Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
Шрифт:
Входит Муга.
Муга, постели отцу Будаху у меня в кабинете…
Будах. И принести туда кувшинчик пива… на всякий случай.
Он встает. Румата и Кира тоже встают.
Временно оставлю вас, благородные доны.
Румата. Отдыхайте, мой добрый друг.
Будах, отчаянно, с прискуливанием зевая и потягиваясь, уходит вслед за Myгой. Румата глядит ему в спину. Кира подходит и прижимается к нему.
Кира. Румата, мне страшно…
Румата. Мне тоже, маленькая…
Кира отшатывается, глядит с изумлением.
Кира. Тебе?
Румата. Да. Мне.
Кира. Ах, да… Ты все-таки боишься за отца Будаха… Он славный, веселый…
Румата. Нет, за отца Будаха я не боюсь. Он отличный вояка… и вообще… (Он прижимает к себе Киру, бормочет.) Все дорогое, что у нас есть, должно быть либо далеко на Земле, либо внутри нас. Чтобы его нельзя было отобрать у нас и взять в качестве заложника…
Кира. Что? Что ты такое говоришь?
Румата. Ничего, это я так… Ты бы тоже отдохнула… Ведь тоже ночью не спала.
Кира. Я не хочу уходить от тебя. Можно я прилягу здесь, на диване?
Румата. Конечно… Ложись, я прикрою тебя…
Кира ложится на диван. Румата достает из шкафа плащ, накрывает ее.
Кира. Сядь рядом со мной, посиди минутку… (Румата садится.) Дай руку. Вот так… Так хорошо…
Они молчат. Сцена погружается в темноту. Прожектор освещает только Румату, который сидит сгорбившись, подперев подбородок кулаком.
Румата. Дон Рэба, дон Рэба! Что же ты задумал на этот раз, цепкий и беспощадный гений посредственности? Взять Будаха. Это понятно. Будах — известный книгочей. Книгочея — на кол. С треском, с помпой, чтобы все знали. Но где же треск?
Приходит командир серых штурмовиков с двумя болванами.
Не мог же ты ожидать, что благородный дон позволит без боя арестовать в своем доме своего лучшего друга? Значит, что-то другое. Что? (Румата поднимается и выходит на середину залы.)
Что? Значит, Будах был не целью, — а поводом. А целью был — я? Визит Цупика — разведка?
Сцена освещается. Румата поворачивается и видит: у стола кресле сидит сгорбленный монах в черной рясе с капюшоном, надвинутым налицо.
{Резко.) Кто ты такой? Кто тебя пустил?
М о н а х (откидывает капюшон). Добрый день, благородный Румата.
Румата. Ловко! Добрый день, славный Арата. Почему вы здесь? Что случилось?
Арата. Все как обычно. Моя крестьянская армия разбрелась, все делят землю, на юг идти никто не хочет. Герцог собирает своих недобитых латников и скоро развесит моих мужиков вверх ногами вдоль Эсторского тракта. Все как обычно.
Румата. Понятно. (Садится к столу, придвигает Арате кушанья и бутылки.) Подкрепляйтесь, Арата.
Арата. Благодарю. (Принимается за еду.) Иногда мне кажется, что мы бессильны. Я — вечный главарь мятежников, и я знаю, что вся моя сила в необыкновенной живучести… (На диване Кира приподнимается на локте, слушает. Арата не замечает этого.) Но эта сила не помогает моему бессилию. Мои победы волшебным образом оборачиваются поражениями. Мои боевые друзья становятся врагами, самые храбрые бегут, самые верные предают или умирают. И нет у меня ничего, кроме голых рук, а голыми руками не достанешь раззолоченных свиней, сидящих за крепостными стенами… (Отодвигает тарелку, выпивает стакан вина.) Спасибо, благородный Румата.
Румата. Как вы здесь очутились?
Арата. Приплыл с монахами.
Румата. Вы с ума сошли. Вас же так легко опознать…
Арата. Только не в толпе монахов. Половина из них юродивые или увечные, как я. Калеки угодны богу. (Усмехается, глядя Румате в лицо.)
Румата. Ну, хорошо. И что вы намерены здесь делать? Свести счеты с доном Рэбой?
Арата. Счеты? (Смотрит на свои пальцы.) Да, он вырвал мне ногти в своей канцелярии… Но мало ли с кем у меня есть счеты? С генеральным прокурором Соана — он выжег мне клеймо на лбу… (Касается лба ладонью.) С каким-то бароном из метрополии — он выбил мне глаз булавой в битве под Эстором… (Касается пустой правой глазницы.) С герцогом Убанским — у меня горб от его железных палок… Нет, дело не в моих счетах.
Но дон Рэба зарвался. Не пройдет и года, как здешний люд полезет из своих каморок с топорами — драться на улицах с серыми. И поведу их я, чтобы они били тех, кого надо, а не друг-друга и всех подряд.
Румата. Вам понадобятся деньги.
Арата. Да, как обычно. И оружие… (Вкрадчиво.) Дон Румата, помните, после чудесного спасения на ваших крыльях, вы рассказали о себе… показали даже в небе звездочку, откуда вы к нам явились… Признаться, я был огорчен. Я ненавижу попов, мне было горько, что их лживые сказки оказались правдой. Но бедному мятежнику надлежит извлекать пользу из любых обстоятельств. Попы говорят, что боги владеют молниями… (Румата вздрагивает.) Дон Румата, мне очень нужны ваши молнии, чтобы разбивать крепостные стены.
Пауза.
Румата. Это невозможно. У меня… у меня нет молний.
Арата (спокойно). Тогда дайте мне ваши крылья…
Румата молчит.
Ладно, мы еще вернемся к этому разговору… (Поднимается.)
Мне пора, благородный дон. Спасибо за угощение.
Румата молча достает из стола мешок с деньгами, протягивает Арате. Тот так же молча прячет мешок за пазуху и поворачивается, чтобы идти.
Румата. Кстати… вы говорите, что приплыли с монахами…
Арата останавливается.
Арата. Да.
Румата. Монахи, монахи… За последнее время их стало заметно больше в городе…
Ар а т а. Вы думаете… (Быстро.) Это точно?
Румата. Что бы это могло значить?
Несколько секунд они молча глядят друг на друга. Затем Арата надвигает капюшон.
Арата. Попробую выяснить… Счастливо оставаться, дон Румата. (Выходит.)
Румата глядит ему вслед, затем оборачивается и видит, что Кира сидит на диване и во все глаза смотрит на него. Он быстро подходит, садится рядом.
Румата. Проснулась, маленькая?
Кира. Я не спала… Румата, я все слышала!
Румата. Что ты слышала?
Кира. Румата, это правда? Ты правда бог с далекой звезды?
Румата. Ну что ты, дурочка, какой же я бог?
Кира. Но он говорил…
Румата. Ты не поняла. Это было иносказание…
Кира. Но ведь он…
Румата. И про молнии, и про крылья… Это он все в духов ном смысле… Крылья души, молнии мысли, звезды надежды…
Кира ложится навзничь, смотрит в потолок.