Неизвестный Мао
Шрифт:
Мао принес несчастье практически всем членам своей семьи. Его последнее предательство было направлено против четвертой и последней жены Цзян Цин. После того как она выполнила для Мао основную грязную работу, зная, насколько сильно ее ненавидят, он не потрудился обезопасить ее жизнь после своей смерти, наоборот, предложил ее в качестве отступного оппозиции, которая возникла ближе к концу его жизни. В обмен на гарантию собственной безопасности до конца жизни Мао пообещал, что после его смерти оппозиционеры смогут делать что угодно с госпожой Мао и ее приспешниками, в число которых входил и племянник Мао Юаньсинь. Меньше чем через месяц после смерти Мао все они оказались в тюрьме. В 1991 году госпожа Мао покончила с собой.
Глава 57
Слабеющий
(1973–1976 гг.; возраст 79–82 года)
В последние два года жизни Мао сложилась сильная оппозиция его политике: союз во главе с Дэн Сяопином, человеком, который позднее, после смерти Мао, уничтожил немалую часть его наследия. В 1966 году, в начале «культурной революции», Мао подверг Дэна чистке, но в 1973 году снова вернул его наверх.
Дэн родился в провинции Сычуань в 1904 году и был, таким образом, на одиннадцать лет моложе Мао. В 1920 году в возрасте шестнадцати лет он уехал в Париж на стажировку и там стал коммунистом, работая под началом Чжоу Эньлая. Пять лет в Париже на всю жизнь привили ему любовь ко многим французским вещам: вину, сыру, круассанам, кофе и кафе — похоже, всему, что имело отношение к еде. Позднее он часто будет ностальгически сравнивать французские кафе с чайными домиками своей родной провинции Сычуань, вспоминая маленькое кафе на площади Италии в Париже, где он часто бывал.
Китайцы, знавшие его во Франции, вспоминали Дэна, рост которого был чуть выше полутора метров, как маленького толстячка, шутника и сгусток энергии. Затем десятилетия партийной жизни заставили его превратиться в человека очень замкнутого и немногословного. Одним из плюсов его молчаливости было то, что все собрания он проводил быстро. Первое заседание комитета, управлявшего Юго-Западным Китаем после прихода коммунистов к власти, продолжалось всего девять минут, в отличие от тех, где председательствовал многословный Чжоу Эньлай, который однажды говорил в течение девяти часов. Дэн был решителен, обладал способностью быстро разбираться в сложных вопросах, что он порой использовал при игре в бридж, к которой пристрастился.
Дэн присоединился к коммунистам во Франции, но базу приобрел в России, где после изгнания провел год и прошел начальную партийную подготовку. Когда в 1934 году начался Великий поход, он уже был заведующим Секретариатом ЦК КПК, а во время японокитайской войны 1937–1945 годов стал крупным армейским военачальником. Во время гражданской войны после 1945 года он возглавил ту половину армии коммунистов, которая выиграла решающую Хуайхайскую операцию, обеспечившую победу красных, и затем захватила большую часть Китая к югу от Янцзы. Затем он возглавлял несколько провинций, включая свою родную Сычуань, а потом, в начале 1950-х годов, Мао ввел его в центральное руководство в Пекине.
Дэн был глубоко предан Мао и во время расправы с интеллигенцией и кампании против правых в 1957–1958 годах был главным помощником Мао, но поддержал усилия Лю Шаоци в борьбе с голодом в начале 1960-х годов. Он пытался держаться на некоторой дистанции от Мао, на что Мао обратил внимание, заметив, что он «держится на почтительном расстоянии от меня, словно я демон или божество».
Когда в 1966 году Мао начал «культурную революцию», он прибег к всевозможным уловкам, чтобы удержать Дэна рядом, но у него это не получилось. Дэна заклеймили, как «второго по величине «идущего по капиталистическому пути» после Лю, и посадили под домашний арест в 1967 году, а его детей и мачеху выгнали из их дома. Его заставляли присутствовать на собраниях для порицания, хотя и не подвергали таким физическим унижениям, как Лю. Мао тщательно отмерял наказания своим врагам. Он не питал к Дэну такой ненависти, какую испытывал к Лю, и потому приказал, чтобы Дэна «порицали… но отделяли от Лю». В отличие от Лю Дэна не разлучали с женой, которая была с ним — и, возможно, помогла выжить.
