Неправильная
Шрифт:
– Нет, – ответила, прислушавшись к себе. – Шла поприветствовать короля, а кто-то мне сказал, что я не сумею выразить своё почтение должным образом. И все.
– Ты решила доказать обратное, – понял братишка.
Все же хорошо он меня знал.
– Конечно! – воскликнула я, но, посмотрев на братишку, осеклась.
– Принц Раймунд уже готовился ко сну и отпустил всех слуг, когда в двери его покоев нагло постучали кулаком, – наблюдая за моей реакцией, начал Августин.
А я… я даже глаз не опустила. Вот ещё! Мне не будет стыдно за то, чего я не помнила.
– Его
– Но я не могла попасть в проём, – припомнила этот момент. – Принц помог мне войти.
– Он признался, что опешил от такой наглости, – подтвердил братишка мои воспоминания. – А войдя, ты сразу прошла в спальню и начала раздеваться.
– А принц? – скрывая улыбку, уточнила я.
– Ну, – замялся Августин, – он все же мужчина, помог, конечно.
– А дальше? – признаться честно, этот момент волновал меня больше всего.
– Ты обнажилась и легла спать на кровать принца Раймунда и тут же уснула.
– Бедный принц! – искренне посочувствовала я.
– Конечно, он был обескуражен твоим поведением, – согласился Августин.
– Да я не об этом, – отмахнулась я. – Он же так и не стал настоящим мужчиной!
– Сестрёнка, тебе совсем не стыдно за своё поведение? Я ожидал увидеть хоть каплю раскаяния.
– Ни капельки, братишка! – нагло заявила и уже не скрывала улыбку, представляя реакцию принца на своё появление.
А про себя подумала, что ко мне прикасались сегодня сразу два представителя королевской семьи: наследник и король. В монастыре все бы послушницы обзавидовались!
– Неправильная ты, – вздохнул братишка.
Что-то часто он это делает. Стареет, что ли? Внешне незаметно. Или решил вдруг строгим братом побыть? Ну-ну!
– Мы больше не одни, – шепнул братишка и попытался отстраниться, но я не позволила.
– Сделай вид, что никого не заметил, увлечён беседой, – порекомендовала ему. – Поприветствуем, когда подойдут.
– Но это… – попытался возразить братишка, но я шикнула на него и покрепче обняла.
Через минуту послышались шаги, а вскоре противным высоким голосом известили:
– Маркиз Тариский, я была лучшего мнения о вас!
Даже обернулась на эту истеричку. Это чем же братишка мог огорчить эту нехорошую леди? Августин разомкнул объятия и встал. Мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.
– Миледи, – поцеловав руку обладательнице противного голоса, невозмутимо поприветствовал её Августин, – чем я вызвал ваш гнев?
– Милорд, разве ваше поведение оставляет место другим эмоциям? – уже жеманно возмущалась леди. – Вы на глазах у всех обнимаетесь с некой девицей.
Это я-то некая?! Хотела уже высказаться, но Августин, будто почувствовав мой настрой, громче, чем полагалось, поприветствовал вторую гостью, что скрывалась за нескромными телесами первой.
– Леди Фаншетта, безумно счастлив видеть вас! – и не преминул поцеловать руку невесте, коей она и являлась.
Лично мы не были знакомы, но братишка много рассказывал о своей наречённой, когда посещал меня в монастыре. И во многом не соврал. Фаншетта, действительно, обладала редкой внешностью: первоначально неприметная, обычная, при внимательном рассмотрении выдавала совершенство. И при этом невозможно выделить одно достоинство: глаза манят своей глубиной небесного цвета; пухлые, чётко очерченные губы карминового цвета были идеальны; аспидно-черные волосы так и влекли прикоснуться к ним… В общем, Фаншетте повезло, что она невеста моего брата. Конкурировать нам не стоило. Жаль было бы такую красоту расстраивать. Или проигрывать ей, если уж быть откровенной.
– Позвольте представить вам, миледи, и вам, леди Фаншетта, – пока я рассматривала наречённую брата, Августин распевал соловьём, – мою сестру, Александрин.
Миледи спала с лица. ещё бы, её подозрения и обвинения беспочвенны, так ещё и оскорбление нанесла дочери целителей. Я взглянула ещё раз на Фаншетту и поняла её матушку. Такую красоту только в хорошие руки надо отдавать, и то жалко. И потому постаралась сразу же забыть о свершившемся инциденте.
– Очень рада наконец-то познакомится с наречённой своего брата, – с улыбкой ответила я.
После перекидывания бессмысленными, но весьма необходимыми, фразами, наша компания разделилась на пары. Августин наслаждался общением со своей невестой, я же прогуливалась с её матушкой, которая была вполне терпимой особой. Хотя повторного общения с ней предпочла бы избежать.
– Леди Александрин, простите мне мою наглость, но почему ранее мы не были представлены? – спросила она, а мне так не хотелось прощать её наглость.
– Я находилась в монастыре на служении у Одноликого, – выдала ей полуправду.
– И что заставило столь юную особу посвятить себя служению Одноликому? – не успокаивалась она.
Родители! Что же ещё может заставить бедную девушку спрятаться от общества? Но в этом я не призналась бы ни за что!
– У меня нет дара моего рода, – придав как можно больше грусти голосу, ответила я.
– О, это так печально! – наигранно сочувствовала миледи.
Конечно, это ей повезло дочь с даром родить, и тем самым приткнуться в родственницы древнейшего из родов, да простит меня Фаншетта.
О, Одноликий, эта дама не остановится с вопросами! И я оказалась права.
– Почему же вы оставили служение?
– Родители так решили, – ответила резче, чем хотела.
Леди оказалась понятливой, и более ни о чём не спрашивала. А, может, и вопросы кончились. Вместе с ней мы наблюдали за Августином и Фаншеттой. Матушка бдела, а я ждала, когда братишка посмотрит в нашу сторону, чтобы взглядом сообщить о своём нежелании продолжать общение с этой леди.
Вот, казалось бы, ничего она мне плохого не сделала, а я её уже почти ненавидела. Она раздражала неимоверно. Как объяснить свою реакцию я не знала, просто какое-то внутреннее чутье говорило, что человек, стоящий рядом, как минимум недостоин моего внимания.