Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?
Шрифт:
В то же время проблема учета и налогообложения хозяйств населения может рассматриваться только как стратегическое направление, но не как тактическое действие.
Главным достижением социалистического периода были «уверенность в завтрашнем дне» и надежда на государство, гарантировавшее занятость, зарплаты, пенсии и льготы определенным категориям граждан.
При переходе к новым условиям именно эти гарантии были утрачены.
И хотя с конца 1990-х годов пенсии регулярно выплачиваются, люди все равно недовольны. А ведь пенсионеры сегодня обладают наибольшими социальными гарантиями и зачастую (если у них нет детей-тунеядцев и алкоголиков) при дешевизне жизни в деревне и наличии собственного огорода являются сравнительно обеспеченной частью сельского населения. Трудоспособным порой приходится труднее. Многие потеряли работу. Те, кто числится в колхозах, часто не имеют гарантированного заработка. Да и сами заработки низки и нередко выдаются не деньгами, так что приработки необходимы. Число тех, кто извлек реальные выгоды из изменившихся условий и, главное, осознает это, мало. В целом, учитывая не только объективные реалии, но и консерватизм сельских жителей и долгий отрицательный отбор при миграциях из деревни в города, сложившаяся система не устраивает подавляющее большинство сельских жителей. Большое число неудовлетворенных экономической системой означает, что социальные издержки произошедших изменений слишком велики (Смирнов, Сидорина 2004:251). Однако новая социальная политика все же имеет некоторые положительные стороны: появились пособия по безработице (хотя ими охвачена малая толика нуждающихся в них) и специальные фонды занятости, созданы Пенсионный фонд и Фонд медицинского страхования.
Экономика и социальная сфера тесно взаимосвязаны. Процессы, которые происходят в этих областях в последнее десятилетие, нельзя однозначно расценивать как «ухудшение». Укрепление товарности индивидуальных хозяйств и появление фермеров – несомненное достижение современной эпохи. Тем не менее будущее агропроизводства России – все же за модернизацией технологий, которая по силам лишь специализированным предприятиям. Это не значит, что мелкое индивидуальное хозяйство вскоре исчезнет, – механизмы вписывания тех, кто хочет производить товарную продукцию на своем участке, в общую систему взаимодействия разных укладов несомненно возникнут.
Однако на нынешнем этапе подавляющему большинству сельских, а то и городских жителей свое сельское хозяйство необходимо. Рассмотрим, в чем же сейчас нуждаются эти люди и как им можно помочь. Главное – ограничить власть чиновников и создать такие условия, при которых те, кто может и желает хозяйствовать на земле, могли бы реализовать свои возможности, а те, кто ведет хозяйство вынужденно, могли найти иные заработки. При этом излишки помощи также опасны, как и ее отсутствие. Иждивенчество (и в общественной, и в производственной сферах) закрепляется очень быстро, лишая людей воли.
Не надо раздавать людям, которые еще могут работать, рыбу, дайте им удочки. Они уже доказали, что смогут поймать ее сами.
Что же, на наш взгляд, нужно делать властным и общественным структурам разных уровней для улучшения уровня жизни населения и стимулирования его трудовой активности в частном секторе?
I. Признать труд в своем хозяйстве равноправным с другими
2. Не ограничивать землепользование мелких хозяйств. Как показывает опыт предыдущих десятилетий и даже кризисного периода, хозяйствам населения не надо много земли. Они используют ее очень рационально. Поэтому не следует опасаться, что они начнут «загребать» земли, а напротив, следует предоставлять им столько земли, сколько они захотят и способны будут обработать. Тем более что за исключением некоторых районов землеобилие России позволяет это делать.
