Ненаучный подход

Келин Алексей

Винс вздохнул, сел на пол и продолжил чистить сапог. Получалось мастерски. Виктор был уверен, что такого блеска от старой обуви добиться невозможно - а поди ж ты!

– Ладно, заканчивай тут, - махнул рукой следователь, доставая из сейфа пакет с отобранными у Винса вещами, - и пойдем. Надо тебя до заката в монастырский приют определить. На вот, держи свое богатство.

Винс схватил пакет, глянул, на месте ли книжка, завернул обратно и засунул под рубаху.

– Спасибо, - удивленно протянул он, - я думал, не вернете так просто...
–

И тут же вскинулся: - Не надо меня в приют! Я взрослый уже!

– Сколько тебе лет, взрослый?
– устало спросил Виктор, и добавил, не дожидаясь ответа: - Тебе там хорошо будет. Монашки добрые, накормят, к делу приставят.

– Пятнадцать мне, - соврал Винс, постаравшись посмотреть на следователя как можно честнее. И тут же широко распахнул глаза: - Во! Вы меня лучше на работу возьмите! Я чистить умею, шить, прибираться, полы мыть...

Виктор не сдержал скептической усмешки.

– Будут у вас всегда блестящие сапоги...
– закончил Винс, глядя в пол.

В возгласе 'не надо в приют!' Виктор уловил что-то смутно знакомое, но не стал пытаться вспомнить, что именно.

Вместо этого с недоверием смерил Винса взглядом.

– Ну, двенадцать, - шмыгнул носом мальчишка.
– Будет. В мае. Зато про сапоги я не врал! Сами посмотрите! А еще у вас шов на рукаве разошелся, я б зашил. И платить мне много не надо! Можно и совсем немного...

Виктор молча смотрел на мальчишку. Винс схватил сапог и еще быстрее заработал щеткой, доводя голенище до идеального блеска.

'Он явно рассказал не всё, - думал тем временем следователь.
– Не скрывал, но какие-то детали точно упустил. А еще книга Эльтарна, очень дорогой фолиант, явно доставшийся ему в том сгоревшем доме. На последней странице штамп владельца стоит. Мальчишка - единственная ниточка к убийцам Ивана, и все шансы есть на то, что они попытаются эту ниточку оборвать. Уж лучше в этот момент рядом с ним буду я, а не монашки. Что, бывший рыцарь, станешь втираться в доверие к ребенку, чтобы раскрутить поганое дело? А почему нет? Со мной, опять же, у него шансов выжить намного больше. А воровать у меня все равно нечего'.

– Ладно, - кивнул Виктор обалдевшему от счастья Винсу. Найму тебя на неделю. Посмотрим, на что годишься. Но учти - будешь врать, вылетишь мгновенно.

– Я не подведу, вашбродь. Честно! Все в ажуре будет, зуб даю!

Виктор едва заметно поморщился.

– Пойдем, камердинер. Ливрею цветов Бергена я тебе не обещаю, но отмыть и переодеть тебя явно не помешает.

Про 'камердинера' и 'ливрею' Винс не понял, но переспрашивать на радостях не стал.

Потом разберется. Главное - что не погнал его большой человек!

Глава 3

...В прошлом декабре

Винс еще у пожарища сообразил, что у пацана-оборвыша дорогущую книжку вряд ли купят. Как бы по шее не накостыляли, а то и свернуть могут. Значит, надо

придать себе какой-никакой солидности. Для того он и просился поработать на Виктора Бергена. Заработать чуть-чуть денег, обзавестись приличным картузом - и можно искать этих, как их... коллекционеров, во.

Да и работника при следователе побоятся обидеть. Это вам не бродяжка безымянный. Целый камердинер, хоть и без ливреи! Винс не сразу, но выяснил, что 'камердинер' - слуга у благородных, а 'ливрея' - это у него одежда такая. Виктор Берген, конечно, так себе вельможа, но для Винса сойдет.

Важный господин, к удивлению пацана, обитал в совершенно не господской квартире. Две небольших комнатки в мансарде. На первом этаже была закусочная 'Толстый кот', где поутру завтракали небогатые чиновники, днем лакомились пирожными их дети под присмотром мамаш или бдительных нянек, а вечером окрестные жители пропускали по кружечке пива.

Никакой солидности в квартирке не было. Да еще и пылища.

Зато следаку (ой, теперь - господину Бергену, со всем уважением) сплошное удобство. Утром встал, на первый этаж спустился, съел яичницу с колбасой, кофеем запил - и на службу. Красота!

Но жилье господин следователь запустил. Видно, даже приходящую горничную давно не нанимал. В углу у печной трубы все паутиной заросло, под кроватью пыль шарами перекатывается, а плиту на махонькой кухне несколько лет не трогали. Хорошо хоть, дымоход общий с 'Котом', и его чистили регулярно. И мышей не было. В закусочной, оправдывая название, толстых котов целая семья обитала. Верховодила у них большая старая трехцветная кошка. Она Винса сразу признала - подошла, потерлась мохнатым боком, дала почесать между ушей. Добрый знак.

Первые два дня Винс драил квартирку. Сколько ведер воды извел - не сосчитать. Зато теперь и умывальник блестел, и пол стал прежнего, коричневого, а не серо-пыльного цвета, и в комнатах с отмытыми окнами и постиранными занавесками светлее сделалось.

На подоконнике обнаружился чахлый, но еще живой цветок в горшке, повязанном серой от пыли ленточкой. На ленточке надпись вышита: 'С любовью от Клары'.

Судя по тому, что господин про цветок забыл - чувства неведомой Клары остались без взаимности.

Винс горшок протер, цветок полил и на солнечное место поставил. Ленточку отвязал и в ящик положил, чтобы вид не портила.

Красота вышла!

Господин как пришел с дежурства, так на секунду замер и удивленно бровь приподнял. Не ожидал, видать, таких перемен.

Винс собой аж загордился.

И пошла у него практически райская жизнь.

Обитал теперь Винс в им самим расчищенной каморке-кладовке. Спал на большущем пустом сундуке, под теплым одеялом. Днем по хозяйству работал - да много ли той работы, когда все отмыто, все пуговицы пришиты, сапоги сверкают, а готовить не надо? Еще и на книжки время оставалось, а их у господина цельная полка была. Длинная.