Несущая огонь
Шрифт:
Он понял слишком поздно, что человеческий мозг легко поддается гипнозу, если жизнь человека или его семьи выходит из колеи, и попадает в страну лихорадочной фантазии, похожей на шестидесятиминутные сериалы по телевидению или двухчасовые сеансы в местном кинотеатре.
Тогда, после разговора с Квинси, его стало иногда охватывать странное ощущение, словно его обкладывают со всех сторон. Подслушивают телефон? Какие-то люди следят за ним? Возможность того, что семью заберут и запрут в подвалах какого-то государственного комплекса? При этом Энди почему-то хотелось глупо улыбаться
Над Ташморским озером что-то внезапно зашумело, взлетела и устремилась на запад в ночь стая уток. Светил месяц, бросая мутный серебристый свет на их крылья. Энди зажег новую сигарету. Он курил слишком много, вскоре он окажется без курева: осталось четыре или пять сигарет.
Да, он подозревал, что телефон прослушивался. Странный двойной щелчок после того, как снимешь трубку и скажешь «алло». Один или два раза, когда он разговаривал со студентом, просившем о встрече, или с коллегой, связь таинственно прерывалась. Он подозревал, что в доме могут быть установлены «жучки», но никогда не искал их (а разве он мог найти?). Несколько раз подозревал — нет, не сомневался, — за ними следят.
Они жили в районе Гаррисона под названием Лейклэнд, а Лейклэнд являл собой типичный пригород. Вечером, подвыпив, можно часами кружить вокруг шести или восьми кварталов, отыскивая свой дом. Соседи работали на заводе счетных машин компании ИБМ за городом, на предприятии «Полупроводники Огайо» в самом городе или преподавали в колледже. Если провести по линейке две линии через таблицу доходов средних семей: нижнюю — вдоль восемнадцати с половиной тысяч и верхнюю — где-то у тридцати, то почти все обитавшие в Лейклэнде попадут в графу между ними.
Людей постепенно узнаешь. Киваешь на улице миссис Бэкон, после смерти мужа заключившей новый брак с водкой (по ней и видно: медовый месяц в таком браке наглядно отразился на ее лице и фигуре). Приветственно машешь двум девицам с белым «ягуаром», которые снимают дом на углу Джасмин — стрит и Лейклэнд — авеню, — подумав: интересно, как может выглядеть ночка в их обществе. Рассуждаешь о бейсболе с мистером Хэммондом на Лорел — лэйн, он, разговаривая, не перестает подрезать живую изгородь. Мистер Хэммонд — клерк из фирмы ИБМ, родился в Атланте и был ярым болельщиком команды «Атлантские молодцы». Он терпеть не мог «Большой красной машины» из Цинциннати, что совсем не сближало его с соседями. На это Хэммонд плевал. Он просто ждал, когда ИБМ вручит ему документы на получение пенсии.
Не в мистере Хэммонде дело. Не в миссис Бэкон и не в двух спелых ягодках из белого «ягуара» с тусклой красной грунтовкой вокруг фар. Дело в том, что, в мозгу по прошествии времени подсознательно формируется стереотип: «группа принадлежащих к Лейклэнду».
Однако в месяцы, предшествовавшие убийству Вики и похищению Чарли из дома Дугэнов, вокруг толклись люди, не принадлежавшие к этой группе. Энди игнорировал их, убеждая себя, что глупо тревожить Вики только потому, что разговор с Квинси нагнал
Люди в светло — сером фургоне. Мужчина с рыжими волосами, которого однажды вечером он видел за рулем «матадора», а потом, другим вечером, две недели спустя, за рулем «плимута», и опять через десять дней — на заднем сиденье серого фургона. В дом приходило чересчур много коммивояжеров. Иногда вечерами, вернувшись домой с работы или вместе с Чарли с последней диснеевской картины, он чувствовал, что у них кто-то побывал, что вещи чуть — чуть сдвинуты с места.
Чувство, что за тобой следят.
Его глупейшая ошибка: он не мог поверить, что все это пойдет дальше слежки. И сейчас он не был уверен, что они тогда запаниковали. Они могли заранее замышлять похищение: схватить его и Чарли, убить сравнительно бесполезную им Вики: и вправду, кому нужен слабосильный экстрасенс, чей самый крупный трюк — не сходя с места закрыть дверь холодильника?
Тем не менее вся эта возня отдавала неосторожностью и спешкой, и он поневоле думал, что внезапное исчезновение Чарли ускорило события. Исчезни Энди, они, может быть, выжидали бы. Но исчезла Чарли, а именно она интересовала их по — настоящему. Теперь Энди в этом не сомневался.
Он поднялся, потянулся, прислушиваясь, как хрустят спинные позвонки. Пора спать, пора перестать тревожить эти старые болезненные воспоминания. Он не должен всю оставшуюся жизнь винить себя в смерти Вики. Да и остаток жизни, может, не так уж долог. Энди Макги не забыл выстрела на крыльце Ирва Мэндерса. Они хотели избавиться от него. Им нужна только Чарли.
Он лег в кровать и довольно быстро заснул. Спал беспокойно. Снова и снова видел, как огненный язык пробежал через вытоптанный дворик, как он раздвоился и охватил колдовским кольцом чурбан для колки дров, видел, как цыплята вспыхивали, словно зажигательные бомбочки. Во сне он чувствовал, как вокруг него все разрастается и разрастается капсула с жаром.
Она сказала, что больше не будет ничего поджигать.
Может быть, так оно и лучше.
За окном холодная октябрьская луна освещала Ташморское озеро, Брэдфорд в штате Нью — Гэмпшир и там, за озером, остальную часть Новой Англии. Южнее она же освещала Лонгмонт, штат Вирджиния.
Порой у Энди Макги бывали необыкновенно яркие предчувствия. Со времени эксперимента в Джейсон Гирни Холле. Были они неким проявлением способности предвидения или не были, он не знал, но приучился доверять им, когда они появлялись.
В тот августовский день 1980 года около полудня у него появилось плохое предчувствие.
Был час ленча в Бакей рум — факультетской комнате отдыха на верхнем этаже студенческого клуба. Он мог бы даже точно указать минуту: вместе с Ивом О’Брайаном, Биллом Уоллэсом с Доном Грабовски он ел цыпленка с рисом под соусом. Все они были его друзья с факультета английского языка и литературы. Как всегда, кто-то рассказал смешную историю, на этот раз польскую, специально для Дона, который коллекционировал Польские шутки. Все смеялись, и вдруг тоненький, очень тихий голосок заговорил в голове Энди.