Неумолим бег времени (публицистика)
Шрифт:
А разве так называемые «Дикие дивизии», состоящие из кавказцев, не нагоняли страх на японцев в 1905-м, на немцев в 1914 году? Зачем же унижать достоинство воинственных горцев, утверждая ложь, что «Шамиль считал, что горец способен делать добро лишь тогда, когда чувствует, что над его головой занесена шашка, уже отрубившая несколько голов». А вообще, уважающий себя писатель, а тем более историк не должен употреблять слова: «думал», «считал», «хотел», а давать оценки героям по их действиям.
Не выдерживает никакой критики и выдумка Ольховского о том, что у Шамиля была «разработана целая система воспроизводства людей в государстве». Что-то подобное пропагандировал Геббельс для воспроизводства
В заключение хочу сказать, что от «винегрета», изготовленного Ольховским, веет вызывающим, провокационным духом. И тем опасны Ольховские, которые, заняв позицию сторонних наблюдателей за противоборствующими, не только потирают руки от удовольствия, но и подстрекают, поджигают, подливая масло в тлеющие очаги, унижая чувства собственного и национального достоинства инородцев.
«Кавказский край», 1993 г.
Кому верить?
Ещё один ответ Олегу Ольховскому
В отзыве на статью «Имя станицы Баталпашинской остаётся загадкой» («Кавказский край», № 27, 1992 г.) Олег Ольховский приводимые мною доводы расценил как вызов, брошенный историкам («Кавказский край», № 35, 1992 г., «Прах Тимура из мавзолея Гур-Эмир»).
«Вызов» – это было бы слишком смело со стороны человека, посвятившего всю жизнь практической медицине и без претензий увлекающегося прошлым родного края.
История – древнейшая наука наук. Сознавая это, всякий посвятивший себя «дееписанию», должен относиться к истории как к «Её Величеству». Лучший из русских историков Николай Михайлович Карамзин (кстати сказать, потомок татарского князя Кара-Мурзы), автор непревзойдённой «Истории Государства Российского», предупреждал, что история не терпит вымыслов, в ней должна сообщаться только правда, и только тогда она может принести пользу государству и народу («История русской словесности», 1908 г., стр. 71).
Да, Кавказ не был антам чужд, а что касается вопроса их поселения на Кавказе в I–III веках новой эры – это вызывает сомнение. В Советской энциклопедии сообщается, что анты в IV–VI веках селились в междуречье Днестра и Днепра. Этногенез казачества: согласно данным русских историков, название «казак» перешло к русским от татар. В орде казаками называли низший класс войска. Высшее войсковое сословие составляли уланы, мурзы, беки («Краткие очерки русской истории» Д. Иловайского, стр. 87, 1908 г.). В русских летописях о казаках впервые упоминается во времена Василия Тёмного (1444 г.). Тогда казаками называли легко вооружённых русских ратников, выступающих в роли пограничной стражи для наблюдения за движением кочевых орд в степи. В то же время в украинских городах и поселениях образуется новый род казаков, предпочитавших свободный образ жизни, искавших пространства своему молодечеству.
В начале XVI века в северных предгорьях Кавказа самобытно образовалось Гребенское казачье войско. Гребенцы участвуют в депутации кабардинских князей, прибывших в Москву в 1555 году с просьбой о покровительстве. «Иван Грозный одарил гребенцов рекою Тереком и приказал для поддержания их и кабардинских князей при устье этой реки устроить крепость и город («Историческая записка об управлении Кавказом»
Так что безапелляционное утверждение О. Ольховского «И не дарил Иван Грозный гребенским казакам земли на Кавказе» неубедительно. Замечание, касающееся моего «разговора в нетактичном для историка ключе», наверное, зависит от того, что мне неведом «ключ», которым должны пользоваться историки. Что же касается патриотизма, то, мне кажется, даже «не в меру старательный» лучше космополитизма, не знающего родства.
Начиная полемику, Олег Ольховский предупреждает, что в оценках событий будет пользоваться сведениями из богатейших архивов России, не считая достойными внимания сведения азербайджанских востоковедов и академиков. Мне же думается, что истинный историк и просто образованный человек не должен пренебрегать сведениями учёных Азербайджана, Армении, Грузии, других кавказских народов. Тем более если речь идёт о прошлых или настоящих событиях, происходящих в их регионах, ибо прошлое и настоящее России и Кавказа взаимосвязано, а сведения из самых богатейших архивов могут быть недостаточными для объективной оценки отдельных событий. Кавказ, стоящий преградой на великом пути, ведущем из Европы в Азию и обратно, тысячелетиями превращался в арену битв великих завоевателей и бесчисленных потоков, двигавшихся на юг и на север кочевых орд и гонимых народов. И не было среди племён, селившихся на этом великом пути, этнически «чистых», не подвергшихся кровосмешению аборигенов. И кто только не претендовал на владение Кавказом! Превратностями судеб загнанные в глубины гор, племена искали добрососедства с усилившимися соседними странами. Переходили они и на сторону победителей, памятуя, что Бог на их стороне. Но когда владыки усилившихся держав – Персии, Турции и России – в захватнических целях превращали Кавказ и Закавказье в арену битв, народы древнего края вставали на защиту земель предков и родных очагов.
Однако вернусь к вопросу загадочного названия казачьей станицы Баталпашинской. Оставив спор о несущественных батальных сценах, основанных на сомнительных донесениях, рапортах, журнальных записях генерала Иоганна Германа, страдавшего манией величия и закончившего жизненный путь в психиатрической лечебнице.
Подобный ему тип тридцать лет дурил русский народ, дорвавшись до власти. Малограмотный, считавший себя «корифеем всех наук», бункерный герой Великой Отечественной войны, не нюхавший пороха, разве не выступал Иосиф Сталин в роли победителя, украсив грудь блеском боевых орденов?
И ему ведь верили оболваненные толпы империи лжи и насилия. Борьба народов Кавказа и Закавказья за свою свободу и независимость носила стихийный, оборонительный характер. Предводители войск горских народов «в сраженьях предпочитали тактику манёвра и «скифских мешков», соответственно условиям гор. Войсковых штабов не имели, следовательно, не было и военных архивов, которыми могли бы пользоваться исследователи.
А это значит, что нам тоже остаётся довольствоваться данными военных архивов, критически оценивая факты после консультаций и бесед с учёными и историками, потому что путаницу в исторические события вносили не азиатские востоковеды, а русские историки и военспецы. Так, например, Олег Ольховский утверждает, что чеченский мятежный шейх Мансур (Ушурма) – первый, поднявший зелёное знамя ислама в борьбе за независимость своего народа, – был заточён в Шлиссельбургскую крепость, где скончался в 1794 году. А по данным известного в нашей стране и за рубежом учёного и политического деятеля Абдурахмана Автарханова со ссылкой на М.Н. Покровского, шейх Мансур был сослан на Север и умер в Соловецком монастыре («Очерки о Чечне», изд-во «Северный Кавказ», 1981 г.).