Непобежденные
Шрифт:
Погиб мальчик. Дважды спас партизанский отряд, предупредил о карательных операциях Тайной полевой полиции и немецких войск.
Восемь классов успел закончить. Круглый сирота, жил у тетки неграмотной и, видимо, далеко не ласковой, но какой же молодец! Учился на отлично. Рос советским человеком. Громко сказано, да ведь так оно и есть. Ребята как ребята, озорники, троечники, но все дети великой страны. Ответчики за всех угнетенных, покалеченных, оскорбленных.
Виновен ли человек перед Богом, если попрекает государство и государству этому назначена кара?
У государства гибнут младенцы, гибнут подростки,
Государство себя не накажет. Суды над государством все лживые. Потому лживые, что правда нынешнего дня и правда дня будущего – величины несовместимые, непознаваемые. Все равно что галактики. Свет – вот он, но галактика взорвалась миллиарды лет тому назад. История не судима. Все ее персоны – неподсудны. Неподсудны новейшим правдам и справедливейшему праву. История – всего лишь образ. Мгновение текучего времени и пространства. Ни единый промельк Божиего мира, как и все, что есть в этом мире, не ведает конечного или начального. Не только воздух, вода, огонь, но и твердь текучи. Алмаз по-своему тоже текуч.
Вот разве что слово… Слово – печать Творца. Печать взламывают, а за ней – некие животные и всадник, и души убиенных под жертвенником, и солнце во власянице, и луна в крови, и семь ангелов среди безмолвия.
Слово запечатлевает жизнь, но оно вечно живое, живущее сразу во всех временах, как Бог, потому и сказано: Слово – Бог.
– Отец Викторин!
Батюшка вздрогнул. Бенкендорф!
– Замечательно! Я удостоился быть свидетелем вашей молитвы. Отец Викторин! Вы бы только знали, как нужна Германии ваша молитва. Если Германия и Россия будут единым целым – весь мир поклонится этому государству. Отец Викторин, торжество германских войск – факт совершившийся. О победе сообщает приказ фельдмаршала фон Бока. Я, комендант Людинова, устраиваю прием по случаю праздника Рождества и победы. Вы, отец Викторин, с вашей матушкой в числе приглашенных.
Бенкендорф прошелся по храму, оглядывая его громадность.
– Чем не памятник великого события? Нынешнее Рождество – 1942-го – венец второго тысячелетия. Вы только себе представьте великолепие победы – Германия до Урала. Германия на берегах Черного моря, Каспийского и Ледовитого океана. – Подошел к батюшке, посмотрел в лицо: – Я украшу этот собор уральскими изумрудами.
Щелкнул каблуками сияющих сапог.
– Привыкайте, господин священник, друг мой, – быть Германией.
И вышел из храма.
Отец Викторин пал пред Царскими вратами:
– Господи! Я остаюсь Великой Россией. Верую: Ты, Господи, не оставишь Своего народа.
«Получилось!»
Четверо юнцов четыре дня и четыре ночи готовили свой удар по Германии. В октябре 2-я танковая группа Гудериана, переименованная во 2-ю танковую армию, окружила армии Брянского фронта. Был тяжело ранен командующий генерал Еременко, убиты командарм 50-й армии генерал Петров и член Военного совета бригадный комиссар Шляпин. 23 октября 13-я и 50-я армии вышли из окружения и заняли оборону по рекам Ока и Зуша. Гудериан не смог взять Тулу
Теперь, в ноябре, потеряв надежду окружить Москву, немцы таранили оборону русских на отдельных участках.
Гудериан снова и снова бросал моторизованные корпуса и танковые дивизии на Каширу, на Зарайск, отрезал Тулу от страны, захватив шоссе и железную дорогу.
Наступление армий «Центр» вязло в тяжелых боях под Тарусой, под Веневом, и все-таки немецкие солдаты и генералы верили: победа неминуема.
Но в победу верили и мальчики города Людинова. В нашу победу.
Группа Шумавцова вела наблюдение за Гущинским мостом. Первое дежурство взял на себя Витя Фомин.
Доложил Шумавцову:
– Машины – потоком. Чаще всего идут колоннами. На вышке – пулемет. Солдаты охраняют с двух сторон. Часовые на мосту следят за рекой.
Вторым на дежурство заступил Толя Апатьев. Просидел в засаде всю ночь.
Часовые по мосту проходили, но всего два раза. В двенадцать ночи и в час. Движение по мосту прекратилось с наступлением темноты, а темнеет рано. Последние грузовики прошли в шесть часов.
На дежурстве Лясоцкого по мосту проехал большой начальник. Немцы спускались к воде с овчаркой.
Алеша в свой четвертый день наблюдал за мостом на другом берегу Неполоти. Место с двух сторон открытое, пулемет для наземных целей, зенитный пулемет.
Перед боевой операцией собрались у Фомина в сарае.
– Командир, во сколько выступаем? – спросил Виктор.
– Собачья погода! Дождь, холод. Значит, завтра.
– Как завтра?! – удивился Апатьев. – Часовые в такую погоду в тепле будут сидеть.
– Завтра, – повторил Шумавцов. – В два часа ночи, это уже завтра. Виктор и ты, Толя, останетесь над рекой. Мы с Лясоцким спустимся к сваям… Отходить к пожарному депо, дальше – огородами.
– Вы будете с Сашкой взрывчатку закладывать, а мы – прятаться? – возмутился Апатьев.
– Вы – наше прикрытие. Если немцы что-то заподозрят, пойдут прочесывать берег, закидайте их гранатами.
У Фомина и Апатьева было по три лимонки, у Шумавцова и Лясоцкого – по одной. Другого оружия они не имели. Кроме толовых шашек, бикфордова шнура и двух коробков обыкновенных спичек. Спички держали на груди, в самодельных кошельках из клеенки. Отсыреют – и диверсия сорвана.
Осторожничая, взрывники чересчур далеко начали свой путь к мосту. К реке не подходили, вдруг прожектором высветят, хотя прожектора вроде бы и нет у часовых. Лезли через кустарник. Несколько раз останавливались, слушали ночь, успокаивали дыхание. Ночью и дыхание становится громким. Шорох веток, хватающих за одежду, оглушительный.
Лясоцкий, шедший впереди, сказал:
– Пришли.
Где-то на гребне высокого берега – Апатьев и Фомин.
Мост – как динозавр на чудовищных лапах.
– Быстро! – тихо скомандовал Алеша. Теперь он первый. Перебежали пустое пространство, на котором беззащитны.
И – тьма. Значит, под мостом.
Где вода? Где земля? Сваи скользкие от водорослей.
Все ледяное. Руки закоченели мгновенно. Пальцы непослушные, хочется заскулить.
Алеша изоляционной лентой прикрутил шашку тола к бревну. Лясоцкий пыхтит возле другой сваи. Хочется приказать: «Тише!» Не выдерживая, Алеша пробирается к Сашке, проверяет, помогает присоединить бикфордов шнур.