Несомненная реальность
Шрифт:
Взорвать заводы, на котором его намерены производить? Ликвидировать изобретателей?
Оба начальника канцелярии – и бывший, и нынешний – промолчали.
– Нет вариантов, понятно. Тогда, думаю, вы с большим пониманием примете то, что я намереваюсь предложить, – Олег напряженно выпрямился. – А намереваюсь я предложить небывалую в наших краях за последние полвека крамолу. Итак…
Он замолчал.
– Мы внимательно слушаем, молодой человек, – пробурчал, наконец, Шварцман. – Не стоит нагнетать.
– Я не нагнетаю, – вздохнул Народный Председатель. – Мне вдруг самому показалось, что бред это все. Ладно. В общем,
Бегемот удивленно взглянул на него, приподняв бровь, потом порывисто встал, приблизился и заботливо пощупал лоб. Пожав плечами, вернулся на место.
– Жара нет, – сообщил он Шварцману. – Похоже, не бредит. И винищем не несет. Или это трава такая?
Олег насмешливо взглянул на него.
– Заботливый ты у меня, аж жуть, – хмыкнул он. – И что бы я без тебя делал? В общем, друзья, мне не до шуток. Мне совершенно не хочется войти в историю Нарпредом, при котором рухнула страна. Нужно раскочегарить нынешнюю машину народного хозяйства. И я вижу единственный способ это сделать: поступиться принципами.
– Ты это публике скажи, – вяло посоветовал Шварцман. – Если половина сходу тебе не заявит, что ты преступник против человечества, готов съесть собственное ухо.
Что именно ты собираешься делать?
– Смотрите сами. Сегодня рабочий на фабрике получает фиксированную зарплату плюс премии, если упирается рогом. Премии невелики, горбатиться ради них особого смысла нет, а возможность подработать сдельно есть далеко не у всех.
Следовательно, и упираются немногие. Остальные – убивают время. Дальше, главное у нас – план, а на качество всем наплевать. Отгрузили – забыли. Отсюда контроль за работничками никакой. Пашка, сколько, ты там говорил, процент брака?
– От десяти до пятидесяти, – наморщил лоб Бирон. – В зависимости от производства. Вроде и цифра семьдесят где-то проскакивала. Шрайс – ну, мой зав вэцэ, давеча анекдот рассказал. Пришли им новые терминалы для вычислителей, а те не включаются. Вскрыли наши технари корпуса – там половина комплектухи навалом, ватой переложенная. И записка: извините, мол, ребята, конец года, план горит, соберите как-нибудь сами. Хорошо хоть электрошнур внутри заизолирован, на корпус не коротил…
– Собрали? – поинтересовался Олег.
– Кажется, да, – кивнул начальник канцелярии. – У нас ребята ушлые, безруких не держим. А директору того завода я устроил веселую жизнь…
– Толку-то, – Олег поморщился. – У него основной показатель отчетности – вал. Не выполнил план – получай по мозгам. Не думаю, что ты ему больше веселья доставишь, чем главк. А главкам, комитетам и министерствам наплевать на качество. Им отчитаться важно. Фонды получить. Новые должности с приличной зарплатой выбить. В общем, изобразить бурную деятельность. Куда здесь качество продукции вписывается? Да никуда. А на самом верху сидит какая-нибудь жирная скотина вроде Смитсона, себя крупным феодалом воображающая. И носа в ее вотчину не сунь – сам лучше знает, что и как. Даже если заменишь эту тварь, ничего не изменится. Система…
– И ты решил эту систему ломать, – полувопросительно заметил Шварцман. Бывший начальник канцелярии напряженно наклонился вперед. – А не боишься, что она тебя сломает раньше?
– Не боюсь, – огрызнулся Кислыцын. – Знаю. И так по грани хожу. Поэтому ломать ее я не стану – пока. Но без смазки в шестеренках не обойтись. Хрен с ними, с боровами министерскими, людей жалко. Пусть себе феодалы владычествуют, лишь бы работали.
– Смазка – это что? – поинтересовался Бирон, лениво разглядывая ногти. Олег, прекрасно знавший старого товарища внутренне усмехнулся. Тот уже сделал стойку и просто не желал выдавать заинтересованность раньше времени.
– А смазка – это элемент проклятого империализма, так любимого нашими друзьями из вечнозеленой Сахары, – Олег улыбнулся ослепительной улыбкой, натренированной перед зеркалом. – Деньги, проще говоря.
– Деньги у нас давно изобретены, – пробурчал Шварцман. – Даже у меня в бумажнике присутствуют. И целый Центробанк имеется – из окна выгляни, увидишь. Можно поконкретнее?
– Можно, – легко согласился Олег. – В нашей экономике деньги, в общем, деньгами не являются. Это некоторая статистическая единица. Циферки в бухгалтерских ведомостях, которые иногда едва ли не по недоразумению превращаются в бумажки в кошельке. Однако толку от них мало. Купить предприятие на эти циферки фактически ничего не может – фонды распределяются министерством, свободного рынка нет. У простого человека тоже выбор небогат – или пустые магазины с дикими очередями за тем, что еще есть, или рынок, на который никакой зарплаты не напасешься. Да и на рынке все не так просто – чуть что, торговца записывают спекулянтом, – он постучал пальцем по одной из папок у себя на столе. – Это, Павел Семенович, папочка еще из ваших времен. Там доклады по взяточничеству в полиции в целом и среди патрульных на рынках в частности. Взятки, разумеется, закладываются в цену товара.
Он прокашлялся.
– Пусть за пятнадцать лет я почти начисто забыл курс политэкономии, но азы еще помню. Вроде бы при наличии спроса должно увеличиваться предложение, а при увеличении предложения – падать цены. Однако у нас все не так. Спрос огромен, но производство продуктов не растет. Нет возможности? Сомневаюсь. Частные хозяйства до сих пор играют в сельском хозяйстве важную роль. Три четверти картофеля там выращивают…
– Восемьдесят процентов, – педантично поправил Олега Бирон.
– Пусть, – отмахнулся тот. – Половина молока тоже производится частниками, ну, и все в таком духе. И это при том, что государство вбухивает огромные средства в госхозы и сельпрозы, а частники работают сами по себе! То есть один и тот же работник полный рабочий день волынит на государственных угодьях, а потом за пару вечерних часов на собственном огороде демонстрирует чудеса производительности.
Думаю, при необходимости они могли бы и увеличить производство. Но не будут – а почему? Да потому что деньги, которые они могли бы выручить, им без надобности.
Куда их тратить? Ковры покупать? Чтобы соседи из зависти дом спалили вместе со всеми коврами? Или участковый заявился поинтересоваться доходами? В технику вложиться, в трактор или еще что? Нельзя частникам сельхозтехнику покупать, да и земли для обработки им никто не даст – частное предпринимательство, кулаки и все такое. Опять же, как теплицы двадцать лет назад рушили и коров резали, народ еще не забыл, как и раскулачивания. В общем, зарабатывать больше необходимого частник не станет. Да ему еще в сельпрозе нужно свои трудодни отработать хотя бы формально, а по пути – мешок комбикорма домой уволочь.