Нерозначники
Шрифт:
Глянула Таля в отражение и себя не узнала, будто незнакомая девушка перед ней, густо намалёванная и с причёской вычурной. Тут же и засмеялась. А Лена тоже смеётся и шутейно Талю ругает:
– - Ты в зеркало на себя посмотри! На кого ты похожа?! Ну и шалава, ну и шалава, ни разу таких не видела...
– - А мне нравится, -- сказала Таля с насмешкой.
– - Ну и пускай, всё равно меня в таком виде никто не узнает.
Лена и рада-радёшенька, боялась всё же, что Таля на попятную пойдёт.
* * *
Как Шипиш Переплёт ни старался, Илья в пьяницу не превратился. Не смог он из хорошего человека
Словом, как и говорится: пришла беда -- открывай ворота. Эх, если кромешникам подступиться дозволено, а тем более душа неизвестно где, они на полный мах сурочить и каверзить будут, по всем направлениям свои чёрные деяния наладят. Такую меркоту наведут, что и света не станет. Опустил Илья руки и мало-помалу угрязать стал. И уж вовсе на себя не похож.
Однако не такой Илья человек, чтобы от кромешества жизнь свою комкать. С детства невзгоды лихие стойко сносил. Лёгких путей не искал и духом из-за напраслины не падал. И в этом разе у Переплёта ничего бы не вышло, да вот одного Илья снести не смог... Очень уж он, знаешь, о Тале думой мается. Тоже вот подсоба в этом малая, а мука мученская. Так и не зарастил рану на сердце, ни на минуту любимую свою не забыл. В мыслях ласково разговаривает с ней, каждое слово её старается вспомнить, и та встреча их, первая, вовсе перед глазами стоит. Иной раз не удержится и со сторонки глянет, как Таля на работу идёт. Когда и весь день простоит на выходные, чтобы хоть одним глазком повидать. А чтобы объявиться -- эту мыслишку давно отогнал. Сам, видишь ли, о себе невесело раздумывать стал. Зачем, думает, я ей такой? Своими несчастьями разве что делиться.
Зашёл Мираш незримо к Илье домой -- и ужаснулся. Уже неделя, слышь-ка, прошла, как Илья свою работу в заводе потерял, ну и несколько дней на воздух не выходит. Всякий человечий облик утратил и намного старее выглядит. Заросший весь: волосы клоками и вразнотырку топорщатся, и щетина на лице богатимая. Глаза потухшие и краснотой отдают. Сам пластушиной на диване лежит, и ничегошеньки ему ненадобно.
Разогнал Мираш тотчас же кромешную хмарь и взялся Илью силой напитывать.
"Что это я? Что со мной? Так можно и с ума сойти, -- вдруг опомнился Илья и испуганно оглянулся.
– - Надо взять себя в руки, -- а тут же и другая мыслишка подбилась: -- Зачем?.." -- всё же собрался и на ноги поднялся.
Потихоньку и силы пришли. Побрился и завтрак себе нехитрый сготовил. Со сковородой поближе к телевизору перебрался, решил новости хоть узнать. А на телевизор-то глянул да так и замер, и рука с вилкой в воздухе повисла. Признал он в девушке, что про погоду рассказывала, ту красавицу, с которой на юбилействе завода танцевал (и впрямь это Лукерья на экране объявилась). Девушка про снег и про студу сочиняет, и кажется Илье, что она будто прямо на него искоса поглядывает.
– - Это о погоде, -- сказала красавица и вдруг обратилась к Илье: -- Но тебя, Ильюша, это не касается (у Ильи волосы на голове тронулись),
– - Кто погибает?
– - Илья перестал дышать.
– - Нет, ну вы посмотрите на него!
– - красавица усмехнулась и, оторвав взгляд от Ильи, обратилась к кому-то в сторону: -- Он не знает свою невесту!..
– - Видение на экране отдалилось... и показались Ма-Мар и Мираш с серьёзными лицами (их Илья тоже узнал, видел всё-таки там на банкете).
"Я точно сошёл с ума", -- подумал Илья.
– - И как она могла полюбить такого кретина?
– - покачал головой Мираш.
– - Ты, хлопчик, их не слухай -- покуда пьётся, потуда пей, -- суетливо зашамкал Ма-Мар.
– - Мы твою норку скоро себе заберём... Ну-ка, сколько там отнорков у тебя?
– - Ма-Мар завертел головой, будто уже в квартире стоит.
– - Ух ты, три отнорка!
У Ильи кровь хлынула к голове, он вскочил и выдернул вилку из розетки -- чуть провод не порвал.
"Я свихнулся, допустим...
– - думал Илья.
– - Надо выйти на улицу, прогуляться. Если люди будут оглядываться... А что тянуть, -- вдруг решился он, -- и так всё ясно. Нечего людей пугать!" -- и твёрдой рукой набрал телефонный номер врачебной помощи.
Только ему ответили, Илья и говорит:
– - Девушка, понимаете, со мной, кажется... в общем, спятил я.
– - Кажется?
– - голос показался Илье знакомый...
– - Нет... я уверен...
– - А в чём это проявляется?
– - и усмешка та же самая...
Илья уже и расхотел разговаривать.
– - Ну, понимаете, -- нетерпеливо сказал он, -- Мне уже кажется, что со мной из телевизора разговаривают...
– - Так вы Илья? Это они к вам обращались?
У Ильи трубка из руки выпала. Поднял он её и в сердцах на рычажки бросил. Больше раздумываться не стал, что это с ним и чего такого приключилось. Разозлился на себя, всякую скорбь и слаботу решительно с сердца отогнал.
* * *
Надумал Илья родственника своего навестить, ну и поехал на электричке в другой конец города. Сидит в вагоне задумчиво, вокруг и не смотрит, а на одной из остановок нищий старик зашёл (Ма-Мар это в скудельном теле объявился, -- правда, другой образ принял). Необычный вовсе старикашка, в лохмотьях весь и без шапки, даром что студа нешуточная по дворам гуляет. Народу в вагоне немного -- садись куда хошь, целые лавки свободные, а он, вишь, нашёл свободное местишко, напротив Ильи присел... Илья поморщился чуть, а прогонять не стал, только ещё лише в думу ушёл.
Старик сидел, сидел и вдруг говорит с грустью:
– - У меня ведь, сынок, седня день рожденья. Юбилей, так сказать...
– - Поздравляю,-- рассеянно отозвался Илья.
– - Вот, значит, как -- юбилей...-- задумчиво проговорил старик и тихо добавил: -- Триста лет ужо...
– - Сколько?!
– - вяло встрепенулся Илья.
– - Триста лет седня ночью сполнилось...
– - и вовсе загрустил...
Илья будто и не расслышал, только опять скользнул взглядом по попутчику и опять в думу утянулся.