Неправильная
Шрифт:
– Александрин, – окликнул меня Августин, – ты уже выросла.
– Да? – с наигранным недоверием спросила я. – Это в каком же месте?
Без зеркала себя разглядывать неудобно, но я справилась. Действительно, в некоторых местах я заметно округлилась, и это был не живот. После осмотра своего прекрасного тела вопросительно посмотрела на братишку. Он, кажется, был смущён. А вот Его Высочество более умело скрывал эмоции. Или принц по натуре не пробиваем.
– Во всех, – коротко отозвался Августин.
– Моя одежда находится под его высочественным задом, – я обвинительно показала пальцем на принца.
А нечего таким непонятливым быть! На вопросы он не отвечал,
– Александрин, думай, о ком и при ком ты говоришь!
– Хорошо, – покладисто согласилась с ним, – больше так говорить не буду. При тебе. Но мне, и правда, надо одеться. Или мы придворных ждём? – я вопросительно посмотрела на принца.
Кажется мне, что он только понял, чего же от него хотят добиться. Да, утро вышло на удивление тугомыслящее.
Облачившись в своё изрядно помятое платье, я неодобрительно посмотрела на обернувшегося принца. Братишка так вообще не отворачивался. А зачем, если он как целитель и не такое видел. А меня-то так тем более.
– Так, а теперь честно, – я сделала ударение на последнем слове, – что у меня на голове?
Его Высочество, видимо, ожидал другого вопроса, потому как почти незаметно выдохнул. Что же такого произошло ночью, о чём он не хотел рассказывать? Или просто не желал признаваться, где моё бельё? Но это был не первостепенный вопрос. А вот зеркало… Странно, что в спальне принца его не было. Такой красавчик непременно обязан собой любоваться. Но даже если я и ошибалась, как же Его Высочество справлялся с копной темных волос на своей голове?
– Нормально все, Александрин, – Августин встал с кресла, – а теперь пойдём, пока дворец спит. Тебя не должны видеть.
– А если увидят, то пусть я буду хотя бы причёсанная, – возразила ему и направилась к неприметной двери, дабы посетить туалетную комнату.
И не ошиблась. Зеркало там было. Большое такое – на всю стену. Ну понятно, такое высокое и широкое тело непросто вместить в маленькое отражение. Как вживую представила принца Раймунда, принимающего разные позы, чтобы выбрать из них самую-самую. Тихо хихикнув, стала приводить себя в порядок.
Мои светлые, золотистые волосы были прилично растрёпаны, голубые красивые глазки заспаны, а очерченные губки срочно нуждались в увлажняющем зелье. Естественно, в купальне принца не имелось всех нужных мне средств. Но и с тем, что было, я смогла почувствовать себя прекрасно. Да и дар мой не дремал, просто в косметических вопросах он работал очень медленно. Все это позволяло мне без проблем проскочить до своих апартаментов. Оставалось надеяться, братишка меня проводит, во дворце я было всего-то второй раз и даже не представляла, в которой из его частей находилась.
Кстати, после первого пребывания здесь меня как раз таки сослали в монастырь.
***
Мне очень хотелось обратно в спальню принца! Там я могла хотя бы полежать нормально. О, Одноликий, я уже и забыла, что такое жизнь аристократки. Это постоянная суета на пустом месте.
Августин, после того, как я все же соизволила собраться, проводил в апартаменты, выделенные мне, отличавшиеся от предыдущих лишь размером и цветами обстановки. Сам он вернулся к Его Высочеству, шепнув на прощание, что очень скучал по мне. Жанна, которая спала на одном из диванчиков в гостиной, так и не проснулась.
И вот, когда я растянулась на прохладной постели, пришли они: мои родственницы. Ведь до завтрака (о, ужас!), оставалось всего лишь два часа, а меня непременно надо было просветить насчёт столичной моды и последних сплетен. Учитывая, что монастырь находился всего в двух магических переходах от столицы, в просвещении я не нуждалась. Благо, ссылали девушек туда чуть ли не через день. Обо всем этом и сообщила ввалившимся в мою спальню.
Но леди, в количестве шести персон, не слышали меня. Позвав горничных, среди которых затесалась и Жанна, родственницы раздали указания, какие процедуры необходимо выполнить, и как именно это делать. И почему мне казалось, что они пытались нащупать грань моего терпения? Наверное, я просто понимала, насколько целительницы злопамятны. Не зря же сюда пришла кузина, муж которой был третьим, и последним, кто пытался лишить меня девичьей чести. А потом сам в этом признался своей благоверной. Бестолочь! Ведь это именно он виноват в моей ссылке. Соблазнил, воспользовался, ещё и недовольным остался, когда я рассмеялась, почувствовав действие самоизлечения. А потом ещё и жене на это пожаловался!
А Агата глазками сверкала, будто бы не пять лет назад все произошло. Теперь я и близко к её Фредерику не подошла бы, слышала, что он пузо беременное отрастил. Благоверная, видимо, старалась таким образом снизить его потенцию. Что по слухам, привозимым в монастырь, совершенно не помогло.
– Ах, Александрин, – радостно щебетала Абель, ещё одна моя кузина, – как хорошо, что дядюшка решил тебя вернуть – это о моём отце. – Я так переживала о твоей судьбе.
Можно подумать, что Абель неискренна, но это не так. Просто в ней странным образом доминировали сострадание, сопереживание, сочувствие – сердобольная была она чересчур. В тоску могла вогнать самых оптимистичных личностей. Но как целитель чрезвычайно дотошная, вылечивала даже то, что только думало заболеть в далёком будущем. В общем, Абель – моя противоположность.
Я родилась эгоисткой. Так решил мой дар. И я с ним согласилась. Любить себя было проще. И приятнее. Ведь я всегда могла оценить свою любовь. А другие… Если им не было до меня дела, почему я должна беспокоиться о ком-либо? Очень рано мне пришлось понять, что дружба – это только взаимовыгодное сотрудничество с красивым простым названием. А любовь – это то, чем морочат головы молодёжи, чтобы объяснить необъяснимое пока в силу возраста.
Я потому и решила когда-то расстаться с девственностью. Мне было интересно, что такого в близости мужчины и женщины, раз они так неразумно порой поступали ради неё. И, вот честно, не поняла. Ну, не нашла я ни в одном любовнике (слово-то какое) того, чего не было у другого. Хотя, учитывая, что никто ни разу не доходил дальше первого проникновения, после которого я не могла сдержать смеха…
– Дочь моя! – воскликнула матушка, обозрев мой гардероб. – У тебя же нет ни одного приличного платья!
Для неё и дочери приличной не найдётся, подумалось мне.
И снова этот осуждающий взгляд. Но такого эффекта, как раньше, он уже не производил.
– Матушка, я только из монастыря прибыла, – напомнила ей, хотя вполне была довольна и тем, что было.
В комнате повисло молчание. Вниманием матушки завладела Агата, еле успевшая скрыть злорадную улыбку. Мне сразу стало понятно, что именно она была ответственной за заказ нового гардероба для меня. Но «забыла» или «не успела». Мерки-то с меня снимали за три дня до прибытия во дворец. Остальные леди не решались подать голос, дабы не перебить герцогиню, реши она высказаться. А вот на Агату взгляд матушки подействовал, кузина заметно стушевалась. А потом, гордо задрав подбородок, уверенно подозвала служанку: