Непобежденные

Бахревский Владислав Анатольевич

Невелик ущерб для германских вооруженных сил, но ведь все-таки не прибыль.

Побег из баньки

Семену Щербакову Золотухин, провожая в разведку, уточнил задание: в Людинове надо встретиться с Володей Рыбкиным, передать Ясному и Непобежденной сообщение: «Отряд уходит выполнять приказ Красной армии, будет действовать в прифронтовой полосе. Подпольщикам предоставляется самостоятельность. Для проведения диверсий получите новые образцы мин. Следует

приготовиться к интенсивной разведке в условиях лета и к особо строгой проверке со стороны немцев и полицаев».

К Людинову Семен подошел под вечер. Пилы визжат, земля охает, будто ей под дых бьют. Подкрался ближе: лес немцы сводят. Кому столько деревьев понадобилось? Причем без разбора валят. Деревья-великаны, пятерым мужикам не обхватить, и деревца-свечечки.

Смекнул. Пустырем от партизан огораживают Людиново. Вообще-то ничего хорошего. Днем будет не пройти в город.

Семен дождался ночи. Проскользнул по Людинову невидимкой.

Володьку Рыбкина условным стуком на крыльцо вызвал. Запустил палкой в дверь. Вот тебе и пароль.

Немцев у Рыбкиных не было. Домишко невзрачный. Володькин отец находился в отряде. Семен принес подарок от него – немецкие армейские ботинки.

– Скоро фрицев побьем? – спросил Володька.

– Пока они нас по лесам гоняют! – сказал Семен правду.

– Немцы объявили о разгроме маршала Тимошенко под Харьковом. Миллион солдат взяли в плен. Это правда?

– Не знаю. Нам такой правды не скажут.

Щербаков ночевал у Рыбкиных. Утром Володя проверил тайники. Принес донесение:

«На территории локомобильного завода в сборочном цехе № 1 расположен склад патронов в ящиках, и каждый день машины загружаются легионерами и уходят на передовую. Проникнуть гражданскому человеку невозможно, круглосуточно охраняются усиленной охраной… Ориентиры: западнее котельной 200 метров, юго-западнее отдельного белого здания 50 метров. Заход: северный угол верхней плотины озера. Орел».

– Ты Орла знаешь? – спросил Семен.

– Знаю. Наш командир.

Семен ушел из Людинова ночью.

У него было еще одно задание: найти отряд Бабурина. Добрался без приключений до деревни, а там немцы побывали. Немцы взяли в заложники детей и стариков, а партизанских жен отправили в лес за мужьями. Несколько женщин привели мужей. Немцы, как и обещали, никого не тронули, но мужчин забрали в легионеры: пилить лес вокруг Людинова. Бенкендорф приказал оградить от партизан город полуторакилометровым пустырем.

Семен привык к хорошему – в деревнях все свои, – не поостерегся, спрашивал много. Вот его и угостили, как в родном доме: дали щей, кружку молока, ломоть хлеба. А из дома за порог – два полицая.

Полицаи Семена – по морде и заперли в баньке. Один полицай остался стеречь, другой пошел искать старосту – взять у него лошадь, партизана в город везти.

День был истинно майский. Первая благодатная жара. А у сторожа Семенова с собой – бутылка самогона, уже початая.

Полицай, расположась на травке, разомлел. Ну, а Семену нельзя было время терять. Ощупал углы, попробовал потолок. На одну доску налег – поднимается. Доску вынул, протиснулся под крышу. Крыша – гнилая. Проломил, выпал на землю. Тут полицай и продрал глаза.

Семен винтовку схватил первым. Винтовка русская, со штыком.

Всадил штык в пьяного дурака, патрон – в ствол, и – по огороду, в лес. Ушел. Доставил донесения Орла Золотухину.

На другой день локомобильный завод атаковали с неба. Орел доложил: «Первые бомбы упали рядом. Вторым заходом – прямым попаданием – был вызван взрыв огромной силы. Разрушен корпус. Оккупанты боятся, ищут партизан».

Лесник Царьков

Великолепие мая породило великолепную грозу. Молнии покрывали небо узорами, будто здесь, среди золотых сосен Брынского леса, расцвел Аленький цветочек и Чудище несусветное писало ослепительное признание в любви.

По земле, однако, шагал двадцатый век. Война поглотила сказки, дети постарше взяли в руки оружие, а малые научились прятаться от смерти.

Над Косичино, над Куявой, следом за грозовой тучей налетели «Юнкерсы». Немецкая разведка знала партизанские тайны. Бомбы рвались в чащобах, где были склады и землянки. Правда, уже пустые, если речь о схронах, и оставленные, если – о землянках.

Партизаны получили приказ Москвы перейти в прифронтовую зону и заняться разведывательно-диверсионной работой.

Но Косичино и Куява всё еще были партизанские. После бомбардировки немецкие батальоны, снятые с фронта, вступили в лес, пуская перед собой самоходные орудия. Лес под снарядами стоял, как стояли русские солдаты под картечью на Бородинском поле. А вот когда пошла вперед живая сила, партизанское оружие показало свою неуступчивость.

Лесник Царьков был в тот день вторым номером при скорострельном пулемете Пряхина. Пулемет – трофейный. Сняли с «мессершмитта». То ли летчик заигрался в догонялки – зацепил сосну, расстреливая партизанский лес, то ли был сбит очередью с земли, но Володя Коротков на такой пулемет нарадоваться не мог, приговаривал:

– Ребята, лес – за нас! Вон какой от него подарочек!

Немцам, чтобы двигаться дальше, пришлось пересечь просеку. Коротков выждал, когда на открытое место выйдет как можно больше солдат, и дал сигнал пулеметчикам.

Пулеметчики у Короткова – мальчишки, по пятнадцати-шестнадцати лет: Коля Андронов, Миша Степичев, Юдин… Опытному Пряхину не намного за двадцать. Фронтовая наука спасла немецких солдат, мишенью были не более трех секунд. Залегли, расползлись, а по огневым точкам партизан ударили минометы.