неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди
Шрифт:
– И ты обиделась?
– Знаете, это щемящее щенячье чувство обманутости, когда щенка по прошествии нескольких месяцев сбагривают в приют или, что еще хуже, выбрасывают на улицу? А он так старался быть хорошим, верным, играть с ребенком и громко не лаять, чтобы отец семейства не запустил в темноте тапкой. В общем, я написала заявление и ушла по собственному. Тем более дома всегда подливали масла в огонь, что я стала приносить слишком мало и могла бы поступиться гордостью и на коленях приползти к директору станков, чтобы он сжалился и взял меня обратно на отличные бабки. Мама не работала, отец ушел на пенсию и, как бывший милиционер, получал копейки. Сестра была маленькой и много болела. Я пахала за всех и старалась сделать все для своей семьи. «Твои амбиции – твой крест», – говорили они.
– Ну, зато ты теперь умеешь все, и это то, что нам нужно! – с улыбкой произнес Альфа и спросил, есть ли у меня вопросы.
– По зарплате и условиям я все прочла в описании вакансии. У меня два вопроса. Первый: вас не смущает мой неженственный внешний вид? Второе: в Администрации я приобрела весомый опыт работы в системе тендеров и госзакупок. Позволите мне развить это направление
Альфа и Бета замолчали и воцарилась такая тишина, что не просто «полицейский родился», а целая рота.
– Это как раз то, что нам сейчас нужно! Класс! Когда можешь приступить? – фонтанировал позитивом Альфа.
Я знала, что они возьмут меня к себе, поэтому готова была приступить сразу на следующий день.
Если бы я знала, во что мне это обернется, то… Впрочем, как говорят в России, кто не рискует, тот не пьет игристого. Или, как вторят во Вьетнаме, «бояться стоит только Цунами». Колесо Сансары приняло новое направление и крутанулось с новой, доселе невиданной мною силой процесса саморазрушения.
Все переплетено
Итак, с энтузиазмом и на крайне оптимистичной ноте меня приняли на работу в ООО «Экспертный центр». Но что предшествовало рассказу об этих местах работы? На момент «службы» в данной компании за один год – две попытки суицида и возвращение с моста домой под сухой аккомпанемент похмелья. Что могло привести к такому результату? Начали за здравие, а кончится все чем?..
Я неспроста назвала мое последнее официальное место работы у Альфа и Бета тяжелым, малооплачиваемым, но с тонной ответственности. Как правильно подмечено в нашей стране, «инициатива весьма извращенно любит инициатора». Мою должность назвали двойственно, совместив фамилию матери – основного функционала – и фамилию отца – побочных обязанностей, инициированных мной. Помощник директора – специалист по тендерам. Модель «я и лошадь, я и бык» взыграла новыми оттенками 50-спектрового серого, поскольку совмещение двух крайне ответственных должностей в одном человеке оказалось даже для, казалось бы, вылитой из стали меня, убийственно разрушительным. Помощник директора – специалист по тендерам – зверь совмещения полноценно самостоятельных и разных по объему функционала обязанностей. Эти высокопарные слова значат, что оказалось невообразимо сложно быть и правой рукой «принеси-подай-сделай», и самостоятельной единицей, обреченной на поиск-подготовку-участие-сопровождение-претензии и всю документацию по тендерам. Тендеры, они же государственные закупки, – предмет деятельности весьма ответственный и сложный, поскольку фигурирует полчище законов, одно упущенное из внимания слово в описательной документации означает напрасные усилия либо провал. Я не боялась и оседлала этого льва, поскольку сама о его царстве и прайде заикнулась и тем самым обрекла себя на проживание в ООО «Экспертный центр». В конце концов, связываясь с бюрократией, ты не отмоешься от нее и во веки веков. Кандалы знания законов, равно как клеймо «чиновника» (пусть и бывшего), как при отборе потомственных кобыл, играют не на руку самой кобыле. На полном серьезе, приходилось ночевать, поскольку основная зарплата (оклад) за функции ассистента составляла всего ничего, а чтобы выйти на коммерческий уровень зарплаты, нужно было обеспечивать лавину выигранных у государства заказов.
