Необычная невеста

Картленд Барбара

В этот миг нужно было видеть глаза Эльмины, засиявшие от восторга.

— Как хорошо! Спасибо, спасибо вам! Я так боялась, что вы не поймете… Обещаю, я буду очень стараться стать… для вас той женой, которая вам нужна… и не разочаровать вас.

—Я в этом не сомневаюсь, — промолвил маркиз. — Итак, если я соглашаюсь испытать ваше предложение на деле, вы должны пообещать мне…

— Что же?

— …быть полностью откровенной и правдивой со мною во всем, касающемся нас обоих, а когда вы решите,

что я выиграл скачки, вы мне об этом сообщите.

Эльмина улыбнулась.

— Полагаю, вы узнаете об этом сами, и благодарю вас за вашу доброту.

Маркиз привстал с края постели.

— А теперь мне следует лечь спать, Эльмина, и обдумать наш разговор. Я хочу, чтоб вы тоже легли и не выглядели утомленной завтра утром на конной прогулке.

—Я не буду плохо выглядеть, мне так хочется поехать с вами верхом!

Она смотрела на него снизу вверх.

Ее светлые волосы отливали серебром в свете свечей, а глаза, казалось, излучали сияние.

Маркиз даже подумал, не поцеловать ли ее, но тотчас решил, что это было бы уже против правил.

Вместо этого он взял ее руку и слегка прикоснулся к ней губами.

— Доброй ночи, Эльмина, — сказал он, — и с нетерпением жду завтрашней прогулки, чтобы как следует погонять вас по всем правилам верховой езды.

Она рассмеялась совсем по-детски.

— Я приложу все силы, чтобы победить вас.

Тут и маркиз разразился смехом и покинул комнату.

На следующее утро Эльмина спустилась вниз, когда стрелки старинных часов в зале только-только перевалили за половину восьмого.

Она думала, что окажется там первой, но маркиз уже как раз принимал от лакея свою высокую шляпу.

Девушка отметила, как великолепно смотрится он в белых бриджах и начищенных сапогах.

При подготовке приданого Эльмина много внимания уделила выбору костюмов для верховой езды.

Маму эта сторона жизни совсем не интересовала, поэтому Эльмине удалось приобрести лишь три амазонки.

Со стороны это могло показаться нелепым и расточительным, но для нее они были гораздо важнее обычных платьев.

Костюм, который она надела этим утром, был летним. Под верхней юбкой скрывалось еще несколько кружевных, а облегающий фигуру жакет подчеркивал ее миниатюрную талию.

Темно-синий шелк великолепно подчеркивал цвет ее волос и белизну кожи.

Блузка с маленьким полукруглым вырезом была отделана более светлой полоской.

Легкая полупрозрачная ткань, обтягивающая тулью шляпки и свисавшая на спину, удачно сочеталась со всем костюмом.

Эльмина, однако, на время забыла о своей внешности, поглощенная мыслями о маркизе, а также о лошадях, которые ожидали их у парадного входа.

Помощник конюха держал ее лошадь, а Хагсон — Самсона, жеребца маркиза.

Конюхи радостно улыбнулись ей.

— Доброе утро, Хагсон. Доброе утро, Джим! — приветливо молвила она.

— Здрасте, в'ша св'тлость! — ответил Джим. — Жаворонок очень игривый с'г'дня. Е'о не выводили с позавчера, п'т'му к'к у нас и мин'ты не было.

— Я рада!

В это время спускавшийся позади нее маркиз, который слышал их разговор, довольно резко заметил:

— Если Жаворонок для вас слишком резв, в моей конюшне найдется много лошадей поспокойнее.

При этом он с некоторой укоризной посмотрел на Хагсона, но главный конюх хорошо знал, что Эльмина справится с любой лошадью, какой бы норовистой она ни была.

— Ее светлость поладит с ним, ваша светлость! — встал он на защиту девушки.

— Надеюсь, ты прав, — усмехнулся маркиз.

Опасаясь, как бы он не заставил ее пересесть на более спокойную лошадь, Эльмина, не дожидаясь его помощи, взлетела в седло.

Маркизу ничего не оставалось, как оседлать своего коня и поехать вперед.

Эльмина последовала за ним, чувствуя, что Джим прав, — конь действительно пытался своевольничать.

Жаворонок тем не менее был ее любимцем, и всякий раз, наведываясь в конюшню, она первым делом навешала его.

Жеребец был неуправляемым, пока она не стала систематически разговаривать с ним, помогая Хагсону седлать его.

Жаворонок скоро стал заметно покладистее.

Он так много значил для Эльмины, что Хагсон привел жеребца в первый же день пребывания в доме новой госпожи.

Но маркиз не должен был догадаться, что они когда-либо встречались прежде.

Жаворонок применял обычные свои уловки, брыкаясь и шарахаясь от всего, что двигалось.

Но при этом у него были ушки на макушке — он все время прислушивался к голосу Эльмины, а она пыталась объяснить ему, как важно для нее, чтобы он вел себя пристойно.

Как только маркиз, ехавший впереди, миновал парковые дубы, Жаворонок повернул на север и перешел в галоп.

Теперь всадники находились в той части владений Фалькона, где обычно проходили скачки с препятствиями, а она с Чангом наблюдала за участниками состязаний.

Сияло солнце, траву уже скосили, и все было просто замечательно.

Теперь и ей предстояло вступить в поединок. Маркиз придержал свою лошадь, дабы поравняться с ней, и она поняла, что единственной причиной его броска вперед было желание показать ей дорогу через парк.

— Это — дистанция для галопа, Эльмина, — объяснил он. — Давайте испытаем и Жаворонка.

— Почему нет!

Одновременно с восклицанием она несильно вонзила шпоры в бока жеребца, и Жаворонок резво взял с места.