Нереальная реальность
Шрифт:
– С котам нельзя! – кричит кондукторша.
Кот протягивает гривинек и берет билет. Аннушка уже пролила масло… Новый аккорд – на этот раз какой‑то корявый, натужный,– Э, Афина, как мне одолеть эту дерьмовую Трою? – спрашивает тип по‑английски.
– Тут, парень, надо котелком поработать, – объясняет смазливая разбитная деваха, которой в самый раз служить в престижном публичном доме.
– Ну как? Как подпалить задницу этому Приаму? – обхватив голову руками раскачивается из стороны в сторону «грузчик».
– Ну, Одиссей, понимаешь, можно сделать деревянного коня.
– Да ты чего плетешь? Кому нужен деревянный конь?
– Молчи, когда с тобой разговаривает богиня, – вдруг капризно взбрыкивает девица. – Сделаете коня. Скажете, что от меня. Я подтвержу.
– Ух ты, а дальше?
– А дальше…
Да, кто‑то сильно потоптался по классике… Чего только не насмотрелись Лаврушин и Степан, слоняясь по измерениям. Видели рокеров, которые гонялись на мотоциклах за Ромео и Джульеттой. Попали на улицу уездного городка, по которой как сумасшедшие, высоко вскидывая колени, метались полоумные жители и что есть силы визжали:– К нам едет Ревизор!
Смотрели из кустов, как торговались о продаже вишневого сада. Видели, как двое – пухлый бородач и долговязый лысый очкарик дрались из‑за стула. Видели, как в покосившуюся церквушку вели Хому Брута. И слышали потом крики, доносившиеся оттуда. Были на площади, где пытались казнить укрывателей Ходжи Насреддина. Лаврушин наслаждался своим могуществом. На него снова и снова накатывала волна понимания и узнавания.– Куда мы скачем? – спрашивал Степан.
– Я ищу, – коротко отвечал Лаврушин, его взгляд рассеянно блуждал по окрестностям.
– Что ты ищешь, Сусанин?
– Я пытаюсь понять.
– Что ты пытаешься понять, Сократ ты наш?
– Хочу нащупать какое‑то главное звено этих миров. Пока не вырисовывается. Но оно должно быть.
– Сколько можно?
– Вот найдем Цитадель…
Залихватская, разухабистая короткая мелодия – и вот перед друзьями мощеная камнем тесная улочка.
– Один за всех и все за одного, – орет один из мушкетеров, и начинается жуткая кровавая драка на шпагах…
Уродливый раздрай мелодии. Толпа улюлюкает. Толпа счастлива. Толпа ликует. По помосту катится голова Марии Антуанетты… В некоторых мирах они задерживались на– Я, кажется, нащупал ноту, – наконец, сказал Лаврушин, когда они находились в Шервудском лесу. Недалеко в стороне пели стрелы и лязгало железо.
Он вытащил «пианино» и задумался.– Лаврушин, сейчас схватка досюда докатится. Давай поищем место получше! – нервно произнес Степан.
– Не мешай, – Лаврушин собрался, прикрыл глаза.
И потекла прекрасная мелодия. Что‑то в ней было такое, что затрагивало самые тонкие струны души.
Возникла воронка. Засосала друзей. И выбросила в необычном месте.– Дела‑а, – прошептал Степан и натужно улыбнулся. – Дискотека.
– Это бал, деревенщина.
Они действительно находились на балу…Хрустальные колонны взмывали вверх и расцветали там мраморными цветами, образовывая резные своды. В фонтане плескалась вода, подсвеченная синими и зелеными светильниками. Тяжелые, из бронзы и хрусталя, люстры отбрасывали на танцующих самые причудливые блики. Играла средневековая музыка.
И пары кружились в центре зала в странном, каком‑то скованном, но все равно красивом танце. Кружились прекрасные дамы с высокими прическами, в длинных, шитых золотом и серебром, платьях. Кружились их кавалеры.
Более пеструю публику трудно было себе представить. Здесь присутствовали и подтянутые молодые люди в мундирах с эполетами и аксельбантами, и военные в форме времен второй мировой войны. На паре человек вообще были комбинезоны, которые лучше подошли бы для космических просторов.
Звенели бокалы. Лилось вино. Слышался веселый смех и шутки. На возникших изниоткуда в уголке огромного зала друзей обратили до обидного мало внимания. Люди просто раздвинулись, кто‑то вежливо поклонился им, кто‑то сказал «Добро пожаловать». Оркестр грянул веселую мелодию. Подскочил слуга в красной ливрее с золотыми вензелями.– Рады приветствовать вас, господа, – он поклонился. – Я распорядитель. Ужин? Вино? Ваш заказ?
– А мы где? – спросил Лаврушин.
– Как где? – с легким недоумением, переходящим в тяжелые подозрения, спросил распорядитель.
– Что это за мир? – плюнув на все, попер напролом Лаврушин.
– Это Цитадель, – холодно произнес распорядитель. И тут его взгляд упал на «пианино». Он начал бледнеть, потом краснеть, наконец, нашел в себе силы низко поклониться и произнести: – Извините. Я должен был понять сразу. Еще раз простите. Конечно…
Он был смущен, растерян.– Пожалуйте, – он поклонился и указал рукой перед собой.