3. Не вводить налогообложения индивидуальных хозяйств. Проблема учета и налогообложения хозяйств населения не может быть решена в ближайшее время. Введение контроля и налогов, кроме небольшого земельного, отпугнет население. Во-первых, потому что здесь нельзя выделить объект налогообложения: ни один формальный критерий работать не будет. Искусственная дифференциация хозяйств населения в целях налогообложения практически невозможна и только откроет дорогу чиновничьему разбою. Как было показано в разделе 5.5, ни площадь земельных участков, ни количество скота не определяют товарность хозяйства. Как отделить старушку, периодически продающую пучок морковки и козье молоко, от семьи с плантационным огуречным хозяйством, если размер участка у них одинаков, а старушка к тому же имеет скот? Во вторых, хозяйства населения, быть может, самый яркий пример отделения человека от государства. Очередное вмешательство государства с его бюрократией, налогами, запретами, ворохами бумаг может убить то, что не удалось искоренить ни Сталину, ни Хрущеву.
Это может показаться несправедливым по отношению к другим производителям. Это вызовет неравенство. Но сейчас следует преследовать две главные цели: 1) чтобы у людей появились деньги, а следовательно, начал развиваться рынок в деревне, и 2) чтобы они убедились, что своим трудом можно чего-то добиться. Налоги нужны, но не с хозяйства, а с проданной продукции, учет которой сейчас невозможен. Отсюда – следующий пункт.
4. Способствовать созданию инфраструктуры сбыта частной продукции. Только возникновение развитой сети оптовых рынков, аукционов и организаций, занимающихся скупкой продовольствия и доступных любому производителю, даст хозяйствам населения возможность выйти из тени неформальной экономики и перейти к нормальному функционированию в агросистеме с налогообложением и т. п. А это долгий и сложный процесс, который требует участия региональных властей. До тех пор пока люди продают свой товар на ящиках в городах или сдают частным перекупщикам, до тех пор пока власти не создают нормальные условия сбыта, ни о каких налогах не может быть и речи.
Инфраструктура сбыта важна не только и не столько для налогообложения, сколько для развития индивидуального предпринимательства. Именно сбыт сейчас является одним из основных тормозов развития любых производителей агропродукции – и крупных предприятий, и фермеров, и хозяйств населения. Поэтому местным властям следовало бы приложить максимум усилий, чтобы облегчить и предприятиям, и населению реализацию товарной продукции, создавая оптовые рынки, ярмарки, в том числе и временные, аукционы по продаже скота, обеспечивая доступ на местные и крупногородские рынки и стимулируя малые предприятия по переработке сельхозпродукции.
Все это не означает, что спонтанные системы сбыта, в том числе и основанные на перекупщиках, плохи. Наоборот, чем их больше, тем лучше населению: такая конкуренция влечет за собой повышение закупочных цен. Эта система, скорее всего, сохранится. Но население нельзя ставить в зависимость от перекупщиков, у него должен быть выбор: сдать продукцию на рынок дороже и заплатить налоги, получив и социальные гарантии (а порой и дотации – см. ниже), или продать по низким ценам перекупщику – без налогов.
5. Стимулировать рост производительности труда и зарплат на тех крупных и средних предприятиях , которые смогли вписаться в новые условия. Это приведет к уменьшению вынужденного индивидуального хозяйствования на земле (страты малотоварных хозяйств). Тем самым увеличится доля тех, для кого товарное хозяйство стало основным занятием и источником доходов, и тех, для кого это жизненная необходимость, развлечение, отдых и т. п.
6. Способствовать постепенному повышению доли денежных выплат и совершенствовать систему взаимодействия крупных и мелких предприятий. Выход из кризиса крупных и средних предприятий означает постепенное восстановление денежной оплаты труда. Однако, как мы показали, происходит это неравномерно, и натуральная оплата в большей или меньшей степени будет сохраняться, поскольку носит взаимовыгодный характер. На данном этапе она спасает предприятия и поддерживает не только работников, но и их индивидуальные хозяйства. Однако натуроплата имеет и ряд недостатков. Помощь предприятий сильно зависит от их состояния и личности руководителя. А ведь если люди готовы держать скот, готовы расширять посадки овощей, это надо всячески поощрять, помогая им с кормами, с техникой и т. п. Нельзя ставить все это в зависимость от личных отношений с колхозным начальством. Даже при относительно сильных предприятиях тут необходимы некоторые социально-экономические гарантии сельских администраций. По существу, спорные вопросы взаимоотношений населения с предприятиями должны решать общественные органы, в том числе и органы самоуправления. Но их на селе что-то не видно, и в ближайшее время они вряд ли появятся. Вернее, в результате предстоящей реформы появятся, скорее всего, формально. Но и прежде и теперь организующим началом в сельской местности выступают не только колхозы, но и сельская администрация (см. раздел 6.2), и именно ей необходимы дополнительные функции контроля.
Однако дело не только в помощи и контроле. Самая главная неудача реформ – это разделение крупных и мелких хозяйств, неумение крупных предприятий сотрудничать с фермерами и хозяйствами населения, неумение местных властей увидеть в хозяйствах населения потенциал, который может обогатить коллективный сектор. Мелкие хозяйства могут быть органично вписаны в общую систему производства агропродукции, работая в качестве мелких звеньев производственной цепи, как это происходит в некоторых странах Центральной Европы. Однако это в любом случае должен быть выбор самих людей – работать ли им самостоятельно или в кооперации с предприятием. Сейчас производственные стратегии коллективных предприятий и хозяйств населения можно условно определить как «параллельные», а стратегии коллективных предприятий и фермеров – как взаимоотталкивающие. Но они могут быть взаимодополняющими и даже совпадающими.
7. Стимулировать частное животноводство. Опыт 90-х годов показал, что индивидуальные животноводческие хозяйства – по сравнению с коллективными – обладают огромными адаптационными возможностями. И если население готово держать скот, это следует всячески стимулировать. Уже сейчас при продолжающемся падении общественного поголовья скота его восстановление идет благодаря небольшим хозяйствам. Особенно это касается свиноводства.
8. Дотировать мелких производителей на региональном и районном уровнях. Дотировать можно необходимые хозяйствам ресурсы, например, удобрения или корма в тех районах, где нет больших объемов натуроплаты зерном. Но перспективнее дотировать продукцию. Если дотации вводятся, они не должны быть избирательными, и тем более их распределение не должно зависеть от чиновников. Дотации могут представлять собой, например, гарантированные средние цены на ключевые продукты в данном регионе. Такого рода система предполагает некоторую инфраструктуру сбыта (см. пункт 4) и широко применяется, например, в США, независимо от размеров производства. Хозяйства населения с их колоссальной трудоинтенсивностью и малыми издержками должны при такой системе сильно выиграть. Пока же дотации даются чаще коллективным предприятиям. Но почему только им?
9. Оказывать общегосударственную помощь. Помощь хозяйствам населения может оказываться и на общегосударственном уровне – в виде экономического стимулирования выпуска доступной по ценам малогабаритной техники, мелкорасфасованных удобрений и т. п.
10. Кредитовать население. Для тех, кто хочет работать самостоятельно, важно развитие системы кредитования населения. Для села это самый больной вопрос. Банки и предприятиям-то не доверяют, куда уж мужику… Но сейчас у населения появилась недвижимость, и проблема состоит только в том, что сельские жители с их поголовной финансовой и юридической неграмотностью не могут противостоять «акулам» бизнеса в тех районах, где земля имеет высокую цену. Это следует не только предвидеть, но и постараться создать некоторые гарантии для мелких владельцев земельной собственности.
11. Улучшать информационное обслуживание и обучение новым технологиям. Традиционные технологии хозяйств населения – это и гарантия их устойчивости, и тормоз развития. Информация о новых сортах и технологиях, о новых видах удобрений способствовала бы уменьшению зависимости результатов сельской работы от капризов природы.
12. Стимулировать экономическое развитие частных хозяйств через точки и ареалы роста. К концу 90-х годов стало очевидно, что растет экономическая поляризация агросектора. Ключевые, опорные предприятия и целые районы так или иначе адаптировались к новым условиям и расширяют производство, в то время как депрессивные районы все больше погружаются на дно (Нефедова 20036:135–141). Именно в определенных ареалах сельское хозяйство постепенно выходит из кризиса и становится вполне конкурентоспособным. Это относится не только к крупным предприятиям, но и к товарным хозяйствам населения, которые чаще всего находятся вне поля зрения региональных властей. А ведь это точки роста всего агросектора, обладающие большим экономическим потенциалом. Они могут создавать бренды района, а это и известность, и инвестиционная привлекательность. Например, когда мы были в луховицкой «огуречной стране», мы спросили редактора районной газеты, почему они не используют свою и российскую прессу для раскрутки «огуречного бренда», на что получили ответ: «О чем здесь писать, это же скучная обыденность». В результате «Праздник огурца» уже не первый год проходит в Суздале. Эта упущенная возможность – следствие отсутствия адекватной политики властей и внимания к рекламе собственной продукции.
