Несомненная реальность
Шрифт:
А вот шпионом вполне оказаться может. И часы его странные, вполне возможно, иноземные, и языков он много знает, что подозрительно.
– Шпион… – пробормотал Зубатов. – Ну что же, может, и шпион. Сделаем так: обеспечь за ним круглосуточную слежку. Я хочу знать, что он собирается делать и о чем мне не расскажет в отчетах.
Медников кивнул.
– Тогда свободен. В одиннадцать вечера, как всегда, ко мне с общим докладом.
Коротко кивнув, начальник отдела наружного наблюдения повернулся и вышел.
Оставшись в одиночестве Зубатов долго теребил бородку, размышляя. Потом снова взял в руки небольшую тонкую пластинку из прозрачного твердого материала, не являющегося, однако, стеклом. Внутри пластинки,
– И все-таки – кто же вы такой, Кислицын Олег Захарович? – пробормотал про себя Зубатов. – Боже, укрепи меня в вере моей…
"Первая фаза успешно развивается. Отклонения в пределах прогнозируемых величин.
Я/мы полагаем первую фазу завершенной. Начата подготовка к запуску второй фазы.
Оставшиеся семь Эталонов подготовлены к активации. Ждем мнения Сферы".
"Сфера удовлетворена начальными результатами. Возражений против запуска второй фазы нет. Обращаем внимание на потенциальную нестабильность Эталонов даже после верификации по оригиналам. Полагаем необходимым разработку более совершенных механизмов стабилизации".
"Пожелание принято к сведению. Информирую: вторая фаза запущена. Семь Эталонов выводятся из спячки. Резюме: страта один активирована полностью. Запуск механизма стратификации. Страта два разморожена. Страта три разморожена.
Координатор подключен к вторичному интерфейсу, первичный обмен информацией завершен, состояние – пассивное обучение".
"Принято. Сфера с интересом следит за журналами".
"Требуется прояснение подхода. Имеющиеся рекомендации противоречивы. Сфера не дала однозначного ответа по поводу приглашения Дискретных. Координатор настаивает. Если однозначных рекомендаций не последует в ближайшее время, я/мы примем решение на свой страх и риск".
"Эксперимент твой/ваш. Сфера лишь наблюдатель/советник. Подтверждено: единого мнения нет. Окончательное решение за тобой/вами".
"Принято. Резюме: точка принятия решения отложена до завершения повторного исследования аргументов. Я/мы открыты для обсуждения".
"Принято. Запрос: наличие дополнительной информации".
"Имеется дополнительная информация. От Координатора получены предварительные расшифровки части материала, касающегося ключевой ступени развития Дискретных.
Расшифровки обрывочные, степень восприятия недостаточна. Общий смысл понятен, детали ускользают. Я/мы считаем целесообразным довести материал до всех частей Сферы для осмысливания и формулирования вопросов".
"Сфера не имеет возражений. Запрашиваю прием материала в общем импульс-сеансе высокого приоритета".
"Подтверждение. Готовится сеанс высокого приоритета. Конец текущего обмена".
"Конец обмена".
"Общий вызов элементов Сферы. Трансляция сырых данных. Частичная расшифровка материала по истории Дискретных. Высокий приоритет. Конец заголовка". …к моменту Катастрофы человечество так и не успело толком выйти за пределы Солнечной системы. Причина была простой: перемещение в пространстве на сверхсветовых скоростях так и осталось уделом героев фантастических романов.
Слишком большое время путешествия к звездам не было таким уж серьезным препятствием для искинов, не знающих, что такое нетерпение, но коллективный искусственный разум не считал целесообразным освоение дальнего космоса без людей. А вероятность фатальных сбоев систем жизнеобеспечения в течение многих десятков и сотен лет путешествия росла едва ли не по экспоненте.
Возможно, если бы удалось разработать методы, позволяющие разгонять корабли хотя бы до ноль девяти световой скорости, проблема стояла бы не так остро хотя бы за счет сокращения субъективных сроков путешествия. Однако проклятая теория относительности вставала непреодолимым барьером на пути межзвездных странствий.
Чем выше относительная скорость корабля, тем больше приходится тратить рабочего тела на каждую следующую единицу ускорения, тем больше приходится тащить с собой этого рабочего тела, тем мощнее нужны двигатели для разгона увеличившейся массы, тем больше рабочего тела они требуют… Замкнутый круг.
Единственным практичным освоенным методом, позволяющим сократить время трансфера, стал запуск межзвездных транспортов с помощью исполинских пространственных катапульт, состоящих из тысяч и тысяч ускоряющих звеньев. Но этот метод оказался слишком дорогим и капризным. Длина стартового трека корабля измерялась десятками тысяч световых секунд, а каждое разгонное звено вращалось вокруг Солнца по собственной независимой орбите. Требовался очень точный расчет, чтобы корабль, разогнанный первым звеном катапульты, встретился с сотым или, скажем, тысячным в необходимой точке своей траектории. Хотя каждое звено в разных точках своей орбиты и могло быть использовано для подталкивания корабля в разных направлениях, общее их количество, позволяющее организовывать хотя бы пять-шесть запусков в год, поражало воображение. По некоторым прикидкам количество выведенных на орбиту звеньев незадолго до Катастрофы вплотную приближалось к тремстам миллионам, причем не менее двух третей вращалось по орбитам под углом к плоскости эклиптики. Даже при относительной дешевизне отдельного звена затраты на производство и выведение такого количества элементов на расчетную орбиту ложилось на экономику ощутимым грузом.
В реальности за все время существования Катапульты количество успешно запущенных кораблей не превосходило двух, редко трех штук в год. Еще примерно стольким же не удавалось точно выдержать расчетную траекторию запуска, из-за чего приходилось задействовать экстренную систему торможения, расходуя бортовые запасы рабочего тела, медленным ходом возвращаться на верфи для дозаправки и ожидать следующего удобного момента для запуска.
И даже несмотря на огромные усилия и средства, вкладываемые в поддержание работоспособности Катапульты, путешествия между звездами в течение субъективных десятилетий все равно оставались слишком долгими. Даже до ближайшей Альфы Центавра разогнанный примерно до половины световой скорости транспорт добирался, с учетом торможения и маневрирования в районе цели, почти десять лет объективного времени. Из-за этого самая дальняя освоенная перед Катастрофой система, если можно гордо назвать "освоением" постройку исследовательской станции, располагалась лишь в тринадцати световых годах.
Из-за огромных расстояний и сроков перелета людей, желающих фактически навсегда покинуть свой дом, оказалось немного. Даже практически мгновенная субсвязь оставалась лишь скверным суррогатом живого общения. Да и с кем общаться, когда за время полета на Земле проходили десятилетия? В результате за несколько сотен лет приборного и дрон-исследования ближнего космоса и полувека рассылки транспортов за пределами Солнечной системы появилось всего восемнадцать научно-исследовательских станций на орбитах вокруг звезд и планет разной степени непригодности для жизни и одна небольшая колония на условно-пригодной Жемчужине.