Немтырь
Шрифт:
Тот, не мешкая, ударил ногами в бока лошади. Та живо пошла вперед. За ней потянулись остальные. Сзади, часто оборачиваясь на него, скользя ногами по грязи, засеменили женщины. В утреннем воздухе были хорошо слышны их негромкие, сочувствующие голоса:
— Смотри ж ты, Фрося, нет парням сладу и покоя… Бандитов по тайге ночами гоняют.
— Молоденький совсем, — вторила ей другая.
Караван скрылся за поворотом. Провожая его глазами, он все еще находился в напряжении. Руки дрожали, сердце билось с удвоенной силой, в ноги будто кто-то наложил мха. Сознание стонало от мыслей: если бы это были милиционеры?
Спустя некоторое время собрался с силами, обдумывая, как быть дальше. Назад идти нельзя, там погоня. Влево — он все дальше будет уходить от дома, свернуть вправо — там прииск Никольский, где он был вчера. Оказывается, весь день и ночь кружил неподалеку от него. А что если?..
Решение пришло внезапно: ехать по тропе, вслед за обозчиками, по их следам, а потом где-то перед прииском свернуть и сторону. Так легче сбить преследователей с толку. Если после него еще кто-то поедет на лошади, затопчут следы, найти его тогда будет непросто. Лишь бы никто навстречу не попался.
Янис сел на коня и неторопливо поехал вслед за ушедшим караваном, несколько раз оглянулся назад. В общей каше разбитой, грязной тропы отпечатки копыт Сивки перемешивались с другими следами лошадей. Теперь вычислить их было не то что непросто — вероятно, невозможно.
Елка бежала впереди на видимом расстоянии. Она служила предупреждающим маяком. Если бы кто-то показался, дала знать голосом или настороженным видом.
Двигались долго. Петлявшая среди деревьев тропа поднималась в пригорки, спускалась в ложки с ручейками, металась вправо и влево, обходя кочковатые, топкие болотца, выбиралась на берег небольшой, ржавой от грязи, речки: где-то там, вверху на приисках, мыли золото. Местами зажатая между деревьев, потом широкая на открытых полянах тропа походила на жидкую кашу из воды и глины, смешанную многочисленными копытами лошадей. Ноги Сивки утопали в ней по колено. Определить, кто по ней прошел несколько минут назад, было невозможно.
За очередным пригорком дорога разделилась на три тропы. Одна уходила влево, в далекий, узкий лог, вторая тянулась дальше, вверх вдоль реки, третья сворачивала вправо, под гору. Янис узнал ее. У подножия находился Никольский прииск. Вчера утром он поднимался на хребет, преследуемый погоней.
Поехал по правой тропе, в объезд, добрался до небольшого, петлявшего среди густых зарослей тальника, чистого, прозрачного ручья: старатели ездят сюда за водой. Тут же, неподалеку на пеньке, лежало перевернутое ведро.
Направил Сивку в ручей, поехал по нему вверх. Быстрое после вчерашнего дождя течение тут же смыло следы коня. Так ему удалось сбить милиционеров с толку.
Проехав ключ до истоков, свернул влево. Поднялся на гору, нашел открытое место. С высоты птичьего полета хорошо видно прииск, маленькие домики, крошечные фигурки работавших людей. Там кипела обычная работа.
Янис не задерживался в чужом краю, поехал прочь от опасного места. В тот же день нашел свои следы, когда приехал сюда позавчера, направил по ним Сивку. Полностью доверившись ему, опустил уздечку. Несколько раз останавливался, слушал, нет ли погони. Не дожидаясь вечера, после обеда нашел в глухом урмане укромное место с большой поляной посередине, где росла густая, сочная трава. Остановился на отдых.
Проспал юноша до утра. Проснулся, когда ласковое солнце ослепило через веки глаза. Вскочил, озираясь по сторонам. Рядом, потягиваясь, виляла хвостом Елка. Встряхивая головой, отгонял злобную мошку Сивка. Все мирно. Теперь их точно никто не догонит.
Остаток пути к берегу Рыбной реки прошел без происшествий. Дав волю коню, спокойно доехал до места, где переправлялся несколько дней назад. Сивка ни разу не свернул в сторону, прошел по тайге так, как будто ходил здесь каждый день.
В назначенный срок встретились со старообрядцами. Дмитрий и Андрей привезли на своем коне продукты в обмен на соболей, провиант.
— Где кобыла-то? — растерянно спросил Янис.
— Дак ожеребилась она. На второй день после того, как расстались, — улыбнулся Дмитрий. — Жеребенка принесла. Крепкий, здоровый. Все дивимся: как по тайге ходила, не скинула? — И осуждающе покачал головой, глядя на Сивку: — Мерин-то худой стал. Что ж ты его так загонял?
— Дорога длинная была, — уклончиво ответил Янис и попросил: — Груз дозвольте увезти? Мне сразу все не взять.
Те согласились, но дали своего коня, жалея Сивку:
— Ентот пусть отдыхает. Кабы по дороге где не завалился.
Договорились встретиться через день. Янис слово сдержал. Увез данные староверами припасы к себе на зимовье, вернулся ни следующий вечер. Довольные Дмитрий и Андрей сразу стали собираться в дорогу. Янис, понимая, что теперь опять долго не увидит людей, с надеждой предложил:
— Куда вы на ночь глядя? Ночуем вместе…
— Не можно нам. Покосы пошли, работать надо. Будь здоров! — сказал как отрезал Дмитрий, на этом разговор закончился.
— Когда же встретимся? — дрожащим голосом спросил Янис.
— Ныне не свидимся. На то лето, как вода сойдет, после Троицы, — откликнулся тот и перед тем, как оттолкнуть лодку от берега, попрощался: — Спаси Христос!..
Он долго смотрел им вслед, стараясь запомнить каждое движение. Видел, как те, ловко работая шестами, переплыли на лодке с привязанным за веревку конем на противоположный берег и скрылись в заводи. Ушли.
Тяжело описать, что в тот момент творилось на душе и в сердце Яниса. Понимал, что опять остался один. Ему хотелось броситься в реку, переплыть, бежать за ними, просить, чтобы они и взяли его. И только непонятная сила не давала сдвинуться с места. Молодого охотника душили слезы, которые он не мог сдержать. Возможно, эта слабость была уместна, потому что она не позволила сердцу разорваться от горя.
Вернувшись в зимовье, несколько дней безразлично лежал на нарах, закутавшись в одеяло. Тяжелыми мыслями довел себя до критического состояния. Несколько раз брал в руки револьвер, подносил к голове, хотел застрелиться. Елка, чувствуя его состояние, скулила, жалобно смотрела в глаза: не надо! Глядя на нее, опускал руку. В те дни собака спасала ему жизнь.
Пришел в себя после третьей ночи. Встал утром, развел костер, сварил суп. Пытался вспомнить, когда последний раз хлебал жидкую еду, так и не получилось. Кажется, это было еще с Юрисом. Или раньше.