13. Использовать политику приоритетов и поощрения лучших хозяйств. Хотя деревня постепенно привыкает к сегрегации населения, она еще не отошла далеко и от поголовной уравниловки. Правда, как мы уже говорили, здесь уже нет такого противодействия фермерам и товарным индивидуальным хозяйствам и их отторжения, какое наблюдалось в начале 1990-х годов. Многие поняли, что свое хозяйство может давать доход. Однако изменения в психологии – процесс длительный, и ему надо помогать. Люди долгие годы боялись иметь развитое хозяйство, ведь поощрялись «передовики» колхозного производства, а успешные «частники» подвергались жестокой критике. Надо всячески поддерживать именно хороших хозяев, вплоть до устройства конкурсов на лучший участок, на самый высокий урожай, на лучший скот и т. п.
14. Способствовать низовой кооперации частных хозяйств друг с другом, с фермерами, с местными предпринимателями, что по существу может стать своего рода возвращением к тем росткам кооперации, о которых писал в начале XX века А.В. Чаянов (Чаянов 1991) и которые сейчас можно встретить довольно редко. Особенно важна для хозяйств населения сбытовая, снабженческая и кредитная кооперация.
15. Внедрять переработку продукции, помогать в поисках инвесторов. Необходима помощь государства в поиске инвесторов, которые могут вложить деньги в переработку продукции хозяйств населения в тех районах, где есть ее большие излишки. Как было показано в разделе 5.3, частное предпринимательство, в сферу интересов которого входит и переработка сельхозпродукции, у нас еще в самом зачаточном состоянии. А ведь наличие эффективного перерабатывающего производства, местное сырье – мощный стимул развития индивидуальных хозяйств. Поэтому поощрение начинаний в этой области, включая дешевые кредиты и т. п., должно стать важной задачей местных властей.
16. Улучшать культуру и гигиену производства в мелких хозяйствах. Одной из важных проблем села является разнородность продукции хозяйств населения и несоблюдение санитарных норм производства. В каждом регионе необходимы специальные программы улучшения гигиены при производстве и хранении продукции, конкурсы на качество молока, овощей и т. п., стимулирование культуры производства через систему материальных поощрений.
17. Развивать несельскохозяйственные виды деятельности в сельской местности. Эта деятельность в сознании людей, выросших в индустриальном обществе, обычно связывается с размещением в сельской местности тех или иных промышленных предприятий. Однако главное для современной деревни – переход от моноаграрной занятости к социально-инфраструктурной (Зубаревич 2003:150), т. е. развитие сферы разного рода услуг. Именно по такому пути идут многие деревни в западных странах, где при сильной диверсификации деятельности собственно сельское хозяйство занимает в занятости местного населения очень скромное место [19] .
18. Улучшать условия жизни в деревне, строить дороги.
Не надо объяснять, насколько важны магазины, дороги, водопровод или хотя бы колонки в деревне. А ведь обустроенность местности и развитость ее связей с городом – главное условие не только для удержания в ней населения, но и привлечения в деревню активных молодых работников.
Степень товарности хозяйств населения при наличии предприятия или даже без него также напрямую связана с качеством дорог и степенью включенности района в общую систему связей. Даже там, где остались одни хозяйства населения, при наличии дорог и транспортной доступности деревень к ним начинают добираться перекупщики.
А это – «живые» деньги и полутоварное мелкое производство, причем не только сельскохозяйственное: едут за грибами, ягодами – лишь бы можно было добраться.
19. Помогать сельскому населению в решении жилищных проблем. В ряде областей, например в Белгородской, это делается с помощью специальной программы, в основе которой лежат кредиты на индивидуальное жилищное строительство, которые могут постепенно погашаться продукцией собственного производства. Но и без специальных программ именно строительство, ремонт, обустройство дома является одним из главных стимулов увеличения доходов, в том числе и с помощью своего товарного сельского хозяйства.