Что б вы понимали объем: представьте пять коробок с пачками бумаги А4. Представили? Это все – конкурсная документация от нашего небольшого ООО на один, всего лишь ОДИН тендер! Оригиналы/нотариально заверенные копии/копии, заверенные компанией/договоры и отчеты – подтверждение опыта… Порой мне казалось, что государственные закупки придумали те, кто ненавидит деревья, природу и владеет заводами по производству бумаги для принтеров. В 21 веке, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной, Илон Маск запустил на орбиту «Тесла», а пробивать продукты в супермаркетах можно без кассира, «электронный оборот документов», которым гордятся и о котором кричат органы власти всех уровней на каждом шагу, на деле – фикция. Да, электронные торговые площадки есть. Но придуманы они были, видимо, для того, чтобы каждый встречный-поперечный, ИП, руководитель самого маленького ООО «Рога и хрящи» из 5 человек, включая уборщицу, должен был получить ЭЦП (электронную цифровую подпись) для доступа к этим площадкам. Участие в конкурсе на них – платное, ключи ЭЦП – платные. Всю документацию (уставные документы, паспорт директора, договоры и так далее) нужно: 1) отсканировать; 2) перевести изображение в несколько форматов; 3) архивировать, прикрепить в личный кабинет на участие отдельно; 4) записать на диск (спасибо, что не на дискету); 5) с учетом качества бюджетного IT 100500 раз обматерив экран, создателей тендеров, создателей интернета, но все-таки прикрепить все файлы к электронной заявке; 6) помолиться, чтобы ключ директора все разом подписал (как правило, это также случалось после 5-й попытки); 7) снова помолиться, нажать на кнопку «Отправить» и сидеть скрестив пальцы, руки, локти, ноги, чтобы полоса загрузки прогрузилась до конца и не выдала ошибку. После этого нужно было отправлять все то же самое уже на бумажном носителе со всеми копиями и диском (нотариальные копии тоже стоили уйму денег) в коробках из-под бумаги транспортной компанией или поездом в пункт назначения. Я не знаю, сколько таких же, как я, бедолаг в разных компаниях страдало в процессе этого хождения по мукам, но конкуренты всегда были, и мы далеко не все выигрывали, зачастую пролетая из-за банальных вещей. Например, один раз мы метили на очень крупный заказ от Газпрома и не прошли по одной простой причине: нами было предоставлено меньше отсканированных версий договоров на, внимание, 13 штук, чем у крупной региональной московской компании, где я уверена, трудился над этим не 1 человек, а отдел. И из-за банальной нехватки времени, чтобы отсканировать ВСЕ и ВСЯ, мы оказались в пролете.
Как вы думаете, в градации по 10-балльной шкале, учитывая, что такие случаи «пролета» были весьма частыми, сколько баллов это добавляло к коэффициенту моей мотивации напиться? Плюс недовольство Альфа и Беты, которые отказывались понимать объемы выполняемых обязанностей, даже когда демонстрируешь одеяло на кресле, зубную щетку и сменные носки прямо на работе. Приходишь домой практически в полночь по причине особенностей движения транспорта в условиях зимы и практически вечно утопающего в снегу Нижнего Новгорода. Я жила в соседнем городе, до которого можно было добраться либо вплавь через Волгу, либо по канатной дороге (самой длинной в Европе, к слову). Но поставленная на ноги трудолюбивыми и умелыми французами канатная дорога зимой, как правило, не работала из-за сильнейшего ветра над Волгой. Наши говорили «опасно» и просто останавливали ее движение на неопределенный срок, не учитывая, что точно такие же навесные «дороги» в горных регионах функционируют, невзирая на ветер. На трех перекладных, подумывая о собственной собачьей упряжке, возвращалась на свое койко-место в коммунальной квартире в 12 часов ночи, чтобы тем же путем к 9 утра вернуться на работу в Нижний Новгород.
