Неслужебное задание
Шрифт:
— Я и не думаю. — ответил Датч, — Я вообще о тебе старался не думать.
— Оно и видно. Ты вообще ни о ком, кроме себя любимого думать не умеешь. Ладно. Хватит обмениваться любезностями. Я тут навела кое-какие справки относительно того вашего рейса на Счастье. Вы должны были встретиться с человеком, завербованным вашей разведкой. Точнее — этим вашим клоуном Динко. — сразу взяла быка за рога Эвиза, — Так что я изначально была права — все ваши «сказки Венского леса» о «мирном торговом рейсе» — это всё ложь, трындёж и провокация.
— Я не знаю этого человека. — обречённо ответил Датч, — Я должен был, вернее, даже не я, а Рек, должен был встретиться с ним в забегаловке возле космопорта.
— Как в дерьмовом шпионском романе. Встреча со связным в забегаловке. Настоящие развед… впрочем, продолжай.
— А что тут продолжать? Нас схватили сразу, едва мы сели.
— Штирлицы… — презрительно передёрнула плечами Эвиза, — супершпионы. Этого человека звали Бак Лан?
— Не помню. Говорю же — Рек с ним должен был встречаться. А он мне не рассказывал. И мы потом никогда не говорили на эту тему.
Эвиза снова пожала плечами. Снова знакомая песня — «и я — не я, и лошадь не моя». Впрочем — ничего другого от братьев ожидать и не стоило. Оставалось увидеться с Реком, но и от него вряд ли что добьёшься. Хотя — её предположения и не опровергались. Датч подтвердил, что они должны были встретиться со связным, который должен был передать им какие-то сведения.
Даже не поинтересовавшись жизнью бывшего супруга за решёткой, Эвиза попрощалась и вышла, оставив Датча в смутном недоумении.
«И чего приходила?» — подумал он.
Визит к Датчу стал последним номером программы. Эвиза поняла, что поиски её успехом не увенчались. Начинать надо было с Динко, но о нём, после того, как его, с помощью эльдорианского императора, обменяли на схваченного на Эльдории счастьевского резидента, не было ни слуху, ни духу. Бывший разведчик бесследно «исчез с экранов радаров», как выразилась Анка и никто не мог сказать — где он. Бывшая жена Марион, которую Эвиза навестила в Аделаиде, в Австралии, сказала, что о бывшем муже сведений у неё нет. Но пенсию ей присылают исправно, да и денежные переводы от анонима она тоже получает регулярно. Потом Эвиза узнала, что пенсию Марион присылало Разведуправление, а выхлопотал её фон Кутченбах.
Итак, Дагварды тоже ничего не могли сказать. Да и Анка, в гости к которой Эвиза наведалась как раз перед тем, как Анка отправилась на это «неслужебное задание», будь оно неладно, — тоже ничего не сообщила. Знала спецназовка не больше, чем ей было положено знать.
А вот фон Кутченбах рассказал ей о человеке, по имени Кевин Макнамара-младший. И он же снабдил Эвизу журналистским удостоверением и отправил к нему на Счастье Человечества.
* * *
Эвиза смотрела в иллюминатор на приближавшуюся родную планету. Что-то изменилось. Что именно — она поняла, когда корабль опустился пониже. Масштабы разрушений впечатляли. Точнее — потрясали. Эвиза никак не ожидала увидеть такое: сплошные, до самого горизонта, чёрные выжженные пространства. Города, посёлки, леса и поля — всё превратилось в пепелище. Она отвернулась от иллюминатора и закрыла глаза. Если уж честно — то Эвиза никогда не задумывалась над возвращением домой, напуганная рассказами Дагвардов о неизбежных репрессиях, которым её подвергнут на Счастье Человечества, и не особенно верила в то, что когда-нибудь сможет вернуться. Да она и не особенно хотела. Да, жизнь в другом мире и в другом обществе оказалась куда сложнее и разнообразнее, чем представляла их пропаганда и чем рассказывали Дагварды. Но не во всём пропаганда врала — Эвиза убедилась и в этом. В этом мире жили беспринципные кондотьеры вроде Дагвардов, хитрые политиканы вроде Златова и компании, алчные дельцы, но были и другие люди — честные, искренне верящие, отчаянно любящие свою родную Землю. Такие, как Анка и её товарищи, как сестра Филофея, да и полковник фон Кутченбах на поверку оказался лучше, чем Эвиза о нём поначалу подумала.