20. Не мешать городским дачникам , желающим жить в деревне, будь то в пригородах или в глубинке. И хотя они порой ускоряют социальную деградацию местной сельской среды, она произошла бы и без них, чуть позже, только тогда у умирающих деревень не было бы шансов даже остаться на карте. Если думать о сохранении обжитого пространства России, то дачники – эта та ниточка, за которую можно ухватиться, чтобы не оказаться в бескрайней тайге. Тем не менее взаимодействие дачников с местным населением весьма разнообразно и порой принимает форму конфликта. А ведь они чрезвычайно нуждаются друг в друге. Дачники дают местным людям работу и деньги, привносят иной образ жизни, расширяют их кругозор, увеличивают их экономические и социальные возможности. Деревенские снабжают горожан продуктами со своего огорода, помогают в строительстве, в познании местности. Однако часто их действия не согласованы и ограничиваются взаимодействием на соседском уровне. А ведь могли бы существовать временные пункты сбыта продукции индивидуальных хозяйств, пункты сбора сведений о строительных или ремонтных бригадах и т. п. Горожане, скучающие на своих дачах, не всегда способны самоорганизоваться, им тоже требуется помощь общественных структур или администраций для «внедрения» в местную жизнь, организации культурных программ, местных музеев и т. д.Поддержка хозяйств населения в депрессивных районах
Главным лимитирующим фактором во всех экономических и инвестиционных программах остается человеческий капитал.
Все предыдущие пункты касались экономических или социально-экономических форм поддержки хозяйств населения. Но в ряде случаев они нуждаются и в чисто социальной поддержке. Ведь главным лимитирующим фактором во всех экономических и инвестиционных программах остается человеческий капитал. Об этом постоянно забывают. Ведь только на стройки коммунизма можно было завезти столько молодых и активных людей, сколько нужно.
Что же нужно для улучшения социально-демографической обстановки в деревне?
1. Разработка механизмов учета человеческого потенциала, демографическая политика и политика закрепления мигрантов в деревне. Неправильная оценка человеческих ресурсов стала главной проблемой сельского хозяйства всей второй половины XX века, особенно функционирования крупных и средних агропредприятий. В настоящее время именно от человеческого потенциала зависит будущность тех или иных территорий, включая и находящиеся на них хозяйства населения. Тем не менее демографическая политика в нашей стране отсутствует полностью. Нет даже попыток стимулирования рождаемости, не принимается никаких мер, способствующих уменьшению смертности от неестественных причин, не ведется борьба с алкоголизмом, наркоманией. Если что-то и делается, то лишь в самом крупном масштабе, по личной инициативе руководителей предприятий.
Для последних лет главным явлением в этой сфере стало возвращение прежних трендов оттока местных жителей из деревни. Однако механизмы этого оттока теперь несколько изменились. Во многих районах почти полностью из деревни уезжает молодежь. Стремление к обучению в городе, всячески поощряемое родителями, в том числе и деньгами, заработанными с помощью своего индивидуального хозяйства, стало очень распространенным. Поэтому здесь чрезвычайно важно создание условий для возвращения молодых специалистов в деревню и содействие их адаптации. Очень сложно удержать приехавших в деревню из других регионов и бывших республик СССР. Ведь в подавляющем большинстве это выходцы из городов. Необходимо расширение сфер приложения труда, поощрение строительства жилья, предоставление кредитов и т. п. То есть решение социально-демографических проблем также лежит в экономической сфере и должно осуществляться на самых разных уровнях: федеральном, региональном и местном.
