Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 1
Шрифт:
– А ныне вы, мадам, приняли на будущее заботу о мальчике, и значит вам, мадам, будет выплачиваться это пособие. Я сообщаю это с радостью, поскольку ничего не зная о существовании упомянутого пособия, вы приняли в свой дом это милое дитя совершенно бескорыстно!
– Разумеется, мсье!
– вырвалось у неё с очаровательной непосредственностью, причем она не могла удержаться, чтоб не обнять Фанфана за плечи.
– Все потому, что я и моя дочь его любим, потому, что он был несчастен, и у нас не было сил смотреть на это! Я благодарна вам за предложение, но уверяю вас, в деньгах я не нуждаюсь! Мой маленький магазинчик весьма популярен у клиентов!
– добавила она с известной долей профессиональной гордости.
– Мадам, - брат Анже продемонстрировал мешочек, который вдруг извлек Бог весть откуда, быть может, из своей треуголки, как фокусники на мосту Пон-Неф извлекают из шляпы кролика.
– Мадам, вы меня обижаете!
– Нет, это вы меня обидите, если будете настаивать!
– Элеонора больше всего боялась, чтобы Фанфану не пришло в голову, что она хочет на нем заработать.
– Снесите эти деньги к нотариусу, когда-нибудь это будет мое приданое, - вмешался Фанфан, который угадал её мысли. И эта реплика удачно разрешила возникший было спор.
А через несколько минут Фанфан, пошедший как обычно проводить брата Анже по рю Сен-Дени, вдруг спохватился:
– Простите, мсье, ведь я ещё не поинтересовался, как ваши дела!
Брат Анже даже остановился.
– Ну нет! Ведь это надо! Ты у меня об этом никогда не спрашивал!
– Возможно, потому, что был ещё слишком мал, - заметил Фанфан, покосившись на брата Анже.
– Нет! Ты нашел, что я неважно выгляжу! Да или нет?
– Нет, ну что вы, вовсе нет!
– но потом добавил: - Только мне кажется, вы немного бледны!
– Ты прав, я себя неважно чувствую, - ответил брат Анже, и Фанфан впервые за все время, что знал его, вдруг сделал ошеломляющее, рвущее сердце открытие, что брат Анже - не загадочная, чуть нереальная фигура, что появлялась и исчезала как заводная кукла на соборных часах, а человеческое существо из плоти и крови.
– Вы не больны, мсье?
– спросил Фанфан, взяв брата Анже за руку.
Брат Анже улыбнулся, на этот раз уклончиво. Не ответив Фанфану прямо, он снова зашагал, бросив на ходу:
– Главное, чтобы Господь дал мне достаточно времени, чтобы осуществить великую миссию, которая касается тебя!
"Ну прямо как Сивилла-прорицательница", - подумал Фанфан, глядя вслед, как брат Анже исчез в толпе (Фанфан только что прочитал про Сивиллу).
На обратном пути Фанфан нагнал Фаншетту, которая возвращалась из церкви.
– Знаешь, - с загадочной миной заявил он, - благодаря мне твоя мать станет ещё богаче!
Но передаче пособия Фанфана Элеоноре Колиньон в один прекрасный день суждено было привести к серьезным последствиям.
* * *
Уже два месяца Фанфан жил у дам Колиньон (так величали их соседи), когда произошел ряд событий, из которого по меньшей мере двум было суждено переменить его жизнь и изгнать из рая в странствия по свету, что, честно говоря, больше соответствовало его наклонностям.
Первое событие произошло однажды утром. Сестры милосердия распустили своих учениц в честь какого-то праздника. Элеонора на весь день ушла из дому, собираясь накупить аксесуаров по последней моде у знаменитого кутюрье Лабилля на рю Неф-де-Пти-Шамп. Фанфан и Фаншетта остались дома одни. Фанфану, относившемуся к своим обязанностям очень ревностно, на этот раз совсем нечем было заняться - ни поручений, ни пакетов в разнос. И вот, старательно подметя в магазине и убрав метлу на место, он отправился в комнату Фаншетты, которая уже сгорала от нетерпения. И потом они занялись тем же, чем и всегда, когда оставались одни: разделись, скользнули в постель и отдались сказочным наслаждениям и нежностям, в которых ныне они уже неплохо разбирались, значительно усовершенствовавшись за эти два месяца, хотя моменты столь интимной близости и выдались всего пять раз ведь Фаншетта столько времени проводила в школе Сестер милосердия!
Послушаем, что говорят Фанфан и Фаншетта.
– Ты меня любишь?
– Конечно, люблю! А ты меня любишь?
– Да-а!
– А как ты меня любишь?
И т. д. и т. п.
Добавим, что они ещё не переступали роковую черту. Нет, попытка однажды была, но ничем не кончилась - видимо, Фаншетта испугалась. Но вот думали они об этом не переставая, и возможно, в этот день и случилось бы непоправимое, если бы Элеонора Колиньон, забыв дома сумку с деньгами, не вернулась. Фанфан, подгоняемый любовным нетерпением в комнату Фаншетты, забыл повернуть ключ в замке!
И вот так случилось, что веселое дребезжание звонка вдруг прервало их любовные игры, но они словно окаменели от страха, а потом было уже поздно: Элеонора была уже в комнате, где забыла сумку.
– О!!!
– воскликнула она. И потом: Хо-хо!
Их позы, лица, багровые от стыда, совершенно обалделые, их нагота и смятая постель... Оглядев все это, Элеонора повторила:
– Хо-хо!
Фанфан, завернувшись в одеяло, заявил:
– Мадам, это моя вина!
– и склонил повинную голову.
– Никаких рыцарских извинений, шалопай ты этакий!
– крикнула Элеонора, наконец переведя дыхание и обретя дар речи.
– Для такого нужны двое, и я подозреваю, что мадемуазель не пришлось долго упрашивать!
В самом деле, невозможно было поверить, что Фаншетту пришлось добиваться гусарским натиском: вся её одежда, включая чулки, была тщательно сложена на спинке кресла! Да, Фаншетта была девушка аккуратная. И теперь она рыдала, как Мария - Магдалина, спрятавшись при этом под одеяло.
– Одевайтесь, молодые люди!
– потребовала оскорбленная мать после убийственной паузы, когда слышно было лишь её учащенное дыхание.
Фанфан поспешил: схватив свою одежду, столь же тщательно сложенную (это Фаншетта научила его столь хорошим манерам) выскочил к себе как ужаленный, не дожидаясь приказания.
"- Вот так ситуация! Такая досада! Нет, какая неприятность! Теперь его выгонят из дому! А что, если потихоньку сбежать?" - подумал он. Выглянув в окно, решил, что спокойно может слезть по водосточной трубе, и потом через забор.