Необручница: На острове любви
Шрифт:
Я поняла, куда она клонит. Мы были вместе уже около трёх-четырёх часов, а я всё ещё не проронила ни звука. Не исключаю, что это выглядело очень некрасиво с моей стороны, но от привычки, укоренявшейся несколько лет, не так-то просто отказаться. И, я понадеялась, что госпожа не будет изобретать хитрые способы, чтобы заставить меня говорить против моей воли. В определённый момент я подумала, что так и будет.
С меня убрали влажную простыню, и я почти сразу покрылась гусиной кожей от прохлады. Но сирра Амели сняла этот дискомфорт, начав втирать мне в спину и остальные части тела жирное масло. Пахло оно примерно так же, как то, что добавлялось в мыльную основу. А вот прикосновения на этот раз быстро расслабили меня под спокойный голос и размеренные поглаживающие втирания.
— У тебя тело интересное, Ана. Руки не совсем как у девушки, мне кажется, что я даже мускулы у тебя могу прощупать. Спина твёрдая… Ты, наверное, много работала, Ана, и недоедала? Округлостей почти нет. И ягодицы мальчишечьи, такие крепкие…
Сирра Амели ничего не забыла — умаслила всю мою заднюю часть, даже пятки помассировала. Движения её рук вернулись по ногам вверх, потрогали ягодицы, будто бы на них остались излишки масла, снова принялись втирать, нет-нет да и проскальзывая в ложбинку и во внутреннюю часть бёдер. Очнувшись от дремоты, я сжала мышцы, и госпожа вздохнула:
— Переворачивайся, Ана.
Её прекрасное лицо в обрамлении русых волос двигалось надо мной, пока она продолжала необходимое действо, наливая масло себе на ладони и втирая его в моё сухое тело. Её будто бы ничего не смущало — что она прикасается к моим грудям, ставшими плоскими от горизонтального положения или невольно задевает соски. Спускается к животу и поглаживает его таким образом, что я закусила губу — захотелось соскочить и убежать от этого непонятного, вроде бы невинного действия, но отзывающегося огнём где-то внутри меня.
Руки надавили на внутреннюю часть бёдер, призывая раздвинуться, в руке у госпожи уже была очередная порция масла, и я поняла, что сейчас будет. Схватилась за её руку и впервые за сегодняшний день выдохнула:
— Нет! Я сама!
— Сама, так сама, — довольно улыбнулась госпожа. Я поняла: она таким образом хотела узнать, как звучит мой голос. — Хорошенько натирай, а я пока займусь твоими ногами. Так быстрее дело пойдёт.
Она налила мне в руку немного масла, и я неуверенно стала натирать себя там, пока госпожа массировала мне ноги. То ли её скользящие прикосновения по внутренней поверхности бёдер были всему виной, то ли сама странная ситуация…
— Хорошенько три, Ана. Масло ещё блестит, — стоило мне убрать руку, невозмутимо сказала госпожа и сделала вид, будто хочет помочь. Я, начиная злиться, повторила процедуру, от которой ноги совсем что-то задрожали.
Показалось мне или нет, сирра внимательно следила за мной, тонко улыбаясь. Наконец пытка закончилась. Меня укрыли простынёй и велели полежать немного, пока масло впитается окончательно. Затем госпожа вышла, накинув шлафор, отсутствовала минут десять и вернулась с платьем в руках. Очень простеньким, без рюш и вышивки.
— Это твоя форма. То платье, в котором ты приехала, надо постирать, ведь ты надела его на грязное тело. С завтрашнего дня можешь сама выбирать себе форму.
Мне вручили также комплект нижнего белья — короткие штанишки, вязаные шерстяные чулки, доходящие до бёдер, с подвязками, тонкий тряпичный корсет под платье. Одевалась я сама. Госпожа уже не принимала участия в моём облачении, пляска вокруг моей персоны завершилась. Женщина села устало в кресло и, наблюдая за мной, рассказала, наконец, о том, что проливало свет на моё появление в этом дворце.
Сир Брисандр Эдрихам восьмой год выполнял долг наместника на острове Аднод и четвёртый раз заключал контракт: наместники служили через год. Имеющий уникальный дар мага-поисковика, он был вынужден смириться со своим долгом перед Люмерией, который требовал слишком многого, по мнению его жены, сирры Амельдины. Умение видеть сквозь преграду — стены, толщу породы — необходимое, его состав, структуру и форму, сделало сира Бриса незаменимым для развивающегося государства, которому позарез нужны были новые ресурсы, особенно в виде металлов, минералов и прочих веществ, таящихся в недрах Всемирья.
Поэтому сразу после окончания Академии, в свои двадцать два, он успешно прошёл практику и получил чин наместника. Теперь он вынужден был через год заключать контракт на работу в Аднодских штольнях, следующий год отдыхал, восстанавливая здоровье, и затем снова возвращался на остров. Женился он в первый промежуточный год и, начиная со следующего контракта, уже был безотлучно сопровождаем сиррой Амельдиной. Между супругами и по сей день сохранились верные нежные отношения, разве что супругу огорчало отсутствие детей, а ведь им обоим уже приближалось под тридцать.
На моём лице, не исключено, появилось выражение изумления. Мне было сложно понять, почему одарённая магесса не может родить, ведь им, как говорится, Создательница дала всё: красоту, богатство, здоровье и возможности купить всё, чего не было. Госпожа прочитала моё недоумение и кивнула печально, попросила присесть рядом с ней.
— Да, Ана. У нас есть многое, но нет того, что подарило бы будущее нашему роду. Мы исчезнем, Ана, если я не смогу родить ребёнка. И дело не в моём здоровье или здоровье Бриса — в его проклятой работе, которую я ненавижу всем сердцем.
В штольнях, богатых не только рудой, имелись вкрапления особо ценных кристаллов, которые повышали магический фон этого острова. Работавшие здесь лумеры со временем увеличивали уровень своей бытовой магии, если она у них была до приезда. Позже, спустя год или два, приобретённые излишки, конечно, выводились или тратились на всякую домашнюю мелочь: подогреть, приготовить еду, высушить вещи и тому подобную.
Магам-смотрителям и наместникам, которые занимались поиском и сортировкой руды, приходилось намного хуже. Во-первых, превышение маг-резерва приводило к непредсказуемой и опасной для окружающих смене настроения, уменьшению контроля над магией и — этим страдали все наместники — трудностям в воспроизводстве потомства. Проще говоря, жёны, стойко выносившие роль регулировщика баланса магии супруга, фактически брали «огонь» на себя. Что не могло не отражаться на их здоровье. В то же время отказаться от должности было нельзя: магия обязывала. Не хочешь — отдай свой дар Всемирью и живи как лумер.