2. Поддержка в депрессивных районах в качестве социальных гарантов хозяйств населения даже нетоварных и малотоварных предприятий. Усиление уже давно идущей поляризации всего сельского пространства означает, что необходимо признать существование экономически депрессивных сельских районов и начать оказывать им специальную поддержку. Закрытие безнадежно убыточных предприятий может стать катастрофой для индивидуальных хозяйств (см. пример Каргопольского района в разделе 2.4). Такие предприятия могут быть переведены из категории экономических товаропроизводителей в категорию социальных гарантов индивидуальных хозяйств и должны работать только на свое население. Это и так происходит – но спонтанно: власти или махнули на такие предприятия рукой, или по-прежнему пытаются их спасти. Так не надо делать вид, что эти предприятия являются товарными производителями, тем более что долго это продолжаться не может. Для закрепления их нового социального статуса необходимы специальные решения на федеральном и региональном уровнях, в том числе списание долгов и дотации предприятию из региональных бюджетов. Если предприятию, в том числе и с помощью продукции частных хозяйств, удастся вернуться в состояние рыночного товаропроизводителя, это должно всячески поощряться. Там, где уже нет предприятий, координацию производства в хозяйствах населения частично берут на себя сельские администрации. Это тоже должно поощряться и поддерживаться материально на региональном уровне, т. е. сельские администрации при отсутствии предприятия должны получать те же дотации на содержание общей техники или лошадей, организацию ветеринарных услуг, сбыта и т. п.
3. Улучшение социальной защиты нетрудоспособных в деревне.
Не все способны к самообеспечению и ведению доходного хозяйства. Деревенские старики и инвалиды обладают всеми правами и льготами, которые гарантируют им федеральный и региональные бюджеты. Однако в деревне есть своя специфика, которая не учитывается в системе этих льгот. Это, прежде всего, малодоступность многих поселений и оторванность людей от элементарных благ. О какой социальной защите может идти речь, если в деревне осталось три старухи, не желающие перебираться в город? Ведь нет ни магазина, ни врача, ни сберкассы для получения пенсии. А ведь такие деревни – самые дешевые дома престарелых. Эти старухи при всей своей немощи, еще и часть продовольствия для себя вырастят, и выкормят кур. Необходимо специальное обслуживание нетрудоспособных стариков, включая медицинскую помощь и т. п. Проблемы эти могут быть решены на районном уровне. Это, кстати, создаст дополнительные рабочие места и в райцентрах.
4. Дотации населению за сельскохозяйственную деятельность в целях сохранения культурных ландшафтов в историко-культурных районах России. Пример Каргопольского района (раздел 2.4) показывает, что впечатление от деревянных церквей намного сильнее, когда они вписаны в типичные северные села, окруженные лугами, а не заросли непроходимым лесом. Поэтому охранять в таких районах надо не только архитектурные памятники, но и освоенный и измененный человеком ландшафт (Веденин, Кулешова 2004). Там, где сохранились памятники культуры, государство должно платить людям только за то, что они косят луга вокруг, содержат свой скот, спасая тем самым землю от запустения.
Безусловно, сильная дифференциация еще долго будет сказываться на условиях сельской жизни. Эти различия зависят от степени освоенности территории, ее экономики, состояния ее человеческого капитала. Поэтому они велики между северными и южными районами, а в Нечерноземье – между пригородами и периферией. Пути решения экономических и социальных проблем у разных районов тоже разные.
В пригородах и обустройство территории намного лучше, и дачное население порой превышает местное. Однако есть там и свои проблемы. Вблизи крупных городов приметы нового времени (коттеджи, автозаправки, склады и т. п.) столь агрессивны и напористы, что от них пора уже спасать и сельское население, и классических дачников. Очень часто зоны концентрации населения и торгово-деловой инновационной активности в пригородах не совпадают. Население и новый бизнес живут своей жизнью, мало пересекаясь. А если и пересекаются, то по инициативе бизнеса и с целью правдами и неправдами отобрать у населения кусок земли, о реальной цене которого оно часто и не догадывается. Элитные и полуэлитные торговля и услуги ориентированы здесь не на сельскую местность, а на крупные города и располагаются в пригородах часто из-за более низкой стоимости земельной аренды, налоговых льгот и т. п. Более того, они задают специализацию и высокий уровень цен, которые сильно осложняют жизнь местного населения. Тем самым они усиливают сегрегацию пространства. Поэтому местные власти должны быть ответственны за то, чтобы не исчезали обычные магазины с доступными местному населению ценами, чтобы не растаскивались неконтролируемо земли сельских жителей, дачников и тех немногих агропредприятий, которые еще способны кормить города.
