Неотвратимость
Шрифт:
Наверно, я должен был быть благодарен, что он озаботился и взял на себя первичные консультации, но «спасибо» говорить все равно не считал нужным. Да, если что-то, я имею ввиду не во время операций, шло вопреки моим принципам или планам, я не умел спокойно воспринимать необходимость адаптироваться. Вызовов и стресса хватало в операционной, поэтому во всех других аспектах моей деятельности я предпочитал слаженность и полный контроль над ситуацией.
Перекусив, я направился отдохнуть, однако судьба распорядилась по-другому. Выспаться мне не удалось.
У прооперированного дважды
В десять я встал, что, конечно, непростительно поздно, учитывая, что скоро операция. Плотно позавтракав, направился в холл клиники, где располагались вендинговые автоматы со всякой вредной всячиной и небольшое кафе. Не могу сказать, что кофе был какой-то особенный, но мне нравился и почему-то именно сегодня хотелось взбодриться. Пока готовился мой лате, я читал данные пациента.
Девушка тридцати двух лет из Канады. Опухоль впервые диагностирована две недели назад. Согласно анализам и результатам узи и КТ, проведенным ещё в её клинике, образование располагается в левом предсердии и по размерам три и четыре сантиметра на четыре и два. Я достал телефон и набрал станцию крови: – Добрый день, Голберг, – послушав приветствие, поинтересовался. – У нас есть три литра второй положительной?
– Да. – Подтвердила сестра. – Подготовить?
– В седьмую операционную по звонку. Операция в двенадцать.
– Хорошо, доктор.
Я положил трубку ровно за секунду до того, бариста сообщила: – Доктор, ваш кофе готов.
– Спасибо.
Я взял бумажный стакан и шагнул в направлении лифта, когда моё внимание привлекла девушка у стойки ресепшена.
– Как такое может быть? – возмущалась она, повысив голос. – Сначала назначаете, а, получив оплату, отменяете в день операции? Это подсудное дело!
– Мне очень жаль, но доктор занят, у него график. – секретари ресепшена горой стояли за клинику. На самом деле, странно как-то с оплатой и переносами. Мы славимся своей обязательностью, представить не могу, кто мог отменить операцию. Может, перенести или предложить другого хирурга, но так, чтобы отменить?
– Мы можем предложить вам седьмое мая. – Продолжала дама на ресепшене. – Вас устроит?
– Через полтора месяца? – Пациентка была в шоке. Я приблизился, надеясь услышать, кто из докторов мог так поступить. Уж я поговорю с ними насчет недобросовестности. – Вы понимаете…это долго… – Она резко втянула воздух, я понял, что дыхание сбито из-за тахикардии на фоне стресса. – Я не могу ждать… Я… – Девушка схватилась за стойку информации и обе дамы вскочили со своих кресел. Я оказался быстрее. Кинулся вперёд. Поставив стакан и бросив планшет на стойку, успел подхватить за секунду до того, как пациентка потеряла сознание.
Держа девушку на руках, я крикнул: – Отделение неотложки! Немедленно. Затруднено дыхание.
Каталку подали через мгновение и девушку забрала команда Дианы, а значит, пациентка в надежных руках. Я взял кофе и планшет со стойки и направился наверх готовиться к
Времени было достаточно, поскольку операция плановая, поэтому все процедуры выполнял неторопливо, размышляя, удастся ли завершить с обходом моих пациентов после операции до полуночи. То и дело, мои мысли возвращались к сцене в холле, свидетелем которой я стал. Нужно будет потом поговорить с этой девушкой и разобраться в чём дело.
– Добрый день, доктор Голдбер. – В предоперационную вошел Питер, вчерашний интерн, который, как и Оливер стал доктором совсем недавно.
– Добрый. – Я удивился, поскольку ожидал увидеть Тима. – Ты ассистируешь?
– Да, доктора Тимоти Слейтона вызвал директор.
Чёртов Паксон никак не успокоится со своими беседами. Он вообще что ли не понимает, что у нас расписание! Я сжал челюсть, натягивая шапочку.
Питер вымыл руки и подошел к шкафчику, чтобы переодеться.
Я заканчивал у стола дезинфекции, когда в предоперационной загорелась красная лампа, оповещающая о готовности операционной и завершении подготовки пациента в наркозной. Я вышел первым и сестра аккуратно надела на меня передник, не задевая моих стерильных рук в перчатках.
Я подошел к столу, где анестезиолог сразу сообщил: – Время наркоза пять минут. Температура тела тридцать два.
– Продолжаем снижать температуру тела до двадцати девяти. – кивнул ему в ответ.
– Температура помещения двадцать два, цветовая температура освещения 4500 кельвинов. – распорядился, ожидая пока техник за стеклом проведёт настройки помещения.
Я смотрел как Питер обходит стол, Кэтлин и Энн, стоящих наготове, и занимает место слева от пациента.
– Начинаем. – скомандовал я и отчёт включился автоматически. – Скальпель.
Я произвел разрез, а Питер руководил отсосом крови.
– Стернотом пять. – Разъём и закрепление грудины прошли очень быстро, – Экран три.
Техник моментально вывел изображение свежайшего КТ. Я мельком взглянул на экран, поскольку уже видел данные, но замер, когда взгляд остановился на правом желудочке.
– Опухоль в правом желудочке? – Я поднял взгляд на Питера. – Это точные данные? В результатах, что я читал перед операцией, было левое предсердие.
– Я видел карту за час до операции, правый желудочек, подтверждаю.
Ощущение чего-то неправильного начало формироваться в сознании и облаком нависло над столом. Неужели Лорен обалдела настолько, что подсунула мне чужую карту?
– Продолжаем. Скальпель 3 и изогнутые ножницы. – Едва распорядился, Кэтлин подала инструмент. – Готовимся к остановки сердца и подключения к аппарату искусственного кровообращения.
Следующие шесть часов, оксигенатор, будет выполнять роль «искусственных «легких», а артериальный насос, берущий на себя задачу «искусственного сердца». В нашей клинике это – стерильное, одноразовое устройство, индивидуальное для каждого пациента. Механический блок представляет собой набор насосов, а также оборудование для электронного управления и постоянного контроля за параметрами искусственного кровообращения, во многих клиниках попроще, аппарат многоразовый и менее гибкий к потребностям каждого конкретного пациента.