Нелюди. Рождение Героя
Шрифт:
2
Распластавшись с мечом и пухлой заплечной котомкой, Уоллас спускается вдоль водопада по почти отвесной скале. Не зря говаривали, мол, только ловким здесь удастся пробраться, – даже Уолласу дорога дается непросто, а ведь тот сызмальства обсидел все пригорки, аж задразнили безрогим козлом. Бывалый, по уму подготовился к спуску. Стоптанные войлочные сапожки с лыковым низом обмотал ремешками с железными гвоздиками, натянул перчатки без пальцев, справленные из кожи шершавой, точно востопыркино брюхо.
Крутой склон сопротивляется, норовит
«Другие пролазят, и я тут пройду» – пытается себя успокоить, но Боязливая уже щекочет под ребрами. Слизнув из-под носа соленую каплю, Уоллас перехватывает выступ и на полшага переставляет лыковый мыс.
Коварна эта единственная тропа, ведущая к Яблочным горам: к Сестриному перешейку и суровым, всегда заснеженным вершинам Черного Исполина, Небесного Дома, Драконьей Усыпальницы, Кривляки и Отца-Матери. Ступеней здесь нет, каждый сам избирает дорогу, кому сгинуть – тому такая Судьба. Река охраняет ущелье от незваных гостей: лесные твари, злыдни и прочая нечисть никогда сюда не взберутся. Говорят, не любят они высоты и чистой воды, да и лазать не каждый способен.
Обрыв не страшит лишь купцов, жадных до выгоды. Их манят гномьи стекла, самоцветы, оружие, посуда и хитроплетные украшения. Взамен несут пряности, соль, яркие южные ткани, книги да чужеземные небылицы. Влечет гостей и добрая обстановка в деревне, – не зря купцы любили шутить, мол, после Полуночного прохода путникам грозит чудовищная опасность: обожраться в «Небесном Котле».
Уоллас не забыл, как стращал Востер Нотос, учитель: «Спокойные времена заканчиваются. Пригодной для жизни земли на всех не хватает, а Лес, кажется, только растет. Однажды чаща сомкнется. Но раньше сюда придет орда чужаков, и от нашего Акенторфа ничего не останется».
Конечно, Уоллас слышал намек: его семье не давали забыть об их месте. И для людей, и для гномов Рохасы продолжали быть пришлыми.
Многие мальцы успели вызнать тайну Воды. Кто-то кричал ответ первым, а остальные галдели, точь-в-точь стайка птичек в клетушке. Мудрец дребезжал старческим голосом:
– Благость реки не вечна…
Каждому в деревне было известно, что Востер Нотос черпал знания из хмельных баек в «Небесном Котле». Вскоре Уоллас перестал верить в пророчества учителя так же, как все остальные.
Сорвав края у ногтей, он переваливает на узкую полку. Ноша отяжелела в три раза, – хочется сдернуть лямки и сбросить сумку вместе с мечом. Изо рта лоскутами рвется дыхание.
Почти надорвался, а сполз всего ничего. Внизу по-прежнему пропасть.
Интересно, как мама удержалась на отвесном уклоне, скользком и подлом от сырости? Хрупкая, будто прозрачная, малокровная Хорхе, как выдюжила тягостный путь? Ведь на сносях шла… Тут и мужик не каждый управится…
Сморщив нос, Уоллас задирает голову. Там по кромке обрыва мечется пес. Снизу видно, как появляется и исчезает башка. Лай не слышно за
Ладно. Надоест ждать, – вернется к родителям. На это точно достанет ума.
Свесившись, Друг пялится на хозяина глупыми глазками. Против света морду не рассмотреть, но Уоллас по ушам читает гримаски собаки. Из-за кромки скалы появляется шея, расширяется в тело, становятся различимы нелепая растопырка конечностей, бочоночек тушки и по-беличьи лихо опушенный хвост.
Сорвавшись с отвеса, Друг мелькает рядом с Уолласом и исчезает в развале. Ростах в двух ниже по ходу Воды.
Выругавшись сквозь зубы, Уоллас проворно спускается. Не помня себя, преодолевает разделяющую высоту. И не сразу верит увиденному.
Счастливчик-Друг обнаруживается целехоньким.
С обвиняющим видом пес стоит на хапке принесенной ветрами прошлогодней листвы, но веник хвоста его выдает, дрыгается из стороны в сторону. Отвлекшись на собаку, Уоллас упускает момент, когда уступ выкручивается из-под пальцев, ногти впустую вжимаются в кожу ладоней, гвозди на ремешках скользят по мокрому камню. В кошмарно затянувшееся мгновение кажется, будто он взбегает по своему следу обратно в ущелье.
Уоллас летит спиной в бездну.
Удар выбил весь дух. Уоллас не шевелится.
Ждет смертную боль в лопнувших потрохах и в разбитых костях. Моргает. Дышит – вроде, терпимо. Не веря счастью, осторожно возит рукой, другой, затем подгибает колени и переваливается на бок.
– Все хорошо. Хорошо. Я только немного сверзился, не страшно, это же малость… С кем ни бывает, подумаешь, – бодрится, со стоном встав на карачки.
Вроде, не поломался. За грохотом водопада не то, что голоса, мыслей не слышно.
Дивясь, Уоллас осматривается по сторонам: вот чудо! Он угодил в заполненную прелой листвой яму промеж валунов. Камни словно сами собой разошлись, поймав в торфяные ладони.
Проход сохранил ему жизнь. Уоллас возносит благодарственную Небесному Человеку: защитил, упас в смертельной опасности!
Пес кубарем катится в ноги. Отряхивается, лижет лицо и тычется в руку. Спохватившись, Уоллас проверяет закрепленные позади сумки топор и родительский меч, – и только тогда его жалит хлыст боли. Кости он себе, конечно, отбил. И в ушибленных потрохах начинает тянуть.
Но клинок цел, топор тоже в порядке, лишь скололся уголок лезвия. Внутри котомки сухарное крошево да уплющенные корни реды. Скромная плата за сбереженную жизнь.
Прислонившись к скале, Уоллас вздыхает:
– Ты во всем виноват, ссучий выродок…
Ничего не разумеющий Друг льнет башкой к колену хозяина.
На скале бросать пса нельзя, наверх тот не сможет вскарабкаться. Да и сам Уоллас не тот ловкач оказался. Если сдюжит поднять собаку в ущелье, Друг может снова метнуться вслед за хозяином. Дважды удача ни к кому не стучится.
Получается, снизошел Небесный Человек, сжалился, благословил, послав спасение и доброго спутника. Друга.
А кто кроме пса способен Ублюдка принять? Его, поправшего древний закон?