Совсем иной должна быть социальная политика на периферии регионов. Здесь главной заботой местных властей должна стать падающая занятость населения и помощь индивидуальному хозяйству, особенно там, где умирает колхоз. Как уже говорилось, прекращение привычной для индивидуальных хозяйств населения колхозной поддержки может стать гораздо большим дестабилизирующим фактором в деревне, чем потеря работы.
И конечно, главная задача социальной политики состоит в превращении образованных, но привыкших ощущать себя винтиками в государственной машине людей в самостоятельных и инициативных работников, готовых отвечать за результаты своего труда. Именно хозяйства населения являются важной ступенью на пути развития навыков самостоятельного труда и улучшения человеческого капитала в сельской России.Подводя итог, можно сказать, что весь настоящий раздел – очередная утопия. Все эти предложения, даже с учетом их географической дифференциации, никогда не будут реализованы. Но если люди, имеющие то или иное отношение к принятию и выполнению решений, хотя бы задумаются над этим, значит, он написан не зря.
Пока от перемен в деревне выиграли наиболее сильные – и агропредприятия, и индивидуальные хозяйства. С экономической точки зрения эту тенденцию и, в частности, очаги товарного частного хозяйства надо поддерживать. Именно эти точки роста могут стать флагманами всего сельского хозяйства. Однако резкое падение уровня жизни и усиление дифференциации в сельской местности ставит задачу расширения числа середняков за счет уменьшения слоя бедных, т. е. за счет создания сельского среднего класса, в том числе путем укрепления хозяйств тех, кто к этому способен и склонен. Учитывая традицию и специфику хозяйств населения, социальную политику в деревне следовало бы строить не на расширении государственной благотворительности, а на создании условий для более активной деятельности трудоспособного населения. Если обратиться к теориям и опыту прошлого, то весьма полезен мог бы оказаться подход Л. Эрхарда, «вылечившего» разрушенную послевоенную экономику Германии. Эрхард считал, что существует «неразрывная связь между хозяйственной и социальной политикой» (Эрхард 1991:231). Главная социальная задача экономической политики состоит не в раздаче благ, а в обеспечении условий для свободной самодеятельности индивидов, способных создавать эти блага и самостоятельно позаботиться о себе и своих близких (Смирнов, Сидорина 2004:194).
«Лечение болезней» современного села должно быть связно, с одной стороны, с реальным избирательным подъемом экономики в тех районах, где это возможно, причем экономики всех укладов: и крупных предприятий, и фермеров, и индивидуальных хозяйств, и, с другой стороны, с государственной поддержкой населения в депрессивных районах и поощрением его самозанятости с учетом депопуляции и качества трудовых ресурсов. Производители начали приспосабливаться к новым условиям, зарождаются новые структуры, производство растет.
Не надо этому мешать. А если помогать, то все время помнить, что страна наша – велика и крайне разнообразна, и то, что хорошо в одном месте, будет смертельно для другого.Заключение
Что же дальше?
Представленная книга, впитавшая в себя совместные и личные наблюдения авторов в разных местах России, попытки разобраться в статистике и вписаться в структуру современных «сельских» исследований, окажется незавершенной без заключительных соображений по поводу самого феномена российского частного сельского хозяйства. Эти соображения авторский тандем, с учетом своего «международного» состава, излагает раздельно, как взгляд «извне» (Джудит Пэллот) и взгляд «изнутри» (Татьяна Нефедова).
Взгляд «извне»
Очевидно, что иностранец, каким бы глубоким ни было его понимание истории России и ее общества, подходит к их анализу с ценностями и концепциями, отличными от ценностей и концепций русских ученых. Выявление проблем, связанных с разным миропониманием, делает межкультурные исследования очень важными – обе стороны узнают больше, если пытаются понять незнакомую (но нельзя сказать, что «чужую») точку зрения. Советский период, когда необходимость вести любое обсуждение в рамках марксистской теории не позволяла ученым осуществлять реальный обмен мнениями о том, как и почему мы видим мир столь по-разному, остался позади. Я рада, что имею возможность сделать это сейчас, и надеюсь, что мое мнение о постсоветском развитии России будет воспринято как одно из возможных, а не как единственно верное.
