Неизвестные Стругацкие. От «Понедельника ...» до «Обитаемого острова»: черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
— Садитесь.
Скрипнуло кресло, прокурор отодвинул бумаги и поднял глаза. Вот ты какой у меня, Мак, подумал он почти с нежностью. Все с тебя как с гуся вода: свеж, бодр, глаза ясные, поза непринужденная — где это тебя научили так изящно сидеть и вообще держаться, а ведь кресло для посетителей у меня сделано по специальному заказу, непринужденно в нем не посидишь… а ты еще и улыбаешься, экая у тебя улыбка симпатичная!
— Я — государственный прокурор, — приветливо сказал он. — Меня заинтересовало ваше дело. Вы действительно не помните, кто вы такой?
Осужденный
— Я помню, — сказал он. — Но все считают, что это ложная память.
— Да-да, это ужасно. Я могу себе это представить: воспоминания, которым никто не верит… Вы знаете, вы мне показались неглупым человеком. Совершенно не понимаю, как вы впутались в эту глупую историю. С вашими способностями заниматься грязным черным делом, марать руки… Разве это ваша роль?
— Да, — сказал Сим. — Это была довольно нелепая затея. Но я не мог оставить их. Это были хорошие люди в беде.
— Странно, — сказал прокурор. — Ведь вы же отказались признать себя виновным.
— Ничего странного, — возразил Сим. — Меня действительно обвиняли в вещах, о которых я понятия не имею. Шпионаж в пользу иностранного государства, подрыв системы обороны, покушение на жизнь и достояние мирных жителей… Это был лживый процесс, — добавил он, помолчав. — А нелепой я называю эту затею потому, что беда нескольких хороших людей заслонила мне беду всего вашего общества.
— Вы говорите, как чужак, — мягко заметил прокурор.
— А я и есть чужак. Если бы я был здесь своим, я бы не сделал этих глупостей.
— Да, да, да, — задумчиво сказал прокурор. — Это было достаточно нелепо. Не знаю, поняли ли вы, но вы ведь все время были не больше чем марионеткой в опытных руках. Ведь вся ваша операция была разработана здесь, у нас, этажом ниже… Правда, вы несколько нарушили наш план, но в конечном итоге все получилось так, как мы хотели. Большой открытый процесс, хонтийские предатели на скамье подсудимых, пойманы с поличным… Вы знаете, даже то, что вам удалось вопреки нашему замыслу свалить башню, даже это в конечном счете пошло нам на пользу. Поваленную башню своими глазами видели миллионы людей — своими глазами или по телевизору, она стала как бы символом вашей деятельности и нашей правоты… Между прочим, ее уже восстановили. Впрочем, это не важно. Важно то, что в политике никакой хорошо задуманный удар не пропадает даром. Даже если в первый момент кажется, что ты промахнулся. — Он взглянул на золотисто-коричневое лицо, такое озабоченное сейчас, даже как будто обиженное, и сказал ласково: — Да, мой мальчик. Вы оказались слишком неопытны. Увы.
— Да, я неопытен, — сказал Сим. — Но я чувствовал, что этот мой шаг нелеп. Мною двигал не рассудок. Возможно, и в дальнейшем я буду совершать смешные поступки…
— Простите, — мягко перебил его прокурор. Он откинулся в кресле и по памяти прочитал: — «Мак Сим, он же Максим Рос-ти-слав-ски-й, в соответствии со статьями такими-то и такими-то, приговаривается к смертной казни путем пропускания электрического тока высокого напряжения через жизненно важные центры».
Сим дослушал и сказал:
— Да, я забыл.
— Вы удивительно спокойны, — сказал прокурор. — Можно подумать, что электрический ток для вас не более опасен, чем семь пуль господина Чачу.
Сим усмехнулся, и у прокурора появилось ощущение, будто он сделал промах, как-то выдал себя.
— Не будем об этом, — сказал он поспешно. — Я только хотел напомнить вам — чистая формальность, конечно, — что дача откровенных показаний о подпольной организации могла бы даже теперь существенно смягчить вашу участь.
Сим перестал улыбаться и строго посмотрел на него.
— Не сердитесь, — мягко сказал прокурор. — Таковы мои обязанности. Я обязан вам также сказать, что своим признанием вы спасли бы жизнь не только себе, но и своим соседям по скамье подсудимых. И… э… Генералу, и Малышу, и… как его?.. этому, грузному…
— Вы делали им аналогичные предложения? — спросил Сим.
— Нет, — сказал прокурор. — Это было бы бесполезно. Генерал и… как же его?.. Мемо… Мемо… Генерал и Мемо — фанатики. Что касается Малыша, то он болен. Он слишком тяжело пережил процесс. Нет, им говорить это не имело смысла. Вы же, как нам показалось, осознали нелепость затеи, а потому…
— Вы меня не поняли, — сказал Сим, снова улыбаясь. — Я считаю эту затею нелепой в том смысле, что… Впрочем, все это ни к чему. Давайте для простоты считать и меня фанатиком.
— Я ждал этого, — сказал прокурор. — Это было чисто формальное предложение… — Писк внутреннего телефона прервал его. Он взял наушник и, досадливо морщась, сказал: — В чем дело? Я занят.
«Ваше превосходительство, — прошелестел референт. — Некто, назвавший себя Странником, звонит по „красной“ линии и настоятельно просит разговора с вашим…»
— Странник? — Прокурор оживился. — Соедините-ка…
В наушнике щелкнуло, голос референта прошелестел: «Его превосходительство вас слушает». Снова щелкнуло, и знакомый голос произнес, твердо, по-пандейски выговаривая слова: «Умник? Здравствуй. Ты сильно занят?»
— Для тебя — нет.
«Мне нужно поговорить с тобой».
— Когда?
«Срочно. Сейчас, если можно».
— Я в твоем распоряжении, — сказал прокурор. — Приезжай.
«Я буду через десять-пятнадцать минут. Жди». Прокурор повесил наушник и некоторое время думал, пощипывая нижнюю губу. Потом он спохватился и сказал Симу:
— Было приятно побеседовать с вами. Сим сейчас же встал.
— Хочу еще сообщить вам, что ваша подруга… Рада, кажется?.. находится в полной безопасности. С нею ничего не случится, вы можете быть совершенно спокойны… естественно, если вы будете вести себя до самого конца так же примерно, как и сейчас. До свидания.
Сим молча поклонился и пошел к двери, огромный, упругий, бесшумный. На пороге он обернулся и сказал:
— Не скажете ли вы, что будет с Гаем Гаалом?
— С кем?.. Ах, этот капралишка… Ничего страшного. Собственно, он ни в чем не виноват, а на публику производит благоприятное впечатление разумное сочетание жестких мер с мягкими. Его даже не разжалуют, он опытный военный, а у нас не хватает младших офицеров. Пойдет в штрафные роты, вот и все.