Немтырь
Шрифт:
Давно это было, в начале века. Старательский промысел тогда распространялся по Сибири более активно, чем после революции 1917 года. Соответственно, и разбойников, убийц старателей, было больше. Каждый год в деревнях плакали женщины, не дождавшиеся из тайги отца, мужа или сына.
В далеком таежном поселке с семьей жил знаменитый старатель Костя Золотавин. Весной уходил на одному ему известные золотые россыпи, осенью возвращался с благородным металлом. Жена его, Анна, каждый год рожала по ребенку, и всегда летом. К описываемым событиям у них насчитывалось одиннадцать ребятишек, все погодки. Слаб был Костя характером: что намоет в тайге, отдаст долги, купит продуктов, а остальное пропьет с первыми встречными товарищами, поэтому нужда в доме Золотавиных всегда ходила под руку с голодом.
Много добывал Константин золота. Все знали о его удаче: пуля в ружье долго не задерживается. Докатились слухи и до бандитов. Выследили его разбойники в тайге осенью, убили. Сгинул мужик без следа, не вышел к зиме в деревню.
Погрязшая в долгах семья от голода стала постепенно вымирать. Истощенные дети гибли через день, а то и чаще, едва успевали хоронить. Никто не помог Анне едой и деньгами. Родных не было, а товарищи отвернулись. Когда остался один сын, трех лет от рождения, чтобы продлить ему жизнь, женщина отрубала себе пальцы, кормила ребенка. Обрубки зашивала нитками. Когда кто-то из соседей случайно зашел к ним в дом, увидел Анну без пальцев, пришел в ужас. Женщина в тот момент собиралась отрубить себе левую ладонь.
Анна выжила вместе с сыном, вырастила его. Тот оказался хорошим человеком, до самой смерти ухаживал за матерью. История умалчивает, пошел ли он по стопам отца, стал старателем и нашел ли убийц. Важное в этом случае для Яниса другое: награбленное Климом-горой золото, доставшееся через смерть других людей, исковеркало жизни многих семей. Потеря кормильца — невосполнимый урон. Поэтому хотел юноша вернуть благородный металл родным тех, кто его добыл.
Благородная идея — не вечерка молодежи у реки, а желтый песок весом около пуда — не горсть кедровых орехов в кармане куртки. Янис понимал, что после прошлогодних трагедий на приисках старатели встретят его не хлебом-солью. Как выйти с ними на контакт, стоило подумать. На приисках обязательно должны быть представители власти, НКВД, встреча с которыми не входила в его планы.
Спустившись в долину, нашел укромное место в глухой чаще для стоянки. Коня, карабин и золото решил оставить здесь. Заранее придумал историю: заблудился в тайге, случайно вышел на прииск. Если спросят, откуда пришел, местом жительства выбрал первое, пришедшее на ум название, — поселок Таежный.
Прежде чем показаться на глаза старателям, поднялся на небольшой пригорок, долго наблюдал с подветренной стороны, чтобы не почуяли собаки. Прииск оказался небольшим: несколько избушек у кромки леса, общая конюшня, отвалы перемытого песка вдоль речки. Длинный, деревянный станок для промывки золота — бутара, к которому со всех сторон тянулись деревянные тротуары, широкие кедровые доски, где мужики и бабы на ручных тачках подвозили золотоносный песок. Два человека накидывали в бутару грунт, еще двое царапками прогоняли его по всей длине станка. У избушек поварихи колдовали над большим казаном, готовили еду. Тут же рядом с ними находились дети разного возраста. Кто-то колол дрова, другие поддерживали огонь, третьи возились с грудниками. Общее количество людей вместе с детьми около тридцати душ.
Янис никогда раньше не был на местах добычи золота. Поэтому с интересом, забыв, зачем он здесь, наблюдал за трудоемким процессом. Прошло немало времени, прежде чем вспомнил. Присмотревшись более внимательно, убедился, что милиции и начальства нет.
Вечерело. С прииска потянуло запахом каши. Старатели бросили тачки, лопаты, сгрудились над бутарой, снимали отмытое за день золото. Янис подождал еще какое-то время, решив не выходить в самый ответственный момент. Понимал, что в такую минуту он нежеланный гость. Возник из укрытия тогда, когда люди стали рассаживаться на ужин за длинным столом под навесом от дождя.
Первыми его увидели собаки. Подскочили с насиженных мест, с громким, предупреждающим лаем бросились на него. Окружили, яростно кидаясь, стараясь укусить его и поджавшую хвост Елку. Несмотря на это, он неторопливо, придерживая на поводке у ног лайку, продвигался к костру.
Старатели заметили, сгрудились в кучу. Кто-то схватил ружья, остальные напряженно ждали, когда он подойдет ближе. Женщины, спрятавшиеся за спинами мужиков, крестились, дети, не скрывая любопытства, сделали несколько шагов навстречу.
— Здравствуйте! — приветствовал Янис издали. — Скажите, пожалуйста, куда я попал?
— И тебе будь здоров, коль не шутишь, — угрюмо ответил за всех седобородый, пожилой мужик и прикрикнул на собак. — Уймитесь вы, оглашенные!
— Скажите, мужики, где нахожусь? — повторил свой вопрос он. — А то восьмой день как плутаю.
— Кто такой будешь? — строго спросил другой, среднего возраста старатель и выстрелил в него злыми глазами. — Чего по тайге шарашишься?
Он назвал свое имя, опять начал оправдываться.
— Откуда будешь? — не дослушав, перебил тот же злой старатель.
— Из Таежного поселка я, что по Кану.
Все переглянулись. Кто-то по незнанию нахмурил брови, другие пожали плечами. Злой мужик покосился на товарищей, недоверчиво усмехнулся:
— Что-то я не знаю такого поселка, все места там исходил. Врешь ведь!
— Да что мне врать! — настаивал Янис. — Небольшой поселок наш, в верховьях стоит… Заплутал я. В тайгу на зимовье ходил, отец отправил. Назад шел, сбился с тропы.
— Как можно заплутать? Солнце над головой, утром на востоке встает, на западе садится. Тут дураком надо быть, чтобы не определиться. Реки все на север бегут. Что же, мозгов совсем нет?
— Те дни дождь шел, солнца не было. А потом далеко видно зашел, хорошо, вас увидел.
— А что без ружья-то? Как одному в тайге без ружья можно?
— Ружье там, на избушке оставил. Думал, что таскать зря? До поселка недалеко вроде.
Старатели замолчали, переглядываясь друг с другом: верить или нет?
— Говорок-то у тебя какой-то ненашенский, — вставила слово рябая тетка из-за спины. — Будто баба корову доит, уговаривает!
Все засмеялись, а седобородый мужик спросил:
— Что скажешь? Бабы, они ведь народ такой, всю правду из-под юбки видят! Видно, что ты не русский.
— Так и есть. Латыш я.
— Ссыльный, что ли? Или из переселенцев?
— Из переселенцев.
— Что-то за всю жизнь ни одного латыша в тайге не видал, — заметил тот самый злой старатель. — Они, вроде, как землю пашут да коровам хвосты крутят.