Неукротимые удовольствия

Райт Сюзанна

Данте не сказал: так, как никогда не видели твои родители, но Доминик услышал эти слова.

— Кроме того, — продолжала бета, — она ожидает, что ты дашь ей больше, чем те грани, которые ты предпочитаешь показывать людям.

Кое-что ещё, что родители Доминика не удосужились сделать.

— На случай, если ты не заметил, ты стал раздражительным ублюдком с тех пор, как Трей сказал тебе держаться от неё подальше. Ты не сказал ни одной пошлой реплики, ни одной из наших женщин. Даже не часто покидал территорию стаи, что, я предполагаю, потому, что ты не верил, что не пойдёшь к ней. Твой волк уходит во время пробежек

стаи, потому что все ещё чёртовски зол на Трея. Но твой волк не единственный, кто испытывает к ней собственнические чувства, не так ли?

Доминик ослабил хватку на руле.

— Нет.

Тон Данте немного смягчился, когда он сказал:

— Перестань пытаться найти причину, почему ты так сильно хочешь её. Просто прими то, что ты хочешь. Позволь себе обладать ею.

— Если ты думаешь, что все не так просто, потому что она не твоя истинная пара и строит планы создать пару, ты ошибаешься, — сказал Трей. — Это настолько сложно, насколько ты позволяешь этому быть.

Данте кивнул.

— Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ты беспокоишься, что будешь дерьмовой парой, Доминик. Но, честно говоря, я не думаю, что это будет проблемой в этом случае. Было бы, если бы она была твоей истинной парой, потому что для тебя такая связь может быть ловушкой — ты бы автоматически сдерживался от неё. Но с Милой тебе не о чем беспокоиться. Ты знаешь, что она не твоя истинная пара. Ты знаешь, что никакое желание создать пару не охватит тебя внезапно и не заставит тебя принимать решение. Ты знаешь, что у тебя есть выход, если он тебе нужен — тот же выход, в котором отчаянно нуждался твой отец. Запечатление можно разорвать, не превращая ни одну из сторон в изгоя. Но они также могут быть такими же крепкими, как связь истинной пары, если пара вкладывает в это все, что у них есть.

— Я думаю, что Данте пытается сказать: «Ради всего святого, не уходи от этой девушки — отдай ей все, что у тебя есть». — Трей приподнял бровь, посмотрев на бету. — Так ведь?

Данте поджал губы.

— Да, по итогу. Ну, Дом, что ты собираешься делать?

Проехав на красный свет, Доминик ослабил нажим на педаль.

— То же самое, что я решил сделать ещё до того, как запрыгнул в этот внедорожник. Я собираюсь сказать ей, что она моя.

Повисло долгое молчание, а затем Данте и Трей обменялись взглядами.

— Наш мальчик взрослеет, — сказал Трей.

— О проклятое время, — пробормотал Данте, но он улыбался.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Милу ничуть не впечатлило, что в её квартире снова появилась кучка разъярённых кошек. Что ещё больше раздражало, так это то, что на этот раз это была не просто горстка людей. Нет, большая часть прайда собралась в её квартире, что сводило с ума её очень территориальную кошку. Особенно учитывая, что двое из них были Джоэл и Адель.

По прибытии Джоэл крепко обнял Милу, а затем потратил добрых пятнадцать минут, пытаясь убедить её ненадолго переехать к нему и Адель, чтобы она не была одна. Она, конечно, отказалась, что чуть не привело к перепалке. Но один взгляд Валентины заставил его захлопнуть рот. Теперь он стоял в другом конце комнаты, кипя от возмущения, в то время как Адель делала все возможное, чтобы успокоить его.

Мила предвидела его гнев. Он не хотел её для себя, но какая-то глубоко укоренившаяся

часть его не могла смириться с мыслью, что она в опасности — он хотел защищать и присматривать за ней. Но поскольку её кошка считала это навязчивым, она продолжала шипеть и плеваться на него.

Отвлёкшись от Джоэла, Мила окинула комнату беглым взглядом. Её товарищи по прайду были не просто взбешены — они были шокированы. Они никогда раньше не чувствовали себя в здании небезопасно. Они всегда считали его непроходимым. Ну, непроходимым для кого угодно, кроме росомахи — невозможно было удержать росомаху там, где она не хотела быть.

Кстати, о росомахах… До сих пор её мать не произнесла ни единого слова, что было плохо. Тихая Валентина была очень опасной Валентиной. Она была занята приготовлением чая и подачей выпечки — ну, всем, кроме Винни. Она винила его в дыре в системе безопасности, и у неё не было проблем с косвенным сообщением об этом. И прошло совсем немного времени, прежде чем она стала сообщать об этом напрямую.

Из того, что Мила могла сказать, Винни также чувствовал, что вина лежит исключительно на нем. Он, Тейт, Люк и стражи прайда в настоящее время разговаривали между собой, обсуждая различные способы, которыми змеиный перевёртыш мог проникнуть внутрь здания.

После допроса змеи они пришли в квартиру Милы и передали ей ту скудную информацию, которая у них была об этом мужчине. В общем, он был ещё одним мудаком, желавшим получить награду за её голову. Потрясающе.

Когда её отец подоткнул одеяло вокруг её ног, Мила нахмурилась.

— Я действительно в порядке.

— Ну, а мы нет, так что позволь нам немного позаботиться о тебе. — Джеймс сел рядом с ней на диван. — Хочешь ещё чаю?

— Нет, спасибо. — Несмотря на чай и выпечку, которыми угостила её мать, Мила все ещё чувствовала вкус хлорки. Все ещё ощущала её запах, несмотря на то, что она очень долго принимала душ. До сих пор помнила тот момент, когда вода залила её лёгкие, и казалось, что грудь вот-вот разорвётся.

Если бы не целители прайда, её дыхательные пути, без сомнения, горели бы, и яд, вероятно, все ещё действовал бы на неё. И если бы не вмешательство Тейта ранее, она была бы мертва. Не самая приятная мысль.

Валентина забрала у неё пустую чашку.

— Я позвонила твоим дядям.

Мила поморщилась.

— Мама…

— Они могут помочь, Мила. У них есть… определённые навыки.

Например, они были отличными охотниками и знали тысячу способов убить человека. Они также никогда не оставляли тела, которые можно было найти, — в основном потому, что они съедали их, а также зубы, кости и все остальное.

— Они также постоянно подтрунивают над папой и пытаются убедить тебя уйти от него.

Она любила своих дядюшек, действительно любила. Она просто предпочитала, чтобы они держались подальше от Джеймса.

Валентина выпятила подбородок.

— Твой отец справится с моими братьями.

— Я терпеть не могу Скелета, — сказал Джеймс, скривив губы.

Ноздри Валентины раздулись.

— Джеймс Деверо, ты перестанешь называть мою мать Скелетом.

— Это просто маленькое прозвище, — сказал он, полный невинности. — Прозвища — это демонстрация привязанности.

Услышав стук костяшек пальцев во входную дверь, Валентина бросила на своего партнёра взгляд «мы здесь ещё не закончили», а затем умчалась.