На родной планете её ждал Кевин Макнамара.
Итак, а что же сам Кевин?
Вернёмся же на несколько дней назад.
— Я — мастер-джедай пятой категории! Как Вы смеете!
— А я — капитан СМЕРШа. Когда тебя забросили? Откуда? Какое задание было?
— Я говорила! Я твилекка! Меня зовут Сиела Сикока! Я мастер-джедай! Да я тебя одной Силой!
— А я тебя интеллектом! Тоже мне — царевна-лягушка! Кто старший группы?! Ну?!
— Я — мастер-джедай третьей категории! Я…
— А в прошлый раз, вроде, пятой была. Путаешься в показаниях? Ну-ну! ГДЕ ПЕРЕДАТЧИК???!!! КОДЫ! ПОЗЫВНЫЕ!!! НУ!!!!!!
— И незачем так орать! Я мастер-джедай!
— Вот заладила! Не хочешь говорить? Ну ладно! У нас ещё не такие говорили. Вот в сорок первом…
Но что именно было в загадочном сорок первом, как и окончание странного диалога Кевин Макнамара-младший не услышал. Он проснулся. Кевин лежал в небольшом помещении с низким потолком. Тесноватом, но чистом и уютном, насколько может быть уютным блиндаж. Кроме узких походных коек сколоченных из чего под руку подвернётся, на одной из которых он спал на чистых одноразовых простынях, в помещении наличествовали такой же невесть из чего сколоченный стол,несколько табуреток и скамеек, задёрнутая полупрозрачной шторкой полочка в углу, и вешалка у входа. Кевин напряг остатки мозгов и попытался вспомнить всё, что было до этого. Получилось почти сразу. Он вспомнил своё прибытие на развороченную планету, встречу с Азазелем и то, как оказался в расположении отряда Малинина.
Завтракал Кевин в одиночестве — все обитатели блиндажа уже успели откушать и разбрелись кто куда. Сам журналист совершенно не представлял себе, куда ему идти и чем заниматься. Нет, он знал, что ему нужно дождаться Эвизу, но когда она прилетит и кто это такая — совершенно не представлял себе. Между тем Эвиза уже давно была на Счастье Человечества и тоже бродила по развалинам города Сверкающей Мечты в поисках Кевина. Она видела, как рано утром группа Стрельцова вышла из лагеря и, погрузившись в ховер, отбыла куда-то.
Кевин отодвинул тарелку — на завтрак ему дали только макароны, скупо приправленные постным маслом, и снова попытался раскинуть мозгами. Из полученных инструкций следовало, что им вдвоём с Эвизой надлежало отправиться на болота.
Кевин Макнамара-младший не был талантливым журналистом. Более того — журналист из него был весьма посредственный. Из тех, кого презрительно именуют «писаками». К тому же — он был трусоват. А к счастьевцам у него было несколько предвзятое отношение, причём совершенно непонятно на чём основанное. То-есть, конечно, — понятно. Ибо пропагандистская машина с обеих сторон работала исправно и без сбоев. И, как положено пропагандистской машине, исправно выдавала полуправду. А Кевин был частью этой машины. Но было бы невежливо показывать свою предвзятость, и посему в обществе Эвизы он старался сдерживаться, как мог. К тому же без Громова было неуютно. Макнамара с удивлением осознал, что привык к этому молчаливому русскому.