Нелюбимая жена. Хозяйка зимнего курорта
Шрифт:
В такой момент для хозяйки было допустимо пройтись по залу, чтобы удостовериться, что всё идёт по плану, и только потом отправиться к себе облачаться к празднику. По крайней мере, все наверняка так и думали, не обращая внимания на то, как я задумчиво брожу между накрытых столов и цветочных ваз.
Но мои мысли, впервые за долгие месяцы, пожалуй, были далеки от событий этого вечера. Я не могла понять: это Моника своей магией посеяла во мне сомнения в последний момент, или моя чёртова рациональность обернулась против меня?
Если первое, то королеве удалось воздействовать на меня так
Бизнес нельзя построить без рисков, когда перед тобой стоит вопрос пан или пропал, лучше выбрать синицу в руках, чем ловить журавля, который кажется маленькой точкой в небе. Быть может, если бы речь шла только обо мне, я бы без сомнений бросила вызов королеве. Но от моего решения зависели жизни множества людей.
Что будет с Лэнгвальдом, если мы с Ричем проиграем? Нас сместят, и только опомнившаяся провинция снова станет местом, где скрываются от правосудия разбойничьи шайки. Королева, теперь открыто, выцарапает из шахт каждый кристалл, лишив шахтёров основного источника заработка. Мой курорт, моё детище, вряд ли кто-то станет развивать. Люди потеряют работу и вернутся в свою жизнь, полную бедности.
Если мы сможем сбежать живыми, то нас ждёт вечное скитание. Рич и Каро снова станут наёмниками, а я, видимо, буду заниматься рекламой их организации. Софи, Лиз и Эдгар наверняка нас не бросят. Так мы и будем шататься по континенту, неприкаянные, без дома и будущего.
Но скорее всего Моника будет искать способы избавиться от нас, и рано или поздно найдёт.
Что будет, если я выберу союз с ней? Рич и Каро вряд ли простят мне это, но земли сохранятся за нами. Безопасность будет с нами, пока мы будем выполнять все требования Моники: наверняка это будет связано с поставкой кристаллов для неё и с ограничением торговли для Лэнгвальда, чтобы слишком не богатели. Судя по тому, как долго живёт Ниоши, Моника не склонна убивать своих пешек.
Готова ли я стать пешкой ради гаранта выживания…?
– Милая, ты в порядке? – услышала я привычные уху раскатистые «р».
Я обнаружила, что стою перед портретом матери Элен в глубокой задумчивости. Обернувшись, я рассеянно улыбнулась Каролине. Склонив голову к плечу, свекровь изучала меня с хитринкой во взгляде.
– Нервы сдали перед финалом? – спросила она лукаво.
– Я… то есть… От вас ничего не скроешь, – сокрушённо вздохнула я, снова отворачиваясь к портрету.
Каро неслышно подошла и встала рядом. Несколько секунд мы стояли в немой солидарности, а затем она тихо произнесла:
– Лидия была удивительно доброй и нежной женщиной, такую нечасто встретишь в роли политической фигуры. Но подданные так любили её, что её наивность и добросердечность никак ей не мешали. До тех пор, пока я не привела ко двору Монику. Доверие к ней было тем роковым ударом, что сгубило королеву.
– Вы как будто знаете, что меня тревожит.
– О, милая, я считала Монику почти дочерью, я знаю эту особу и её тактику! – усмехнулась Каро. – Наделе она та ещё лентяйка, и куда проще для неё устранить то ядро, что питает нашу маленькую, но безбашенную компанию своей силой духа и идеями, чем погружаться в хитрые схемы, чтобы сместить нас и получить
– Вы считаете, я это ядро?
– Я не считаю. Я это точно знаю.
Это был комплимент, приправленный тяжесть ответственности. Сжав руки в кулаки, я повернулась лицом к свекрови и выпалила:
– Что если мы проиграем, Каро? Что будет с провинцией, что будет с нами? Быть может, риск того не стоит? Разве есть у меня сила, чтобы противостоять магии Моники?
Взгляд Каролины лучился смехом, совсем как бывало у Рича: словно в мшистом зелёном лесу пробивались сквозь ветви солнечные лучи.
– Детка, позволь мне сказать банальность: в тебе есть сила, стократ превосходящая таковую у Моники. Скажи мне, милая Элен, за что сражается королева?
Я хмыкнула, непонимающе щурясь.
– За власть? За могущество, за то, чтобы быть королевой и дальше, расширять своё влияние?
– Моника сражается за свои обиды, – качнула головой Каролина. – В её картине мира вокруг одни враги, которых нужно подмять под себя, облапошить, заставить служить. Моника просто хочет быть первой во всём. Всё та же маленькая девочка, которой в детстве не купили желанную куклу, теперь жаждет получить каждую игрушку в этом мире, и получает. Но той первой, которую она вечно будет помнить, она не получит никогда, она осталась в прошлом. Потому Моника двигается вперёд без цели, без истинного мотива… Разве может такой человек победить тебя?
– Разве я другая? – пробормотала я. – Мои цели тоже не то чтобы отдают величием. Я просто хочу жить здесь, с вами, чтобы никто не посягал на нашу безопасность, приумножать богатство и красоты Лэнгвальда. Растить детей, которые унаследуют всё это…
– Что-то ещё?
Я усмехнулась, следуя своей мысли.
– Хочу побывать на свадьбе Лиз и Эдгара. Было бы чудно провести её здесь, в поместье! Поставить арку, увитую розами. А Рич их обручит, как лорд. Вот было бы веселье!
– Софи бы поймала букет невесты, могу поспорить! – воскликнула Каролина.
– Хочу, чтобы Клэр с Дорианом приезжали к нам каждый год, – продолжила я. – Чтобы Ниоши нашёл, наконец, свою честь на полу, и вернулся к себе домой, где зажил бы, как нормальный герцог, а не трусливый хорёк. Хочу, чтобы король вспомнил свою жену, освободился от чар Моники и стал бы править королевством, как истинный благородный монарх. Хочу добавить в программу развлечений строительство снежных крепостей и бой на снежках!
Мы засмеялись. Каро ободряюще коснулась моего плеча.
– Вот об этом я и говорю. Ты сражаешься за любовь, Элен: к моему сыну, к своим друзьям, к этой земле, к своему делу. Не забывай, что ведёт тебя вперёд на самом деле.
Я благодарно улыбнулась.
– Спасибо вам и простите за моё временное помутнение.
– Ты бы справилась и без меня. Я просто ускорила процесс.
Разговор с Каро помог мне вернуться в строй. Самое время было заняться платьем и причёской! Как хозяйка вечера я должна была выглядеть безупречно, потому Софи оставила свои соглядатайские обязанности и лично занялась моей подготовкой. Платье из тёмно-синего бархата с выжитыми снежинками тяжёлыми складками ложилось на бёдра. Волосы были высоко заколоты и убраны гребнями.