Несломленная
Шрифт:
Вынуждена была признать, что даже в таком чуть потрёпанном виде он был очарователен. А может, это говорило пиво на голодный желудок.
— Есть у тебя сейчас кто? — спросил, закурив.
— Да так… Вроде есть. А вроде как и нет.
— Женат, что ли? — догадался он.
Я молча кивнула.
Так, пора завязывать с алкоголем. Наговорю лишнего, потом буду жалеть.
— Ну а ты сам как? Семья? Дети? — упоминание о детях отозвалось тягучей болью.
— Да тоже черт-те что: то сходимся с Танькой, то расходимся, — разочаровано махнул рукой Кирилл. — Когда
— Танька? Журавлёва?
— Десять лет уже как Мамонова, — поправил он.
Ну дела. Никогда бы не подумала, что Мамонов такой однолюб. Признаться, услышав её имя, испытала некое подобие ревности.
— Изменяет мне, прикинь? Три раза уже ловил. Какого черта прощал — сам не знаю. Привычка, мать её… Но теперь точно решили развестись, документы уже подали. Месяц у матери живу, к этой шкуре больше ни ногой! Больно мне надо рогатым оленем ходить.
— А сам будто не изменяешь! — шутливо пихнула его локтем в бок.
— Не, я не такой, — засмеялся он.
Вторая бутылка пива пошла как по маслу. Хорошо так, легко. Обещала же себе пока не пить! Хотя, это ж пиво, что там от него будет.
— А ты совсем другая стала, — оценивающе окинул захмелевшим взглядом. — С такой тобой я точно бы тогда замутил.
— Ну да, с Гоблином мутить совсем стрёмно было. Ты ж популярных выбирал, — не удержалась от шпильки. — Ладно, чего теперь, кто старое помянет…
— Слушай, а может, в кафе забежим? Горючее закончилось, — он со звоном опустил пустую бутылку в урну. Туда же полетела смятая пачка от сухариков. — Тут за углом, на проспекте, Михалыч забегаловку открыл. Не шик, конечно, но посидеть можно. Ты в Германии своей небось, только по крутым ресторанам ходила.
— В Бельгии, — поправила я.
Кто такой Михалыч? А и всё равно.
— Веди в свое кафе, пока не передумала.
Я взяла Кирилла под руку, и мы пошли вдоль по набережной. Я и Мамонов. Как всё-таки непредсказуема жизнь.
Просидев в забегаловке «У Михалыча» до полуночи, закинувшись ещё порцией горячительного, — а Мамонов так вообще поглощал спиртное как в последний раз, — я решила, что пора закругляться. Завтра утром поезд в Петербург, мои странные каникулы в Н. подошли к концу, пора возвращаться к реалиям. А может, вот сейчас, здесь, и есть мои реалии? — размышляла я, слушая попутно болтовню Мамонова, вызвавшегося проводить до гостиницы. Машину он бросил у набережной: «Меня и мою тачку тут каждая собака знает, никто не тронет». Такое возможно только в Н.
— Не пригласишь? — кивнул Кирилл куда-то неопределенно вверх, на темнеющие окна номеров гостиницы.
— Зачем это? — сощурила глаза.
— Ну… ещё поболтаем… маленько…
— Не наболтался?
— Да брось ты, я ж ничё такого не имел в виду… Чаю попьем, ну или там… ещё чего-нибудь… — смутился Мамонов.
Картина маслом — где Мамонов, а где смущение.
— Ладно, пойдем, — пожала плечами. Я тоже не имела в виду ничего «такого».
Миновав любопытный взгляд молоденькой девушки у стойки регистрации — та аж привстала — мы поднялись в номер.
Часть 41
Переступив порог номера, я осознала всю нелепость ситуации. Зачем он здесь? На чай какой-то напросился… У меня же нет никакого чая.
Да, сегодня я захотела потешить свою самооценку, доказать и себе и ему, что чего-то стою и могу нравиться мужчинам. Что я больше не та забитая зубрилка из прошлого. Доказала. Потешила. Зачем было тащить его сюда? Вроде бы давно уже не ребенок и должна понимать, что имеет в виду мужчина, напрашиваясь к девушке «на чай».
Мамонов огляделся и, потоптавшись у двери, как-то неуверенно приземлился в кресло.
— Хороший номер.
— Не «Савой», но жить можно.
— Не что? — переспросил он. Я махнула рукой, мол, проехали.
— Можно заказать напитки в номер, — подняла трубку телефона с допотопным круглым диском. — Ты что будешь?
— Я буду это… — он поднялся и, аккуратно забрав из моих рук трубку, неожиданно крепко обхватил за талию, впившись в губы жадным поцелуем.
В первые секунды я ответила на его ласку, скорее даже не от желания, а из-за шока. В голове пронеслась тысяча мыслей, тело начало предательски откликаться, реагируя на его со знанием дела порхающие руки… По спине… чуть ниже, и вот его рука, скользнув по голому бедру, уже настойчиво проникает под платье…
Расстёгивая пряжку его ремня, я без конца повторяла про себя: «Это Мамонов! Твою мать, это же Мамонов! Тот самый! И он тебя хочет! Заверши уже этот чёртов гештальт, ни о чем не думай».
Он довольно грубо положил меня на кровать, буквально толкнул и, навалившись сверху, продолжил целовать. Шея, грудь, живот…
— Сейчас, — прохрипел он и, резко отпрянув, поднял свои джинсы, вытряхивая содержимое карманов. На пол со звоном полетели монеты, ключи, мобильник…
Кирилл стоял ко мне спиной, в одних черных боксерах. На лопатке красовался в хищном оскале то ли тигр, то ли гепард. Так вот чья это лапа торчала на шее.
Отыскав нужное среди разбросанного барахла, он снова набросился на меня с поцелуями, небрежно бросив коробку «Дюрекса» на соседнюю подушку. И в этот момент раздался звонок. Трели из «Мортал Комбат» пропиликали раз, другой, третий…
— Алло! — рявкнул он, нашарив наконец аппарат где-то под кроватью.
— Ты опять с очередной шлюхой? Не отпирайся! Мне позвонили и обо всём доложили! В этот раз не постеснялся в гостиницу её притащить, скотина?! В машине трахаться больше не комильфо? — раздалось на том конце.
Кирилл со злостью убрал телефон от уха, разъярённо разыскивая кнопку выключения громкой связи.
— Не ори, полоумная, дома поговорим! — сбросив вызов, отбросил смартфон в сторону.
— Разводитесь, говоришь? Вместе давно не живёте. Угу. Вижу, — улыбаясь подколола я, надевая через голову платье.
Что удивительно, никакой злости не было, скорее даже испытала облегчение, что не случилось непоправимого, о чём я бы потом точно пожалела.
— Извини, х#рня вышла, — буркнул Кирилл, неохотно продевая ноги в штанины.