Нестор-летописец
Шрифт:
— А это с какого же перебору он нам сыпать станет? — поинтересовались сверху.
— С такого. Тут княжья честь и княжье дело, а вы тому препятствуете.
Стражники наверху умолкли, видимо совещались. Наконец тяжелая створка ворот медленно распахнулась, позади нее вверх поехала деревянная решетка с кольями понизу.
Гонцы вступили в окольный град Чернигова и какое-то время блуждали по улицам, пока не добрались до детинца. Тут ворота не запирались, но здешние гриди тоже не упустили случая позубоскалить на счет Всеслава. Дескать, оборотни, выходит, не только волками оборачиваются, а еще и зайцами.
Запасшись терпением, гонцы скоро спешились у высокого каменного княжого терема. Хоромы ярко светились — ближняя дружина Святослава пировала с князем. Слышно было, как весело заливались сопели, гудели брунчалки и выкликивали потешные прибаутки скоморохи.
Киевских послов, протомив на дворе, наконец ввели в терем и поставили пред ясные очи князя. Взмах рукой — игранье стихло, скоморохи занялись угощеньем, торопясь набить брюхо. По стенам палаты висели червленые узорчатые щиты и ловчие трофеи князя — турьи, оленьи рога, рысьи и медвежьи морды со стеклянными глазами.
— С чем пожаловали, послы Киева? — спросил Святослав, только что хохотавший, но уже успевший нахмуриться.
— Привезли тебе грамоту, князь, от киевских градских людей, — поклонившись, сказали гонцы. — Прочти, а мы подождем твой ответ. Только знай еще, что такую же грамоту получит завтра переяславский князь Всеволод.
Один из гонцов, именем Акимша, вытащил из-за пазухи скрученную берёсту и отдал князю.
Послание Киева было коротким, но Святослав изучал его долго, то хмурясь сильнее, то усмехаясь, и теребил на пальце перстень с самоцветным жуковиньем. Затем, тряхнув кудрями, передал грамоту сидевшему рядом старому боярину Яню Вышатичу.
— Читай, воевода, и дивись, сколь хитрозады киевские смутьяны. Сперва изгнали моего брата, а нынче, когда обманул их Всеслав-волк, придумали, как избежать им заслуженной кары.
Янь Вышатич, заглянув в грамотку, сказал озабоченно:
— А ведь тебе, князь, придется исполнить их просьбу.
— Но каковы наглецы! — рассмеялся Святослав, ударив себя по колену. — Обещают поджечь Киев и всем городом уйти в греческую землю, если я и Всеволод не приведем войско защищать их от ляхов, — объявил он для всех.
Дружинники подняли возмущенный гул, посреди которого раздалось:
— Да пущай жгут! Нешто, князь, жалеть станешь? Чернигов не меньшой брат Киеву, а ровня — может и стольным градом на Руси быть.
— Верно Колыван говорит! — загудели за столом. — Князь Ярослав с братом Мстиславом Храбрым землю русскую поровну по Днепру поделили. Отчего же князю черниговскому не прозываться великим? Захиреет Киев — Чернигов возвысится!
Святослав выслушал дружинников, стиснув зубы и побледнев.
— Молчите, мужи бояре! — Князь медленно поднялся и оглядел всех исподлобья. — Слова ваши как мед хмельной — сладки, да с ног валят. В Киеве мой отец и деды княжили, и никто из них не считал его ровней другим градам Руси. В Киеве слава и честь моих пращуров. Жалко мне отчего города. Не хочу, чтобы он погублен был — хоть своими людьми, хоть пришлыми ляхами.
Он повернулся к Яню Вышатичу.
— Завтра же собирай дружину, воевода. Пойдем к Киеву. Брат мой Всеволод, верно, так же поступит.
Старый боярин качнул поседелой головой.
— Прости, князь, не думаю я, что Всеволод станет наперед войско собирать. Не любит твой брат лишней крови.
Святослав опустился на скамью.
— Хитришь, воевода. Вижу, что свои помыслы хочешь мне как братние представить. Говори прямо. Разве не знаешь, что я доверяю тебе больше, чем братьям?
— Я сказал как есть, князь. Всеволод наверняка подумает прежде об ином способе.
— Отчего же я не знаю другого способа? — Святослав снова нахмурил чело.
— Тороплив ты, князь. За первое, что лежит к тебе ближе, ухватываешься, — неспешно подбирая слова, сказал воевода. — Прежде чем вести войско, не лучше ли послать к Изяславу и попробовать уговорить его поладить миром?
— Миром? — удивленно переспросил Святослав. — Об этом я и впрямь не думал.
— Изяслав идет войной не на Киев, а на Всеслава, — говорил Янь Вышатич. — Когда он узнает, что киевский стол свободен, то согласится на мир.
— Ляхи так легко не отступятся, — крикнул кто-то из бояр. — Им в Киеве медом намазано.
— Ну, тогда придется нам задать им медку, — весело сказал Святослав, — да послаще и покрепче. А, мужи бояре?
— Влёжку лежать будут от нашего меда, — захохотали дружинники, — не сомневайся, князь!
Святослав оборотился к киевским гонцам.
— Отвезите мой ответ Киеву. Мы пошлем к Изяславу послов. Если пойдет с ляхами губить вас, то я и Всеволод встанем с дружинами нашими против него. Не дадим ему зорить отчий град. Если же захочет миром кончить дело, то скажем ему, чтоб оставил ляхов и пришел с малой дружиной.
— Благодарствуем, князь, — с поклоном сказали гонцы.
После их ухода скоморохи вновь наладились дудеть в сопели, достали струнные гудки. Святослав в нетерпении махнул утиральником — скоморохи затихли и попрятались.
— Спой, Боян! — попросил князь. — Так спой, чтоб душе просторней стало.
Вещий песельник, пировавший со всеми, пересел на лавку у стены, взял гусли.
— Знаю, князь, чем утешить тебя, — сказал Боян. — Мир — не для тебя забава, сердце твое просит воинской брани.