Непарадигматическая лингвистика
Шрифт:
Все это наводит на мысль, что так называемые полные формы местоимений на самом деле состоят из нескольких частей (партикул?), из которых одна относится собственно к местоимениям (это и есть клитика?), а другие служат для выражения неких других семантических категорий.
К подобной мысли приближается и Кардиналетти, предполагая, что клитики выражают некую «пустую» категорию (empty category) пока еще неясной семантики и потому, собственно, они и сами могут быть основанием синтаксического узла – быть heads [Cardinaletti 1999: 49].
Однако попытка понять, что же выражает на самом деле «фраза» полного неклитичного местоимения (см. раскрытие тайны «Я»), насколько можно судить, еще не предпринималась. (См. выше, однако, соображения Р. Якобсона о разложимости je + go, je + mu [Jakobson 1933].)
Обнаружение в германских языках двух классов местоимений – слабых и сильных, различающихся ударностью, А. Кардиналетти считает большим достижением лингвистики последних лет. И в германских языках, как и в романских, сильные (полные) местоимения относятся только к человеческому (human) референту. Правда, особенность немецкого языка в том, что местоимения с индексом + human могут занимать любую позицию, а местоимения с индексом – human могут занимать только позицию внутри предложения и не могут быть в изоляции, в начале высказывания, в сочинительной конструкции и следовать за сентенциальным наречием. Немецкому языку как особому языку Европы А. Кардиналетти уделяет большое внимание. А именно: традиционно принято считать, что в немецком языке нет оснований для постулирования двух классов местоимений. Их позиции совпадают с существительным:
a. Ich glaube, dass Maria ihn gestern gesehen hat;
b. Ich glaube, dass Maria den Hans gesehen hat [Cardinaletti 1999: 49].
Но, однако, по этому поводу существует ряд возражений. Во-первых, такое местоимение, как es «displays clitic-like behavior». Во-вторых, положение за субъектом обязательно для безударных местоимений, но факультативно для именных групп и «полноударных» местоимений:
a. *dass Maria gestern ihn gesehen hat;
b. dass Maria den Hans gesehen hat;
c. dass Maria IHN gesehen hat [Cardinaletti 1999: 49].
Далее. Если во французском и нидерландском сильные местоимения соотносятся с человеческими существами, а слабые —
и с теми, и с другими, то интерпретация местоименных различий в немецком другая: +human могут занимать любую синтаксическую позицию, в то время как -human может занимать только специфическую позицию внутри clause: они недопустимы в позиции вправо от сентенциального наречия, в инициальной позиции, они не могут выступать в качестве союза, а также в изолированном виде. Например:
a. Er hat gestern wohl eingeladen;
b. Er hat wohl SIE eingeladen;
c. SIE hat er gestern eingeladen;
d. Er hat sie und ihre Freunde eingeladen;
e. Wen hat er eingeladen? SIE [Cardinaletti 1999: 54].
В этой связи можно сказать нечто сходное и о русском языке. Во-первых, ударность (то есть, проще говоря, выделенность через громкость) бывает трех типов:
• ударение в слове (см. греческие данные);
• ударение в словосочетании;
• ударение во фразе в целом.
Несомненно, что разные авторы, занимавшиеся клитиками, оперировали этими разными степенями акцентной выделенности, так сказать, на равных правах, что метатеоретически недопустимо. Считается общеизвестным, что русский язык не знает клитик, кроме бы, хотя А. А. Зализняк [Зализняк 2004] вводит в оборот достаточно большое число клитик, деля их по рангам; при этом ранг с числом Х + 1 всегда стоит правее клитики с рангом Х. Вводится следующий перечень клитик, встречающихся, в частности, в «Слове о полку Игореве» (в скобках указывается их ранг): же (1), ли (2), бо (3), ти (4), бы (5), ми, ти, ны (6), мя, ся (7), еси, есв, еста (8).
Однако ясно, что во фразах:
Послушай, дай ему эту книгу!
Кому ты дала эту книгу? – Ему
местоимение ему будет различаться акустически по степени выделенности: она более слабая в первом примере и более сильная во втором. Тогда, с позиций А. Кардиналетти, первое местоимение будет считаться клитикой или чем-то близким к этому. В рамках же отечественной интонологической теории (и не только отечественной) обе ситуации различаются рисунком фразовой интонации, но местоимение здесь представлено одно и то же.
Однако, хотя таксономически мы считаем ему в двух высказываниях идентичной единицей, семантика высказываний с неидентичной позицией местоимения тоже может различаться. Например, предположим, родители встречают дочь, вернувшуюся из поездки: у выхода из аэропорта, у причала, на перроне и т. д. Предположим, кто-то спрашивает, видят ли они ее. Возможны два ответа:
Да-да! Я ее вижу!;
Да-да! Я вижу ее!
Чем же они различаются? Как кажется, в первом случае человек хочет сообщить, что встречаемые начали выходить, и он уже видит свою дочь. Во втором случае препозиция глагола является ответом на некоторые сомнения спрашивавшего по поводу того, действительно ли можно что-то видеть или действительно ли родители увидели дочь. Но различия эти тонкие и, насколько мне известно, выход за пределы одного высказывания и/или попытка объяснить меняющуюся позицию клитики с точки зрения прагмасемантической практически не делалась, а для древних языков это почти и невозможно.
Итак, сложности в разрешении вопроса о позиции клитики по отношению к «хозяину» объясняются и тем, что статус клитик неясен: элемент является клитикой и будет ею всегда или он становится клитикой при построении высказывания?
4.4. Клитики и их позиция в высказывании
Неотвратимым образом исследование клитик не проходит без обращения к знаменитому «закону Ваккернагеля 1892 года», хотя, строго говоря, этот закон относится, скорее, к порядку слов и к фразовой интонации, о которой тогда имели представление весьма смутное.
Естественно, что в этом разделе обратиться к «закону Ваккернагеля», к одному из немногих «законов» лингвистики, и широко известных, не потерявших свою актуальность и злободневную дискуссионность [72] , необходимо. К подробному рассмотрениию этого закона мы еще вернемся, а пока нужно сказать только, что основные проблемы при обращении к нему возникают по поводу того, является ли этот закон универсалией или существуют «не-ваккернагелевские» языки, является ли он законом «в диахронии», то есть двигаются ли языки (с разной скоростью) от «ваккернагелевского» состояния к «не-ваккернагелевскому», как сочетается для клитик закон об обязательности второго места в высказывании и стремление следовать за своим «хозяином» повсюду, где бы он ни был.
72
Закон этот был опубликован Якобом Ваккернагелем в 1892 году [Wackernagel 1892], однако потом он воспроизводился в собраниях его трудов неоднократно.