Непобежденные
Шрифт:
Как немцы сами себя проучили
Спозаранок Герасим Семенович обошел все дома в Думлове. Распорядился достать из сундуков паневы, рубахи, занавески, всё это – на себя! Шубы держать нараспашку, красотой обаять солдатню.
– Они ведь от страха могут в зверство впадать. Кругом лес, за каждым деревом – партизан. А вы им – бабью свою улыбку. Кто хлебы пек и, ежели вкусный, на полотенцах выносите, в избы приглашайте.
– А соль выносить? – спрашивали хозяйки старосту.
– Соль поберегите.
В девять часов утра на пяти машинах въехали в Думлово каратели.
Герасим Семенович в шляпе – молодым в Питере носил – поджидал на крыльце машину с офицерами, с переводчиком. Подал свой документ майору Гуттенбергу, но тот не взял. Переводчик посмотрел, прочитал вслух.
– Вы – староста, вы – проводник, – майор не без удивления смотрел на странно одетых женщин, встречающих немецкую армию в народных костюмах и с хлебом, пахнущим аппетитно.
– Хорошо! – по-русски сказал.
– Господин майор! Солдаты могут отдохнуть в тепле. Печи протоплены, полы в избах вымыты! – по-немецки сказал староста.
– Мы не отдыхать приехали, – ответил майор. – Перед делом нельзя расслабляться. Мы ждем отряд полицаев. Они едут на лошадях.
Майор ушел к солдатам, а переводчик подал руку старосте:
– Ростовский.
– Зайцев.
– Вы предположительно знаете о расположении партизанской базы?
– Зачем предположительно? Я все высмотрел. Разве что сбежать успеют.
– Мы прочешем лес нашим гребешком, – усмехнулся Ростовский. – Частым. Всех вшей вычешем. Партизаны надоедливы, как вши. Не так ли, господин староста?
– Сущая правда! – Герасим Семенович даже каблуками пристукнул.
– Из офицеров?
– Никак нет! Фельдфебель. Царю служил. Был в германском плену.
– Ваш немецкий вполне сносный.
– А зачем надо полицаев ждать? – не понял Герасим Семенович.
Переводчик засмеялся:
– Впереди пойдут. Они же русские.
На сорока подводах минут через двадцать прибыли полицаи. Привезли старосте бочку керосина.
– Форвертс! [10] – приказал майор проводнику.
«Знает ли он о Сусанине?» – подумал про себя Герасим Семенович.
– Это не очень близко? – на всякий случай полюбопытствовал Ростовский.
Высокий, лицо сосредоточенное, но, должно быть, бабий баловень. Хорошим человеком до войны называли, а теперь – прислужник фашистский, гад.
Герасим Семенович вел карателей партизанской тропой. Тропа уперлась в просеку. Просекой шли километра два, потом краем болота, березником, посадками сосны и вступили в корабельный бор.
10
Vorwarts! (нем.) – Вперед!
Поднялись на взгорье. Герасим Семенович
– Пусть разведку высылают!
– Это оно, волчье логово? – занервничал переводчик.
– Отсюда до базы меньше километра! – И самому тревожно стало: ушли – не ушли? Сила у немцев немалая. Все с автоматами. На вьючных лошадях минометы, пулеметы. К бою изготовились в считаные минуты.
Первыми пошли полицаи.
В каждой группе по семи человек. В обхват.
Немцы – следом, цепью.
Гуттенберг, узнав, что до базы около километра, поднял свой штаб, двинулись, ведомые Герасимом Семеновичем, красивой грядой.
Красота природы к войне неприложима. Лес великанов сосен, дали богатырские. Что слева, что справа. Снова втянулись в чащобу, и тут грохнуло и еще раз грохнуло.
Ударили автоматы, но майор определил: сработали мины.
Выдвинулись саперы.
Еще был взрыв, но через полчаса полицаи заняли партизанский лагерь.
Нашли котел со щами, с горячими.
Выходило – партизаны бежали совсем недавно. Два полицая убиты, подорвались. Осколками ранены четверо немецких солдат.
Гуттенберг отдал приказ преследовать партизан. И – снова взрывы. Погибли трое немцев, трое полицаев получили ранения. В ярости майор обстрелял лес из минометов и приказал отходить.
Вдруг оказалось: кто напал, тот и в ловушке. Миной разворотило брюхо лошади, покорежило миномет. Кого-то убило, кого-то ранило. Ни единого партизана не видели, а войны нахлебались.
Герасим Семенович был при переводчике. Цепким глазом охотника углядел растяжку, схватил Ростовского за руку.
Мину обезвредили. Вернулись в Думлово. На одной машине отправили раненых. Захлопывая за собой дверцу «опеля», майор показал на крайний дом:
– Нидербреннен! [11]
Но немцы подожгли сеновал.
Прибежали мужики, женщины, бревна сарая раскатали. Огонь чуть подпалил стену жилого дома, сгорело несколько тесовых досок крыши и куры. Корову немцы из сарая выпустили.
11
Niederbrennen! (нем.) – Сжечь!
В тот же день трудами старосты и односельчан на крыше поменяли обугленные доски, сарай собрали, сеном поделились.
Дома Герасим Семенович показал жене и дочери нежданную награду: портсигар.
– Переводчик пожаловал. Говорит: серебро очень старое… Правду сказать, я ноги ему спас, а может, и саму жизнь. На мину чуть было не напоролся. Партизаны стрельбы не поднимали. Не хотели своих бойцов терять.
И радостно засмеялся.
– А ведь мы теперь с керосином.
Лиза кинулась обнимать отца: