Невеста на один день
Шрифт:
– Я так тебя люблю, – взволнованно говорит она. – Ты ворчун-ублюдок, но я люблю тебя!
Это странное, почти оскорбительное прозвище удивительно мило в своей точности, и я рычу ей в рот, целуя в ответ.
– Я тоже тебя люблю.
Мы с Поппи обмениваемся долгим, глубоким поцелуем, а когда она отстраняется, начинает танцевать у меня на коленях и ухмыляется.
– Что ты собираешься делать? Потому что я не сладкая мамочка! – Она касается моего носа и поднимает палец, чтобы поправить себя. – Разве что для Орешка и Сока.
Я
– По иронии судьбы, я перехожу на роль консультанта. Для ФБР, когда я им нужен, но в основном как частный подрядчик. Буду планировать и оценивать протоколы безопасности для музеев и коллекционеров с ценными коллекциями.
– Это потрясающе, но ты сам-то не против? – спрашивает Поппи. – Я не хочу, чтобы ты жалел о том, что отказался от любимой работы ради меня. Будь то настоящая кража или служба в ФБР.
Я крепче прижимаю Поппи к себе, не веря в свою удачу. Хотя я уверен, что даже если бы я сказал ей, что решил стать частным лицом и зарабатывать на жизнь воровством, она бы велела мне идти за мечтой. Такое принятие ценнее всего, что я когда-либо знал. Я сжимаю ее бедра, чувствуя себя счастливым человеком, которого она любит.
– Ты этого стоишь. К тому же, я хорошо подумал. – Я сглатываю, не привыкший так выкладывать свои внутренности, и мне это чертовски не нравится. – Все это началось… – Я подыскиваю слова. – Были дни, когда я чувствовал пустоту. Я держался слишком крепко, грань снова становилась слишком размытой. Я потерял зрение, у меня не было якоря. Мне нужно было что-то. Цель.
Это было трудно сказать, но я рад, что теперь мы открыты друг перед другом, потому что правда в том, что…
– Я больше не такой. Не такой пустой. И все благодаря тебе.
Поппи обдумывает мои слова мгновение, затем говорит:
– Но я такая.
Я замираю.
Она пустая?
Меня недостаточно? Даже после всего этого? Отказаться от всего, ради чего я работал, чтобы быть с ней?
Даже когда я люблю ее всем сердцем?
А потом она нежно улыбается и наклоняется, чтобы соблазнительно прошептать мне на ухо:
– Но мы можем это исправить.
Когда Поппи прижимается ко мне, я не могу сдержаться. Я стону, но прежде, чем успеваю что-то сказать, она окидывает меня серьезным взглядом.
– Тебе было трудно признаться. Я понимаю. Я хочу, чтобы ты знал – я вижу тебя и все, что ты делаешь. Я ценю твое мужество и люблю за это.
Говоря это, она поднимает и опускает бедра, потираясь своей киской о мой крепнущий член в восхитительной пытке. Я рычу, благодарный за смену направления. Я хочу ее снова, она нужна мне, и я не хочу больше говорить об этом дерьме.
Я человек действия, и я могу показать ей все, что ей нужно знать, поклоняясь ей, трахая, пока она не кончит
Я толкаю Поппи обратно на диван, укладываю и забираюсь сверху. Ей приятно извиваться подо мной; она гладит мне грудь через футболку.
– Коннор.
– Поппи. – Я смотрю ей в глаза, крепко сжимая выгибающиеся бедра. – Я буду отвечать на любые твои вопросы до конца наших дней. Но сейчас мне нужно то, что невозможно выразить словами.
– Хорошо… Мне тоже нужно нечто большее, чем слова, – соглашается она, притягивая к себе.
Мы целуемся, сначала нежно, чтобы растворить разрыв последних нескольких дней, затем горячо; жар и желание проникают в каждое наше прикосновение.
Я прижимаюсь к ней, позволяя Поппи почувствовать, что она сделала со мной. Мы безумно близко к тому, чего оба хотим, несмотря на слои ткани между нами.
– Знаешь, – говорю я ей, потянувшись вниз, приподнимая ее бедро, чтобы коснуться ее задницы, – ты отлично выглядишь в джинсах.
Поппи обхватывает ногой мою спину, упираясь каблуком в мой зад.
– Ты тоже. Но знаешь, что заставляет тебя выглядеть еще лучше?
– Когда ты без них! – заканчиваем мы вместе, хихикая.
Я останавливаюсь, ошеломленный. Я смеюсь? Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз искренне смеялся над чем-либо. Поппи тоже это понимает, и она проводит большим пальцем по моей нижней губе, прежде чем притянуть меня в еще один долгий поцелуй. Я задираю футболку, готовый полакомиться ее грудью, когда Поппи вдруг напрягается, ударяя меня.
– Стой! Да!
– Уже? – удивляюсь я.
Но потом логика возвращается, и я поднимаюсь в замешательстве, едва успевая слезть с Поппи. Она садится, вскакивает с дивана и бежит к своей сумке с ноутбуком.
Выхватив его, она усаживается за обеденный стол и начинает печатать в бешеном темпе; ее пальцев почти не видно, пока она бьет по клавишам с огромной скоростью.
Мой член стонет и болит, но я понимаю, что так возбудило Поппи, поэтому с благоговением смотрю, как она пишет. Через несколько мгновений она закусывает губу и сосредотачивается на экране. Это чертовски сексуально – видеть ее гениальность в действии.
– Я так долго пыталась придумать концовку, – объясняет она. – Ты меня вдохновил. Это идеально.
Я пробираюсь к ней, чтобы читать через ее плечо, поправляя джинсы.
– Достань член, – говорит Поппи, не отрывая глаз от экрана.
Сердце замирает; член становится твердым, как сталь. Обычно ей не нужно повторять дважды, но она, похоже, очень увлечена книгой, поэтому ее приказ имеет смысл.
– Что?
– Ты меня слышал. Доставай.
Ее пальцы продолжают печатать. Мои переходят к футболке, стягивая ее через голову на пол, а затем к джинсам. Я стягиваю трусы, беру в кулак член и начинаю двигать рукой. Поппи отрывается от работы, облизывает губы, наблюдая за мной, и я повторяю это снова.