Но даже «более хорошее» обращение Мао было адом. В мае 1968 года старший сын и дочь Дэна были с завязанными глазами доставлены в Пекинский университет, где им приказали «разоблачить» отца. Более шестидесяти человек, заключенных там, покончили с собой или были замучены до смерти. Двадцатичетырехлетний сын Дэна, Пуфаи, вскоре выбросился из окна и был необратимо парализован ниже грудной клетки. Дэну и его жене рассказали об этом только через год, когда им разрешили ненадолго повидаться с остальными детьми, прежде чем выслать из Пекина в октябре 1969 года. В изгнании Дэн работал в цеху тракторного завода в провинции Цзянси и жил под домашним арестом, с вооруженной охраной.
Госпожа Дэн много дней плакала, узнав про Пуфана. Позднее она сказала мачехе Дэна, что чуть не потеряла волю к жизни. Дэну не разрешили увидеться с парализованным сыном, и он был глубоко потрясен тем, что произошло с его детьми. Один раз, когда его младший сын, пришедший голодный и в лохмотьях, был вынужден отправиться в свое место ссылки, Дэн рухнул на пол в цеху. В июне 1971 года, когда приехал парализованный Пуфан, Дэн был потрясен. Прежде его сын был жизнерадостным молодым человеком. Дэн преданно ухаживал за Пуфаном, помогая ему переворачиваться каждые два часа, чтобы избежать пролежней, а это было нелегким делом (Пуфан был крупным). Он протирал ему тело по нескольку раз в день, потому что климат в Цзянси жаркий и влажный.
Позже Дэн говорил, что годы «культурной революции» были самым тяжелым периодом его жизни. Напряжение не оставляло его и во сне. Как-то ночью он криком разбудил весь дом: ему приснился кошмар. Но эти годы помогли ему переосмыслить ту систему, которую КПК установила в Китае. В результате он отвернулся от основ маоизма и сталинизма и после смерти Мао изменил курс развития Китая. В изгнании Дэн держал рот на замке, старался сохранить здоровье и ждал возможности вернуться в центр политики.
Спустя два года, в сентябре 1971 года, появился луч надежды. Сын Дэна, Пуфан, оказался электронным гением и сделал радиоприемник, который ловил передачи на коротких волнах. Он сделал это с молчаливого согласия родителей, хотя слушание иностранных радиостанций наказывалось тюремным заключением (и, более того, его отец сам помогал в его изготовлении). Именно из этих иностранных передач супруги Дэн впервые сделали вывод, что Линь Бяо умер.
Режим тщательно контролировал поток информации о смерти Линя. Дэн услышал эту новость официально спустя два месяца, когда некий документ был зачитан рабочим на его тракторном заводе. В этом документе упоминались преступления Линя, «преследовавшего товарищей-ветеранов». Чиновник, который вел собрание, сказал: «Председатель Мао никогда не допустил бы гибели старых кадров» (то есть как это сделал Линь). И, повернувшись к Дэну, добавил: «Старик Дэн сидит здесь, он может за это поручиться. Старик Дэн, разве это не так?» Дэн флегматично отверг предложение объявить о невиновности Мао: он сохранил полное молчание, и ни один мускул на его лице не дрогнул.
Когда Дэн в тот день вернулся домой, он позволил себе выказать возбуждение и открыто осудить Линя, что для него означало дать себе волю, поскольку в семье он о политике никогда не говорил. Спустя два дня он написал Мао впервые за время после своего падения, со времени которого прошло уже пять лет, и попросил работы. Он почувствовал, что, лишившись своей главной опоры, Мао, может быть, будет вынужден отменить «культурную революцию».
Ответа от Мао не было. Восстановить в должности человека, которого он публично осудил, как «второго по величине «идущего по капиталистическому пути», означало бы признать свое поражение. Даже когда в мае 1972 года Чжоу Эньлаю поставили диагноз «рак» и у Мао не осталось никого равного Дэну, чтобы управлять его огромным царством, он все равно не пожелал вызвать Дэна.