Неотвратимость
Шрифт:
– Что это за бумаги? – он разглядел заявление в моей руке.
– Прошу двухнедельный отпуск. – Я шагнула на ковёр, чтобы передать заявление боссу.
– Отпуск? – Лицо мистера Квиррика начало наливаться кровью. – Отпуск? Ты, лентяйка криворукая, устала?
– Да, сэр. – Вдох-выдох. Вдох-выдох.
– Нет, Джонсон. Никакого отпуска. – Он начал выходить из-за стола, сердце ускорило ритм. Чёрт. Вдох-выдох. Это просто очередная пощёчина, я смогу.
– Я прошу вас.
– На колени!
Я опустилась на ковёр. Мокрые капли кофе едва тёплые, быстро остыли,
– Ты умолять меня должна, за то, что тебя тут вообще терплю. – он приблизился, расположившись напротив меня. – Какой отпуск? Ты охренела совсем? – пощёчину я уже ждала, но всё равно боль обожгла, сбив дыхание. Какого чёрта, мне нельзя волноваться. Да я вообще его может больше никогда не увижу.
Внезапно, мне показалось у меня в голове что-то щёлкнуло. Будто, раз, и все предрассудки, моральные принципы, законы субординации и страх потери работы, поблекли и растаяли в сознании. Протянув руку, я схватила его за карман брюк и умудрилась подняться на ноги до того, как мистер Квиррик пришел себя от шока. Его ошарашенный взгляд уставился на меня. Выражение лица с открытым ртом и красными ноздрями невозможно было передать. Он не ожидал, что я посмею.
– Да! – я выкрикнула ему в лицо и, наверно, даже слюни долетели до босса, с таким остервенением я выплюнула злобные слова. – Да, я охренела!
Кажется, я даже крикнула. Подняв руку с заявлением, я со всей дури наотмашь хлестнула его по щеке бумагой. – Охренела и увольняюсь! Не смей на меня орать, урод!
Кинув в босса документами, я вылетела из кабинета, схватила свою сумку и направилась из здания офиса.
Глава 6. Марк
– Время операции шестнадцать часов сорок восемь минут, время наркоза семнадцать часов двадцать минут. – Сообщил данные анестезиолог.
– Трубка в правое предсердие. – попросил Оливера, который работал сегодня со мной на операции. – Левый желудочек, насос пятьдесят пять. – Скомандовал Кэтлин, ассистировавшей с Энн, ввиду того, что от участия Лорен в команде, я отказался. Это было логичное решение, поскольку девушка повела себя очень непрофессионально. После нашего диалога несколько дней назад, который она считала расставанием, зараза занялась мелким вредительством, прорезав мне карманы рубахи костюма. Я рапортовал Паксону и потребовал запретить ей работу в операционной. Уверен, Лорен долго не успокоится, а это значит, что хорошим доктором ей никогда не стать. Необдуманные поступки под действием эмоций ведут к фатальным ошибкам. На этой ошибке она, как мало-мальски подготовленный интерн, выучит урок.
– Насос на пятьдесят пять. Уровень кислорода пятьдесят четыре. Давление семьдесят на сорок. – комментировала Кэтлин. – Давление падает.
– Вводим ипенефрин 500. – попросил сестру, затем обратился к Оливеру. – Зажим аорты.
– Давление восемьдесят три на шестьдесят четыре. – сообщила Кэтлин, у экрана показателей состояния пациента. – Давление стабильно.
– Достаем трубку. Приготовиться. В случае кровотечения вставляем катетер. – Я выдохнул и покрутил кистями, чтобы снять напряжений,
– Кровотечение. – Оливер повернулся к Энн. – Катетер. Отсос.
– Приступаем к наложению швов. – Передал указания Кэтлин. – Приготовиться к уменьшению работы насоса до полной остановки по команде.
Ещё минут двадцать ушло на наложение швов, прежде чем я скомандовал: – Насос.
– Уменьшаю работу насоса на три, два, один. – комментировала она. – Насос выключен.
Мучительные три минуты. Я несколько раз моргнул с задержкой, чтобы простимулировать мышцы глаз. Долгая операция, труднее всего глазам и кистям.
– Сердце сокращается самостоятельно. – Комментировал Оливер.
– Зашиваем.
Нам аплодировали. Это была трудная работа, более того, наша первая комплексная по квоте. Я вышел за Оливером и похлопал его по плечу. Парень отработал отлично. Похвала и овации заслуженные. Не все опытные хирурги справляются ассистировать, он уверенно вызвался мне помочь в отличие от Тима. Очередной раз убедился, что мой ученик – талантливый специалист.
Усталость почти не чувствовалась, скорее зверский голод и немного мутнело в глазах от перенапряжения.
В первую очередь я вернулся к себе принять душ и только потом направился в столовую.
– Идешь спать? – Тим встречал меня в столовой.
– Да. – Я попросил овощи и пареную телятину. – Как приемы?
– Нормально, не волнуйся. – Он кивнул в подтверждение свои слов. – Я твоих со всей бережностью принял, всё пояснил, объяснил.
– Есть операции?
– Да, одна. – Он тоже взял телятину, но с рисом и мы направились к столу. – Платная.
– Какая разница, лучше скажи, что за операция? – Если честно, было невыносимо противно, что из-за задержки операции, я пропустил первичные приемы, но, что поделаешь, такое бывает. Некоторые пациенты едут с отдаленных уголков страны, а то и вовсе из-за рубежа, не перенести оперативно.
– Саркома.
– Стадия? – Опухоль сердца. В зависимости от расположения и степени запущенности расклад может быть от простого дежурного до вызывающе тяжелого.
– IIIA. – Ответил Тим.
Это хорошо. Несмотря на высокую степень злокачественности, опухоль меньше 5 см и нет поражения лимфоузлов и нет отдаленных метастаз.
– Нормально, на когда назначили?
– Завтра в обед. – Тим ухмыльнулся. – Миленькая молоденькая девушка. Смотрела такими огромными напуганными глазищами. – Он сомкнул указательный и большой палец в кольцо, намекая на размер глаз.
– Главное, чтоб опухоль была меньше. – Я неодобрительно цокнул. – Утром посмотрю результаты анализов и исследования. Начинайте готовить пациента.
Мы спокойно поели в почти пустой столовой, изредка обмениваясь дежурными фразами, присущими пустой болтовне приятелей. Мне не нравилось то, что Тим спасовал ассистировать сегодня и раздражало, что он вызвался консультировать тех, кто пришел на операцию ко мне. Я не считал правильным, если пациента ведут разные доктора, однако форс-мажор ввиду задержки операции никто не мог предугадать.