Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Шрифт:
— Я требую, чтобы его немедленно привели сюда! — Голос маркизы обрел привычные властные нотки.
— Сию минуту, мадам, — засуетилась обер–гофмейстерина, опасаясь разгневать свою госпожу. — Сию минуту я пошлю за ним Леона. Он отыщет его и приведет.
Она выскользнула за дверь и, вернувшись, доложила:
— Леон отправился за ним.
Голова маркизы опустилась на подушки. Она вновь забылась.
Между тем Леон сбился с ног, разыскивая того, кто валялся в ногах у его госпожи. Он поочередно опрашивал придворных и слуг, но никто не мог сказать
Виконт Марильяк, который привел в покои маркизы этого оборванца, куда-то исчез.
Наконец Леон обратился к начальнику стражи.
— Да вон он лежит, — равнодушно сказал лейтенант и ткнул пальцем в угол двора. — Я жду уборщиков, чтобы они вынесли его.
Леон взглянул в указанном направлении, и ему показалось, что там валяется лишь куча грязного тряпья. Он поспешно направился туда и наклонился над связанным человеком. Прежде всего он освободил его от веревок. Но человек не подавал никаких признаков жизни.
Леон взглянул ему в лицо и невольно отшатнулся. На него уставились остекленевшие глаза, в которых застыло выражение жестокой муки.
Леон опасливо коснулся его лба и тотчас отдернул руку — лоб был холоден как лед.
Человек был мертв.
Надо позвать доктора для освидетельствования, решил паж, и бросился во дворец. Он быстро нашел дежурного лейб–медика, и тот, услышав, в чем дело, без промедления последовал за ним.
Встав на колени перед Нарциссом, он приложил ухо к груди, затем оттянул ему веко и, поднявшись, объявил:
— Поздно. Прошло по крайней мере три часа с той минуты, как он испустил дух. Похоже, его сильно избили — на лице видны синяки… Бедняга, как он здесь очутился?
Леон сообщил доктору все, что было ему известно об этом человеке.
— Моя госпожа требует его к себе. Похоже, между ними существовала, а может, и теперь существует какая-то связь. Она испытала жесточайшее потрясение, когда увидела его… Могу ли я теперь объявить ей, что он мертв?
— С величайшими предосторожностями, сударь. Иначе припадок может повториться. И последствия его могут быть совершенно непредсказуемы.
Леон вернулся во дворец, ломая голову над тем, как преподнести госпоже эту печальную весть. Он решил, что надо объявить, будто господин по имени Нарцисс после вчерашнего происшествия почувствовал себя чрезвычайно плохо и сейчас не в состоянии передвигаться. И врачи всячески лечат его. И как только он будет в состоянии встать на ноги, что, впрочем, представляется медикам весьма проблематичным — ввиду терзавшей его застарелой болезни сердца, он немедленно будет приведен к маркизе.
Эта версия показалась Леону удачной, и он изложил ее своей госпоже.
Маркиза испытующе посмотрела на пажа.
— Так ли это, Леон? Как только я буду в состоянии ходить, я навещу его. Куда его положили?
— Он лежит в камердинерской, — с готовностью ответил паж.
Камердинерская находилась в противоположном конце дворца, и там еще не ступала нога маркизы. Леон был спокоен — его госпожа никогда не заглянет туда.
— Ты каждый день
— Разумеется, моя госпожа.
— Я знаю, кто устроил весь этот спектакль с несчастным Нарциссом Рамо — таково его имя, — со злостью произнесла маркиза. — Но эта история им даром не пройдет. Я попрошу короля лишить виконта Марильяка звания придворного его величества. А с герцогом… — Она на минуту задумалась, наморщив лоб, а затем закончила: — …с герцогом я найду способ рассчитаться сама. Мало того, что он вогнал в гроб родную сестру, что вознамерился убить родного племянника — побочного сына короля, так теперь покусился на Нарцисса…
— Он целился в вас, моя госпожа, — неожиданно вставил паж.
— Да, но каждый раз его ружье дает осечку. Всевышний отводит его руку, Леон. Это ли не знамение свыше?
В то время, когда маркиза выслушивала сообщение своего пажа, король принимал доклад лейб–медика Маре о состоянии ее здоровья.
— Могу ли я навестить маркизу? — осведомился он после того, как Маре успокоил его, сказав, что здоровье мадам уже не внушает серьезных опасений. И хотя она еще очень слаба, но уже может принимать посетителей, лежа в постели.
Королю, разумеется, тотчас же доложили о происшествии с его фавориткой. Он был сильно обеспокоен, узнав, что маркиза впала в беспамятство и это состояние продолжалось несколько часов.
Мало того, что его величество был привязан к маркизе, как к женщине, доставившей ему немало радостей в альковных забавах, он также чрезвычайно дорожил ею, обнаружив в Жанетте Пуассон истинно государственный ум и здравый смысл, чего были лишены многие, если не все его министры. По существу, она приняла в свои изящные ручки бразды управления государством и делала это чрезвычайно разумно.
Эта хрупкая и изящная женщина с фарфоровым личиком, словно бы сошедшим с пасторалей Франсуа Буше, околдовала не только короля, но и многих вельмож в его окружении. Все признавали ее власть. Все, кроме герцога Бофора и его партии, впрочем, не очень многочисленной.
Король ненавидел государственные дела. Несмотря на свое высокое происхождение, он предпочитал предаваться вполне земным удовольствиям, зная, что за него разумно правит маркиза де Помпадур.
Сейчас он в сопровождении обер–церемонимейстера и нескольких придворных направлялся к ней. В длинной анфиладе дворцовых комнат гулко отдавались их шаги.
В одном из залов короля подкарауливал герцог Бофор со своим сторонником виконтом. Склонившись перед королем, герцог остановил его вопросом:
— Известно ли вам, ваше величество, о происшествии в покоях маркизы?
— Известно, известно, — торопливо ответил король, вовсе не желавший обсуждать эту щекотливую тему с герцогом.
— А известны ли вашему величеству подробности этого происшествия? — не отставал тот.
Не успел король открыть рот, чтобы ответить, что ему вовсе не интересны эти подробности, что он не желает о них слышать, как, нарушая этикет, вмешался виконт Марильяк.