Почему я называю свой дом коммунальной квартирой? Потому что в семье у нас был суровый патриархат и военная диктатура. Никто особо ни с кем не общался. Были лишь директивы и необходимость их четкого исполнения. Мать – обслуживающий персонал, я – рабочая лошадь и источник финансирования, отец – военный диктатор, лишь младшая сестра в силу детской болезненности получала все, что хотела материальное, кроме общения, внимания и ЛАСКИ (что это за слово вообще такое). Чтобы отец когда-то проявил чувства к маме? В жизни не видела и даже намека не чуяла. Принеси, подай, постирай. А мама, как 99 % российских женщин, молча взваливала на себя весь быт и тащила, как лошадь Пржевальского, домой сумки, коляску, выгуливала собаку, убирала за всеми, готовила и молча ставила отцу все отдельно, обеспечивая каждый обед и ужин таким образом, чтобы было и что выпить, и чем закусить, комплекс из трех блюд плюс компот. Ласка? Если только в ключе магии бальзама. Каждый говорил с чем угодно, но не друг с другом. Мама – с телефоном, отец – с телевизором, сестра – с котами, я – с планомерно ехавшей от образованности и углубленности в философию крышей, а также с мужиками в качалке. Ну, еще и с рыжим котом, конечно же, поскольку он был настолько уникален, что однажды… Говорят, у котов 9 жизней и, даже навернувшись с пика Эмпайр-стэйт-Билдинг, любой кот лишь встрепенется и убежит по своим делам. Мой Игорь умудрился упасть с подоконника высотой полметра над полом и сломать ногу. Конечно же, я его лечила. Мы даже сходили в человеческий рентген (для животных в ветклиниках нашего небольшого городка такого не было), прорвавшись туда с боем сквозь очередь из 40 бабушек под оглушительное «Мау» и торчащий из сумки рыжий павлиний хвост, что грозило штрафом, ибо в медучреждение «с животными и счетчиком Гейгера нельзя». Вообще, коты для меня – это отдельная история, но об этой безусловной карме на уровне египетской мифологии – чуть позже. Далее – гипс, уколы и две зарплаты чиновника на лечение и реабилитацию кота. Весомый аргумент для психиатра положить меня на недельку-другую под свой присмотр для осознания бытия. На фоне звучит фраза: «И тебя вылечат, и меня вылечат».
В общем, стала прикладываться я к бутылке 40-градусной чаще, чем слышать фразу «Юля, что с тендером?», то есть каждый вечер. И ведь что самое удручающее, это была отдельная статья моего и так скромного бюджета, поскольку 80 % зарплаты я отдавала в семью, проезд и качалка – остальные 20 %.
Чтоб выкроить сверхурочные на выпивку, я пошла работать в такси. По выходным, если таковые были, на отцовской машине тайком бомбила по пригороду. По городу работало достаточно официалов и обладателей 100500 предложений службы заказов такси. А пригород был щедр на пьяных мужиков, возвращающихся вечером со взглядом побитого пуделя, спустившего получку в цирке на бар; молодых парней, вечно дерганых, худосочных, как маринованный сельдерей, с расширенными зрачками и вечно снующими по карманам руками (они ездили в заброшенные дома на окраинах деревень, пулей вылетали из машины, расплатившись слипшимися и местами подгоревшими купюрами); днем по выходным – едва сносные мамочки с бабушками и кричащими детьми «почему у вас нет детского кресла», не оставляющими на чай вообще. Отец спрашивал утром, куда я беру машину, хотя сам и не собирался ей пользоваться, а также чем воняет заднее сиденье после очередного укачанного ребенка.
Было опасно работать в такси даже таким, как я. Отличить меня от мужика удавалось одному на 50 человек, и то это, как правило, были бабушки, поправлявшие очки и долго всматривающиеся в мой гладковыбритый (как казалось всем остальным) профиль. У них сказывалась советская закалка и видавшее виды чутье. Все-таки для выживания в период репрессий нужно было уметь четко отличить энкавэдэшника от простого рабочего. Опасность представляли темное время суток и более-менее теплая погода. Даже несмотря на массивность моего плечевого пояса и накачанную шею, на которой по все той же иронии судьбы сильно выделялась увеличенная щитовидная железа, принимаемая всеми за кадык, случались казусы Кукоцкого. Отличное произведение, кстати, прочитать которое советую из-за одного лишь абзаца про то, как дочь Кукоцкого, Татьяна, бросила грезившую успехом учебу на биологическом факультете по одной причине. Она так была увлечена исследовательской работой и ПРОЦЕССОМ, что однажды поймала себя на мысли – она была готова изготовить гистологический препарат из живого ребенка. Эта доведенная до «автоматизма» холодность навсегда отвратила ее от науки. На меня наезжали и брали за воротник пиджака, когда не соглашались оплачивать нужную сумму, благо всегда при себе у меня был травматический пистолет «Оса» – наследие отцовского влияния.