В ходе своих путешествий по России я всегда поражалась тому, как сильно отличается эта страна от Западной Европы. И именно в сельской местности эти отличия были особенно очевидны. Сочетание огромных, уходящих за горизонт полей с крошечными участками вокруг поселений или бабушки, сидящие у дороги и продающие свои овощи и грибы, – все это совершенно непредставимо в западноевропейском пейзаже. Впрочем, приглядевшись, я, к своему собственному удивлению, обнаружила, что эти различия носят поверхностный характер и касаются только формы, внешних условий, скрывающих довольно схожее содержание. Несмотря на всю экзотику (для иностранного наблюдателя вроде меня), хозяйства населения в России – феномен, весьма похожий на индивидуальное сельское хозяйство Европы. Точнее, ряд феноменов: хозяйства населения настолько разнообразны, что говорить о них, как о какой-то единой категории, не имеет никакого смысла.
В 1970-х годах, когда я начинала изучать СССР, западных ученых очень интересовало то, что мы называем private plot (буквально – «частный участок»), – наглядный пример частного предпринимательства, существовавшего в Советском Союзе. Уже тогда было ясно, что урожайность на таких участках выше, чем в социалистическом секторе, и что частный сектор дает значительную часть фруктов, овощей и мяса, производимого в СССР. Такие факты использовались как явное доказательство преимуществ частного сектора над плановым, социалистическим. Мы не понимали, что эта продукция производится с помощью общественного сектора. Но на чем можно было твердо настаивать, так это на том, что подсобное хозяйство представляло собой неотъемлемую часть советской сельскохозяйственной экономики. Было ясно, почему советские власти упорно держались за миф, что, дескать, личные подсобные хозяйства существуют лишь для самообеспечения и являются дополнением к любой другой деятельности населения. Удивительным было другое открытие: постсоветские власти делают то же самое. Вновь и вновь чиновники от сельского хозяйства на местах говорят, что личное подсобное хозяйство их мало интересует, точно так же не считают личное подсобное хозяйство частью сельской экономики России ее центральные власти. Для них это какой-то культурный, социальный феномен – и ни в коем случае не экономический. Такая слепота меня поразила: ведь в некоторых сельских районах хозяйства населения, безусловно, являются очагами инноваций и предпринимательских импульсов.
Я упомянула выше о разнообразии хозяйств населения. Эта книга обозревает весь имеющийся спектр таких хозяйств, от натуральных на одном его конце, где такие участки необходимы для удовлетворения насущных потребностей их хозяев, до коммерческих – на другом, где активное использование участка (и других ресурсов) явно ориентировано на извлечение максимального дохода. Внутри этого спектра можно обнаружить множество видов хозяйств населения, очень похожих на небольшие фермы в Европе, и их многочисленность заставляет думать, что это не уникальный феномен, не нечто сугубо российское. Впрочем, такая точка зрения, поддерживаемая некоторыми учеными в России и на Западе, не бесспорна: в мире найдется мало индустриальных и урбанизированных стран, где большинство населения вовлечено в производство продовольствия и где большая часть овощей и картофеля производится на участках размером менее 1 га.
Видимо, что-то «свое» у России есть. Однако, чтобы говорить об «уникальном феномене», таких отличий недостаточно. Разве многие горожане, выращивающие цветы, ягоды и овощи на своих загородных участках, не руководствуются теми же соображениями, что и немецкие hobby farmers или английские владельцы небольших участков земли? Точно так же, как и в России, маленькие фермы в сельской Европе – особенно много их на побережье Средиземного моря – вовлечены в производство как для собственного потребления, так и для продажи.
Я не уверена, что увиденное мною во время путешествий в самых разных районах России не может быть воспринято как восточный вариант европейской системы мелкого хозяйства, пусть и имеющий отчетливо русскую специфику. Как и их европейские сельские «коллеги», российские мелкие хозяева располагают большим или меньшим капиталом, их связи бывают прямыми или опосредованными другими институтами. Они занимают то же положение в иерархической структуре рабочей силы, что и в Европе, и так же находятся в сильной зависимости от политики государства.