Неизвестный Харламов

ТАКОГО НЕ БЫВАЛО И, НАВЕРНОЕ, НЕ БУДЕТ: В СЕМЬЕ СПОРТСМЕНА, НАРОДНОГО ЛЮБИМЦА, СОБРАЛИ И СОХРАНИЛИ ОБШИРНЕЙШИЙ ФОТОАРХИВ, ПРИЧЕМ В ТЕ ВРЕМЕНА, КОГДА СНИМАЛИ НА ПЛЕНКУ, ДА В СЕМЬЕ, В КОТОРОЙ КАЖДАЯ КОПЕЙКА БЫЛА НА СЧЕТУ. НЕ БЫВАЛО ТАКОГО СОВПАДЕНИЯ. НЕ ЖДАТЬ НАМ ПОВТОРЕНИЯ И ПОТОМУ, ЧТО НЕТ УЖ ЭТОЙ ПОВАЛЬНОЙ НАРОДНОЙ ЛЮБВИ К ВИРТУОЗАМ ИГРЫ, И ПОТОМУ ЕЩЕ, ЧТО НЕ БУДЕТ ВТОРОГО ХАРЛАМОВА.

…ДЯДЯ БОРЯ ШЕЛ ИЗ СПАЛЬНИ ЕЛЕ-ЕЛЕ, РАСПОЛАГАЛСЯ НА ДИВАНЕ И ПРИСТУПАЛ К ПЕРЕЛИСТЫВАНИЮ БЕСЦЕННЫХ ФОТОКАРТОЧЕК. ВСПОМИНАЛ ЛЕГКО, ИБО ВАЛЕРИНА ЖИЗНЬ ПОСТОЯННО БЫЛА ПЕРЕД ГЛАЗАМИ, ЖИЗНИ СЫНА И ОТЦА СПЛЕЛИСЬ В ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ. ИЗРЕДКА, КАСАЯСЬ НЕСПОРТИВНЫХ ДЕТАЛЕЙ, ВСТУПАЛ В СПОР С ДОЧЕРЬЮ. ОЧЕНЬ ИМ ХОТЕЛОСЬ ВОССОЗДАТЬ СУДЬБУ ВАЛЕРИЯ ХАРЛАМОВА ПОДРОБНО И ДОСТОВЕРНО, ОСОЗНАВАЯ, ЧТО КРОМЕ НИХ ЭТУ БЛАГОРОДНУЮ МИССИЮ НИКТО НА СВЕТЕ НЕ ВЫПОЛНИТ. И ТЯЖЕЛОБОЛЬНОЙ БОРИС СЕРГЕЕВИЧ, И ПРОДЛЕВАВШАЯ ЕМУ ЖИЗНЬ ВСЕМИ ВОЗМОЖНЫМИ СПОСОБАМИ ТАТЬЯНА БОРИСОВНА СПРАВИЛИСЬ С ЭТОЙ МИССИЕЙ С ЧЕСТЬЮ, СОВЕРШИВ ПОЧТИ НЕВОЗМОЖНОЕ. БУДТО ИХ СЫН И БРАТ, ВАЛЕРИЙ БОРИСОВИЧ ХАРЛАМОВ, ОТТУДА, С НЕБЕС, ДАЛ ИМ НАКАЗ – СОХРАНИТЬ СЕМЕЙНУЮ ФОТОЛЕТОПИСЬ И СОПРОВОДИТЬ ЕЕ ЖИВЫМ СЛОВОМ.

ПЯТЬ ЗИМНИХ ВЕЧЕРОВ В КВАРТИРЕ НА ХОРОШЕВКЕ ПОЗВОЛИЛИ СОСТАВИТЬ ЭТУ ФОТОПОВЕСТЬ, ГДЕ ВСЕ ЛИБО ПОЧТИ ВСЕ БЫЛО ПРЕЖДЕ НЕИЗВЕСТНО ЛЮДЯМ.

