная на деньги, дает некоторым смысл к существованию. И еще дарит посторонним людям бесценные минуты соприкосновения с прекрасным. Я рада была говорить о музее, потому что очень боялась разговоров о Боге.