Неоновый дневник
Шрифт:
— Привет.
Потом обращается к Дэну:
— Не знаешь, Макс принес?
— Дождись его и спроси.
Я знаю, о чем они говорят, видела пакетик, который Макс положил в карман джинсов, когда мы выходили от него. Я не спрашиваю, что он берет с собой — и так все понятно. У него всегда есть что-нибудь — покурить, принять, закинуться. Он спокойно может набухаться, а потом съесть кислоты, и накуриться сверху. Иногда я думаю о том, насколько глубока его яма, если он не боится употреблять все подряд, лишь бы не слышать доносящихся из нее голосов.
Через час приходит очередь Дэна вставать за пульт и ребята выходят из ди-джейки. Я остаюсь
Хлопок дверью возвращает меня к реальности. Макс заходит в ди-джейку, и я поднимаюсь ему навстречу. Запускаю руки ему под футболку, он обнимает меня, мы целуемся, он расстегивает молнию на моих джинсах и тянет их вниз. Опускается на диван, и я сажусь на него сверху. Мы трахаемся, за дверью слышна музыка, и в любой момент кто-то может зайти, но мне похуй. Я уже не принадлежу себе, это — как попасть в сильное течение, или упасть с большой высоты. Ты просто летишь вниз, и ничего не можешь с этим сделать. Он смотрит на меня снизу вверх, и я снова вижу его огромные зрачки, пиздец, когда он успел? Перед сетом или во время него, или сразу после, какая, теперь, нахуй разница. Мне все равно. В его глазах желание, животный голод, а глубоко под ним — страх. Я прижимаюсь щекой к его виску и шепчу ему на ухо:
— Трахни меня так, чтобы я забыла свое имя.
***
— Я просто напуганная девочка, сидящая на краю бездны и смотрящая на звезды. Я застряла посередине, между своими страхами и мечтами.
— Что такое бездна?
— Это будущее. Я не люблю о нем думать, потому что там в конце — только смерть.
— А звезды тогда, это что?
— Это надежда. Я смотрю на них и думаю о том, что за ними есть другие миры, вселенные, о которых я ничего не знаю, бесконечность, понимаешь? Надежда на бессмертие. Для всех звезды — это просто яркие точки, которые появляются на небе ночью. Но на самом деле это не так. И может, я тоже — что-то большее, чем просто человек. Большее, чем просто отрезок между рождением и смертью. Частичка бога, понимаешь?
Макс забирает у меня косяк и делает глубокую затяжку:
— Вот нихуево тебя вставило.
— Меня не вставило. Я всегда об этом думаю.
Мы лежим на кровати в его комнате и серый в утренних сумерках потолок плывет перед моими глазами — решение накуриться после бухла явно было опрометчивым. Макс поворачивает ко мне лицо:
— Знаешь, ты и правда ебанутая, но мне это нравится. Почему ты такая? Что с тобой не так?
Я молча рассматриваю его. Рассказать ему, или нет? Когда-то давно я решила, что никто не узнает мой секрет, но… Я так устала носить в себе весь этот пиздец. Я провожу пальцами по его лбу, убирая с лица жесткие пряди:
— Когда я была совсем маленькой, со мной кое-что произошло. Кое-что такое, о чем я бы хотела забыть. Я никому и никогда не рассказывала…
Он смотрит на меня так, что я замолкаю. Почему я решила, что могу довериться ему? Он ведь сам ебанутый в край. Я отворачиваюсь от него и закрываю глаза.
— Малыш? Что ты хотела мне рассказать?
— Ничего. Давай в другой раз, ладно?
— Просто перестань так загоняться. Все будет хорошо, я же с тобой. Дин?
Он обнимает меня, согревая дыханием мой затылок. Я проглатываю ком в горле:
— Да ты постоянно уделанный. Торчишь, чтобы ни о чем не думать. Чтобы ничего не чувствовать. Чтобы ничего не слышать.
— Нихуя, мне просто по кайфу.
— Ага, точно.
Макс встает с кровати, придерживая расстегнутые джинсы, натягивает футболку, берет со спинки стула толстовку:
— Во сколько ты сегодня уезжаешь?
Я, прищурившись смотрю на дисплей телефона:
— В семь утра. У нас еще четыре часа.
— Пойдем, я провожу тебя. Поспишь хотя бы пару часов.
— Макс, да я в машине высплюсь.
— Идем. Вставай.
Поднимает меня с кровати, кутает в свою кофту. Опять.
— Если ты останешься — мы уснем, и ты опоздаешь. Пошли.
Я плетусь за ним в коридор. Тут он прав, конечно. Алкоголь, секс, травка — комбо из естественных транквилизаторов. Правда в том, что я просто не хочу никуда ехать. Я хочу лежать рядом с ним, уткнувшись лицом в его плечо.
Пятнадцать минут спустя я стою перед железной дверью подъезда, и безрезультатно ковыряю ее ключом.
— Дай мне.
Макс протягивает руку, и тогда я разворачиваюсь, и со всей дури швыряю звенящую связку в густую траву палисадника перед домом. Сажусь на скамейку, достаю пачку сигарет:
— Иди ищи, если хочешь.
Он молча смотрит на меня, а потом включает на телефоне фонарик и отправляется на поиски. Я наблюдаю за ним, и понимаю, насколько безнадежна моя зависимость от него — мне плохо, если я не вижу его один день, а тут… И, как обычно бывает, когда ты пьян настолько, что все твои мысли кажутся тебе удачными, меня осеняет. Я должна оттолкнуть его, оттолкнуть сама, сейчас, пока он не заслонил мне все, чем я когда-то была. Причины? Да их дохера, но я выбираю самую банальную. В голове крутятся слова Дэна, сказанные мне в ди-джейке, про Макса и его бывших телок, и ревность немедленно наполняет меня, оставляя горький привкус на корне языка. Я закуриваю, в надежде его заглушить, но, конечно, это не помогает, поэтому я кидаю в Макса зажигалку. Потом — пустую пачку от сигарет. Потом я открываю рот, и в ход идут слова:
— Давай, ищи, Макс! Признайся, ты просто хочешь, чтобы я съебалась. Хочешь, чтобы я свалила от тебя. Сука, мудак, ненавижу!
Эта горечь, такая сладкая, заполняет меня, и я уже не понимаю, что происходит дальше. Его руки, мои руки, он впихивает меня в подъезд, в лифт, я упираюсь, но он тащит меня до дверей моей квартиры. Я отталкиваю его от себя:
— Иди нахер, Макс.
— Не бесись. Я тоже буду скучать.
— Я не буду скучать. И ты не будешь, не пизди. А если все-таки будешь — выеби кого-нибудь, я разрешаю.
— Дура.
— Все, отъебись. Я сама дальше. Отвали, ты что не понимаешь меня?
Конечно, он понимает. Он молча разворачивается и спускается вниз по лестнице. Я с трудом открываю входную дверь, на ощупь преодолевая плотную черноту коридора добираюсь до своей комнаты. Падаю лицом в подушку. Темнота. А потом — оранжевые вспышки света.
Я открываю глаза, тупо смотрю в окно и не могу понять, где я — белое пятно солнца мелькает между верхушками деревьев, гравий безмятежно шумит под колесами авто, кто-то из любимых моими родителями рок-динозавров фоном выводит очередную рок-балладу. В голове мелькают картинки прошлой ночи — клуб, квартира Макса, ключи от подъезда, его руки. Его лицо. И мои слова — что я ему наговорила ночью?!