Неугасимый огонь
Шрифт:
Ипи слушал отчёты "первого мудреца". В последнее время их накопилось много, в суматохе подготовки к большому походу на Бабили он не успевал ознакомиться с последними донесениями разведки и теперь восполнял этот пробел.
– Из Угарита что-нибудь определённое удалось узнать?
– По прежнему всё в тумане, – покачал головой Маатеманх, – сдаётся мне, наш дорогой друг архиграмматик, действительно очень серьёзный противник. Если поначалу эллины вели себя довольно беспечно, то теперь нас оценили по достоинству.
– Неужели Хранители слепы и глухи? – удивился Ранефер, – кого ты туда послал?
– Там лучшие.
– Может быть, ты ошибаешься? И Александр с Архальбу не пытаются играть против нас?
– Возможно, – согласился Маатеманх, – но некоторые косвенные детали указывают на то, что не всё там так просто. Ну и предчувствие.
– Уже одно это – достаточное основание для беспокойства, – сказал Ранефер, – не помню, чтобы твоё предчувствие, мой друг, когда-либо подводило.
– Архальбу во всеуслышание пышет ненавистью к македонянам за прошлогоднее разорение. Но, почему-то купцы, прежде занимавшиеся поставками олова в Киццувадну и Хатти, не выглядят слишком огорчёнными. Есть там один, причитает и сетует, но остальные не рвут волос на голове.
– Это то самое косвенное наблюдение?
– Да. Больше ничего. Если раньше руду сплавляли на барках вниз по течению Кудшу, то теперь этот путь закрыт. Но я думаю, есть другой. По суше. Там множество троп, а наших людей в тех краях недостаточно, чтобы проверить всё.
– Но чтобы никто из торговцев-фенех не проболтался... – задумчиво проговорил Ранефер.
– Вот и я о том. Думаю, что сговор есть.
Ранефер не ответил. Несколько месяцев назад по его распоряжению Хранители донесли до купцов фенех мысль, что не стоит возить оловянную руду и слитки на север. Дабы компенсировать убытки, было объявлено, что покупателем теперь будет Страна Реки. Однако ремту не слишком нуждались в олове гор Лебани и потому цены на него значительно упали. "Пурпурные" вздыхали, но возражать не смели. Цари Тисури, Тидаина и Гебала беспрекословно подчинялись Верховному Хранителю.
Архальбу, царь Угарита, мог похвастаться большей независимостью. На него пришлось надавить сильнее. Помогло Ранеферу то, что Архальбу особенно ненавидел македонян и потому рад был им отомстить. Поломавшись, царь согласился установить запрет на торговлю с проклятыми пришельцами. Кроме того он науськивал на эллинов пиратов-кефтиу, превратив свой город в настоящее разбойничье гнездо.
Помогло? Сейчас Ипи в этом сомневался. Теперь он подумывал о том, что не учёл сребролюбие фенех. Они легко забывают обиды, если чрезмерная злопамятность прерывает сверкающий поток, льющийся в суму. Архальбу мог задрать цену, продавать олово втридорога. Наверняка Александр согласился на неё. Ипи на его месте согласился бы. Безвыходное положение. Поставки слитков с месторождений митанни ещё дороже.
– Купеческие ладьи досматривают? – спросил Ранефер.
– Да, как было приказано.
– И ничего?
– Ничего, – покачал головой Маатеманх.
– Вывозят сушей... – протянул Ипи, – но ведь караван – не иголка. И нашей стены им не миновать.
– Это не единственный проход в Киццувадну.
– Вот как? Я прежде не интересовался. А зря... Такие вещи нельзя упускать из виду.
Ранефер поскрёб подбородок, помолчал.
– Прикажешь продумать, как ещё надавить на Архальбу? – спросил Маатеманх.
– Нет, – покачал головой Ипи, – этого недостаточно. Угарит ни в коем случае нельзя оставлять за спиной. Даже без сговора с Александром Архальбу – весьма докучливая заноза. А теперь и вовсе. С его независимостью пора кончать. Собственно, то, что ты мне сказал, не меняет наши замыслы. Весной...
– Сначала Угарит? – спросил Маатеманх.
– Да... – несколько рассеянно ответил Ипи.
Некоторое время он молчал, потом спросил:
– Что у тебя с Аристоменом?
– Не нравится он мне. Ни сам он, ни его послания. Если "страшную тайну" девы-убийцы ещё можно было списать на его неосведомлённость, то "Величайший недоволен" в тайнописи – какая-то нелепица.
– Здесь можно сделать два вывода, – сказал Ипи, – либо он ничего не знает, просто набивая себе цену, либо...
– Либо использует скрытую тайнопись, – закончил за Ипи Маатеманх, – о которой нам ничего не известно.
– А эти дырочки – для отвода глаз.
– Именно это я и хотел сказать, достойнейший, – кивнул Маатеманх, – и, несомненно, он намекает на то, что ему нужен связной. Жду с нетерпением.
Ранефер усмехнулся.
– Я всё же думаю, что он не так прост, как хочет казаться. Наверняка тайнопись есть. Её надо раскрыть.
– Лучшие Посвящённые Сешат трудятся над этим. Я, кстати, изменил нашу тайнопись. На случай, если этот фенех Итту-Бел осведомлён о ней.
– Да, это правильно, – согласился Ипи, не отрывая взгляд от моря, – Итту-Бел показался мне очень и очень сведущим в истории. Жаль, что прежде не выпало случая побеседовать с ним наедине.
Он повернулся к "первому мудрецу".
– Думаю, до того, как мои ладьи пойдут к Угариту, ничего особого показывать Аристомену не будем, но подтолкнём к написанию пары писем.
– Про неприступность Стены Болот он уже написал, – напомнил Маатеманх.
– Я знаю. И всё время думаю, не сделали ли мы ошибки, позволив ему сообщить об этом.
– Я, почему-то, уверен, – осторожно заметил Маатеманх, – что они и без этого письма осознали, что ни с Берега Тростника, ни со стороны Хазетиу, ни со стороны Та-Неху в Священную Землю не пройдёт никакое воинство.
– Ты плохо знаешь Александра, – возразил Ранефер, – а я познакомился получше. Подобный вызов лишь подстегнёт его азарт.
– Ну и пусть. Они тут все сложат свои головы.
Ипи покачал головой.
– Всё дело в том, что я, в отличие от Величайшего, совсем не горю желанием подсчитывать их головы.
Он посмотрел на небо. Отыскал глазами звезду Асет, прикинул положение её относительно Мер, выхода в море и корабельных мачт.
– Пойдём-ка.
– Куда? – спросил Маатеманх.
– На башню. Кое-что покажу. Когда ещё такое увидишь.
Быстрым шагом он двинулся прочь с пирса. "Первый мудрец" последовал за ним. Они поднялись на стрелковую площадку сторожевой башни.