Непростые союзы
Шрифт:
Пение становилось все громче, пока не заполнило весь храм. Теперь Ноф мог видеть, что Инграр больше не был одинок. Рядом с ним — невероятно, внутри него — стояла другая фигура, фигура высокого воина с развевающейся бородой, касавшейся его груди. В одной руке он держал огромный боевой молот; его другая рука заканчивалась культей на том месте, где должна была быть кисть. Из его уст и из уст Инграра вырвались громовые слова, которые, казалось, потрясли весь храм и город за его пределами.
— Я пришел, — воскликнул Инграр. — Я пришел очистить землю от тех, кто богохульствует от моего имени. Пусть остерегаются все те, кто притворяется, что говорит от имени Тира, ибо гнев мой праведен, а суд мой суров.
Керн стоял на коленях, прикрывая глаза одной рукой, а другую руку вытянув в молитве. Инграр — или теперь он был воплощением самого могущественного Тира? — посмотрел на него, и Нофу показалось, что бородатые губы человека-бога тронула улыбка.
— Встань, Керн, паладин Флана. Ты был ударником в борьбе за справедливость. Но вы, — его взгляд скользнул по прихожанам Павшего Храма, — вы опорочили мое имя и сделали его проклятием на этой земле. К вам у меня нет пощады.
Фигура и Инграр вместе подняли руки. Они излучали огонь, который, казалось, горел без жара. Он пронесся по храму; сквозь его рев Ноф смутно услышал крики и увидел, как приверженцы Павшего Храма хватаются за свои тела. Некоторые стянули с себя одежды, и Ноф увидел, что под их одеждами плоть отделяется от костей.
Те, кто был ближе всех к двери, пытались выбраться из здания, но многие были затоптаны своими товарищами. Немногим удалось спастись, и было слышно, как их стенания медленно затихают вдоль дамбы, пока они с трудом пробирались к докам.
Перед алтарем бог отошел от Инграра и повернулся лицом к слепому юноше. Его рука легла на лоб молодого человека.
— Ты был избран мною, чтобы стать вместилищем моей мстительной мощи. Ты, кто видит так ясно, теперь должен быть источником моей силы. Ты должен еще раз прославить мое имя на этой земле. Это задача, которую я возлагаю на тебя.
Глаза бога почернели и превратились в пустые глазницы, которые, казалось, заполнили все его лицо. Фигура исчезла, и свет, освещавший храм, погас. Инграр, снова ослепший, молча, стоял лицом к своим товарищам. Рядом с ним поверхность кровавого горна была тусклой и безмолвной. Но Керн, Трандон и Ноф могли видеть, что на лице Инграра все еще сохранялось некоторое сияние того, кого коснулись боги.
Глава 6
Император Доегана
Внезапное движение слева от Нофа вывело его из оцепенения. Артемис и Шаресса осторожно двигались позади Инграра по направлению к кровавому горну. Керн, все еще ошеломленный тем, что он только что увидел, не обратил на них внимания; Трандон и Гарким тоже уставились на Инграра, который сам, казалось, не подозревал, что опасность подстерегает его за спиной.
— Эй! — крикнул Ноф, бросаясь вперед. Его крик пробудил остальных, и Керн с Трандоном бросились на Энтрери как раз в тот момент, когда вор достиг пьедестала, на котором держался кровавый горн.
Быстрая, как смерть, Шаресса, ее длинные волосы развевались, подхватила копье у упавшего сектанта и, орудуя им как посохом, описала широкую дугу у колен паладина. Керн отпрыгнул, чтобы избежать удара, но при этом споткнулся о ступени алтаря, скользкие от крови, и тяжело упал на Трандона. Они вдвоем рухнули на землю в месиве размахивающих рук и ног. Ноф повернул вправо, надеясь застать пиратов врасплох, но Шаресса была гораздо быстрее. Копье поднялось, теперь острие уперлось ему в горло.
Гарким стоял неподвижно, как и Инграр. Керн и Трандон высвободились и поднялись, чтобы обнаружить, что Шаресса щекочет горло Нофа острием копья. Она покачала головой, глядя на них.
— Нет, не надо. Я зашла слишком далеко, чтобы не извлечь ничего из всего этого, и, похоже, этот кровавый горн — единственное, что стоит взять. Она заговорила с Энтрери, не поворачивая головы. — Давай, бери его и пошли.
Энтрери осторожно обхватил камень обеими руками. Керн рассмеялся — странный звук в напряженной тишине.
— Мы и втроем не могли его поднять. Почему ты думаешь, что сможешь?
Энтрери ответил, не отрывая глаз от горна.
— Потому что горн хочет, чтобы он был у меня. Я слышу, как он зовет меня, говорит мне взять его.
Он обхватил камень обеими руками и, к удивлению остальных, поднял его так легко, будто это был детский игрушечный мячик. Прижимая его к груди, при этом его костлявая рука поблескивала, он шагнул под защиту копья Шарессы.
Они осторожно обошли вокруг, пока не оказались спиной к дверному проему храма. Остальные члены отряда осторожно последовали за ними, не сводя глаз с камня, который нес Энтрери. Шар держала свое копье у горла Нофа.
— Шаресса! — взмолился молодой человек.
Она посмотрела на него с оттенком жалости. — Извини, парень. Пиратство ничего не значит, если ты не получаешь прибыли. Разве не ты тот, кто сказал, что все сводится к приобретению и потере?
— Ты понимаешь, что ты теряешь в этом мире? — сердито крикнул Трандон. Он повернулся к Инграру, все еще стоящему у алтаря. — Ты можешь что-нибудь сделать?
Инграр покачал головой. — То, что произойдет, должно произойти, Трандон. Энтрери прав. Камень воззвал к нему, и я не могу вмешаться. Но есть более великая цель, чем у любого из нас. Ты должен верить и уповать на суждение Тира.
— Вера? Верить, в то, что этот маленький ублюдок заберет кровавый горн на Фаэрун и продаст его с аукциона тому, кто больше заплатит? Что он, черт возьми, продаст его Зентариму или Красным Волшебникам Тэя, если у него будет шанс и цена будет подходящей? Я верю в это, все в порядке! Трандон фыркнул и в отчаянии взмахнул посохом.
Шаресса и Энтрери были уже почти у выхода из храма. Внезапно повернув копье, Шар резко ударила Нофа древком в лоб. Юноша упал, оглушенный, а двое воров повернулись, чтобы бежать через дамбу. Стоявший у алтаря, Гарким вскрикнул от внезапной боли и схватился за голову.
Вода по обе стороны дамбы взволновалась; затем ее проезжая часть, ближайшая к храму, взорвалась с силой сотни раскатов грома. Энтрери и Шаресса были отброшены на Керна и Трандона поверх неподвижного тела Нофа. Кровавый горн выпал из рук Энтрери и откатился обратно в зал.
Из пенящейся воды торчали желто-серые щупальца и огромная, похожая на луковицу, голова. Шаресса, наполовину ошеломленная, увидела лицо, которое она мельком видела раньше — высеченное в камне, и выгравированное на мраморе.