14 ЯНВАРЯ 2010 ГОДА, В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ВАЛЕРИЯ, МЫ ПОЕХАЛИ НА КУНЦЕВСКОЕ КЛАДБИЩЕ. ПРИШЛИ ЛЮДИ. ПРИШЛИ МАЛЬЦЕВ И ЯКУШЕВ. ВСЕ ЗНАЛИ ДРУГ ДРУГА. ДЯДЯ БОРЯ ВЫПИЛ СТОПОЧКУ, ПОМЯНУВ ВАЛЕРИКА…

А 27 ЯНВАРЯ ОН УШЕЛ. К СЫНУ И ЖЕНЕ БЕГОНЕ ПОБЛИЖЕ. ФОТОАРХИВ ХАРЛАМОВЫХ ХРАНИЛСЯ В БОЛЬШУЩЕМ ЧЕМОДАНЕ СОВЕТСКОГО ПОКРОЯ, КОТОРЫЙ ЛЕЖАЛ В СТЕННОМ ШКАФУ НА ЛЕСТНИЧНОЙ КЛЕТКЕ ШЕСТОГО ЭТАЖА БЕЗ ЗАМКА. СЛОВНО ПРИНАДЛЕЖАЛИ ЭТИ КАРТОЧКИ РУССКО-ИСПАНСКОЙ СЕМЬИ ВСЕМ НАМ.

ДА ТАК ОНО И ЕСТЬ, КОЛИ ВЫШЛА ЭТА ФОТОПОВЕСТЬ.

ВАЛЕРИЙ ХАРЛАМОВ.

ЕГО ЗНАЛА, ПОЧИТАЛА И ЛЮБИЛА ВСЯ ОГРОМНАЯ СТРАНА. ФЕНОМЕН ХАРЛАМОВСКОГО СТИЛЯ В ХОККЕЕ НЕ ОБЪЯСНЕН ПО СЕЙ ДЕНЬ.

МАГНЕТИЗМ ЕГО ЛИЧНОСТИ ТАК И ОСТАЛСЯ НЕРАЗГАДАННЫМ. ВСЕ МЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ НАХОДИМСЯ В МОЩНОМ ПОЛЕ ПРИТЯЖЕНИЯ ХАРЛАМОВА, КОТОРОЕ УСТОЙЧИВО СУЩЕСТВУЕТ ВОТ УЖЕ МНОГО ЛЕТ.

СОБСТВЕННО, ОНО СУЩЕСТВУЕТ С ТОЙ САМОЙ ПОРЫ, КОГДА ХВОРЫЙ МАЛЬЧИШКА ИЗ РАБОЧЕЙ РУССКО-ИСПАНСКОЙ СЕМЬИ ПРОШЕЛ ЧЕРЕДУ НЕЛЕГКИХ ИСПЫТАНИЙ И ПРЕВРАТИЛСЯ ИЗ МОСКОВСКОГО ШКОЛЬНИКА ВАЛЕРЫ ХАРЛАМОВА В НАРОДНОГО ЛЮБИМЦА ВАЛЕРИЯ ХАРЛАМОВА. ПОЭТОМУ И ПО СЕЙ ДЕНЬ, СПУСТЯ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ ЕГО УХОДА, ЕГО ВСПОМИНАЮТ, О НЕМ ПИШУТ СТАТЬИ И КНИГИ, СНИМАЮТ ФИЛЬМЫ.

ЭТА КНИГА НЕ ВПИСЫВАЕТСЯ В КЛАССИКУ ЖАНРА. НЕВЕРОЯТНЫМ ОБРАЗОМ СОХРАНИЛСЯ СЕМЕЙНЫЙ ФОТОАРХИВ, ЕГО ОБШИРНОСТЬ ПОПРОСТУ УНИКАЛЬНА.

В КНИГЕ ИСПОЛЬЗОВАНЫ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО МАТЕРИАЛЫ, КОТОРЫЕ БЫЛИ ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ОТЦОМ ХОККЕИСТА, БОРИСОМ СЕРГЕЕВИЧЕМ, И СЕСТРОЙ ВАЛЕРИЯ, ТАТЬЯНОЙ БОРИСОВНОЙ. МЫ ВМЕСТЕ РАССМАТРИВАЛИ ФОТОХРОНИКУ СУДЬБЫ СЫНА И БРАТА, ОСТАНАВЛИВАЯСЬ В ТЕ МОМЕНТЫ, КОГДА ВОСПОМИНАНИЯ БЛИЗКИХ ОБРЕТАЛИ СЛОВЕСНУЮ ФОРМУ И СЛАГАЛИСЬ В ОТДЕЛЬНЫЕ МИНИ-СЮЖЕТЫ.

СУДЬБА ВАЛЕРИЯ ХАРЛАМОВА ОБЫКНОВЕННА ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ, ЧТО КАЖЕТСЯ ПОЧТИ ТВОЕЙ.

СУДЬБА ВАЛЕРИЯ ХАРЛАМОВА НЕОБЫКНОВЕННА, ПОТОМУ ЧТО НА ЕГО ДОЛЮ ВЫПАЛО НЕМЫСЛИМОЕ СОЧЕТАНИЕ КОЛЛИЗИЙ. ОНА ВМЕСТИЛА В СЕБЯ БУДТО СРАЗУ НЕСКОЛЬКО СУДЕБ, КАЖДАЯ ИЗ КОТОРЫХ ДРАМАТИЧНА СПОЛНА.

ГОВОРЯТ – «ФОТО НА ПАМЯТЬ». ТЕПЕРЬ СЕМЕЙНЫЙ ФОТОАРХИВ ХАРЛАМОВЫХ В ВАШЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ, ЧИТАТЕЛЬ.

С ПРАВДИВЫМИ И ПОДРОБНЫМИ РАССКАЗАМИ ТЕХ, КТО ПРОЖИЛ С НИМ РУКА ОБ РУКУ ВСЕ ЕГО ТРИДЦАТЬ ТРИ ГОДА.

Отец. Тот старый Новый год мы отмечали в заводском клубе. Посередь вечера Бегоня плохо себя почувствовала. Ну, я мигом схватил санитарную машину, при заводе была такая, испанец Монхе шоферил на ней, и повез в больницу. Где-то она за Соколом по Волоколамке находилась, недалеко от Покровского-Стрешнева. Приняли жену. Я там еще побыл маленько и пошел пешочком домой. Ночь же была – никакого общественного транспорта. Иду себе в шинели отцовской, великовата она мне была, по улице с узелком с ее вещами, вокруг ни одной живой души.

А морозец, между прочим, пробирает. Зябко, однако. Ну а что делать прикажете, коли метро еще не открылось… Доволен, что благополучно в больницу жену доставили и пристроили. Волнуюсь, конечно. Переживаю. Навстречу милиционер, сразу его и не приметил:

– Ваши документы?

– Послушайте, товарищ милиционер, нет у меня ничего.

– Пройдемте в отделение для выяснения личности.

А там все быстренько выяснили, культурно так спросили:

– А что ж вы, товарищ Харламов, сразу-то не сказали про свои обстоятельства?

– Так уж больно погреться хотелось.

Нормально отнеслись. Еще махоркой меня на дорожку угостили.

А родился Валерик часов в десять утра. Выходит, вскоре, как мы в больницу приехали. Потом Бегоша неделю там вместе с младенцем была. Сестра. Валера появился на свет божий поутру, часов в десять. Папа отвез маму ночью, прямо с вечера в заводском Доме культуры. И через несколько часов все свершилось. Слышала о том, что Тарасов в своих мемуарах добавил изрядно красок в эту историю – от любви к Валере и уважения к Борису Сергеевичу, – и вышло, будто братик мой родился чуть ли не в машине по дороге в роддом.

Отец. Ну, тут Анатолий Владимирович приукрасил, умел это. Роды нормально прошли.

Сестра. Ничего себе нормально! Хоть смейся, хоть плачь. Мама же после эмиграции из Испании в Союз росла в детском доме, где девочкам никто ничего не объяснял про будущую женскую долю.

Она стеснялась своей беременности, боялась всего, не с кем было проконсультироваться. Во время самих родов от этой скованности зажималась, зажималась и, ну как сказать, невольно затруднила выход дитяти: «Я как его-то увидала, так ужаснулась – что за голова такая вытянутая? Голова огурцом была». Это она рассказала мне много лет спустя, когда я была на восьмом месяце: я-то, рожая своего Валерика, уже ученая была. А тогда она закатила истерику, стала хватать сыночка и пытаться подправить форму головы – акушерка еле-еле успокоила ее, заверив, что все и так образуется.