Невеста со скальпелем. Книга 1
Шрифт:
— Мили, — вдруг перебила она, когда я заговорила о вышивке, — ты ведь ещё хотя бы полчасика со мной проведёшь?
— Няня, я останусь с тобой до ужина. А хочешь, я расскажу тебе на ночь сказку? Как ты мне когда-то, только теперь я тебе?
Няня рассмеялась:
— Мили, принеси из спальни бежевый свёрток? В нижнем ящике комода.
— Секунду.
Бумажный пакет, накрест перетянутый бечёвкой, нашёлся там, где няня и сказала. Я вернулась в будуар и протянула свёрток няне, но она попросила открыть. Потянув за «хвостик», я растянула узел, смотала бечёвку. В бумаге меня ждал набор. Пяльце, несколько хлопковых салфеток, подушечка с иголками, напёрсток, разноцветные шёлковые нитки.
— Я хотела подарить тебе это на праздник Перелома года, но отдам сейчас. Мили, вышей для меня незабудку. Вышивка займёт не больше получаса.
— Нянюшка…
— Если Небесам было угодно изменить твою личность, я приму это. Я поверю, что манера двигаться отражает характер. Но Небеса не могли отнять у тебя память пальцев. Прости старуху, но прямо сейчас на моих глазах вышей для меня незабудку, иначе я отказываюсь тебя признавать.
Ёжики святые, я не умею вышивать! Тем более шёлком.
Глава 17
Няня смотрела выжидательно.
Я потянулась к пяльцу. Натянуть салфетку — это то, с чем я справлюсь. Дальше… Я смогу обмануть отца, мачеху, но не няню Милимаи. Должна ли я сказать правду? И есть ли другой выбор? Для меня в конечном счёте всё упиралось в клятву. Беречь… Пожалуй, выбрать из двух зол наименьшее будет лучшим решением.
Я взяла ощерившуюся иголками подушечку, повертела. Иглы отличались размером, толщиной и даже формой ушка. Пальцы ничего не подсказали, поднимать пласт воспоминаний, касающихся вышивания, не хотелось, да и смысла не было. Я выдернула иглу наугад, покрутила.
Пять голубых лепестков, жёлтая серединка. Я выбрала светло-синюю нить, оторвала от катушки и далеко не с первого раза попала в ушко. Няня наблюдала за мной, и её губы подрагивали.
— Разве ты не знаешь, что вы обе были обречены? — резко спросила я.
Няня вздрогнула.
Не ожидала, что я покажу зубы? Зря.
— Ты хотела умереть этой зимой, и утянуть за собой свою воспитанницу?
— Н-нет.
— Что именно «нет»? — я говорила ровно, но няня почему-то съёживалась. — Нет, ты не знала, что вы очень скоро умрёте, или нет, ты не хотела двойных похорон?
— Я описала наше бедственное положение в письме и отослала его господину.
— Хм… Каждый шаг для тебя проблема. Как именно ты отослала?
— Неделю назад, я спускалась и даже выходила. За медяшку деревенский мальчишка привёл своего отца. Я узнала, что его сосед собирается в город и передала конверт.
Как по мне, крестьянин скорее прикарманит бумагу, чем действительно потащится на почту — последнее время я не слишком хорошего мнения о людях.
— Неужели ты ждала, что он поможет?!
— Это мачеха убедила его отослать нас.
Хм…
— Неважно. Ты представляешь себе, как себя чувствовала твоя драгоценная Мили? Каково ей было осознавать приближение смерти? Каково ей было каждый день бороться за ваше существования, зная, что финал неизбежен и скор? Знаешь, каково ей было видеть твоё отчаяние?! — я повышала голос, но не позволяла себе говорить слишком громко. За стеной Ён.
Я втыкала иглу в хлопок, натягивала нить, делала следующий стежок. И должна признать, получалось у меня откровенно уродливо. Стежки «плясали», ложились рыхло и совершенно не совпадали между собой ни размером, ни углом наклона, однако, зная, что провалила экзамен, я находила в вышивке некоторое успокоение.
— Знаешь, каково это, будучи совершенно неподготовленной, оказаться ответственной за жизнь родного человека?! Да она с ума сходила! Ты знаешь, каково это?!
— Бедная моя девочка…
— Твоя девочка не верила, что её может ждать хоть что-то хорошее, но она болела за тебя, последние её мысли были о тебе. Нет, ничего плохого. Тело лишь прибежище души. Мили искала свободы от тесноты гроба, и ответственность была единственной нитью, удерживающей душу. Когда я поклялась заботиться о вас, Мили по-настоящему обрела свободу. Мне жаль.
— К-кто ты?
— Я та, кто взял на себя обязательства, слишком тяжёлые для Милимаи. Сейчас она спокойна за вас, свободна и счастлива. Разве вы не рады за неё? Но радоваться мало. Вы должны приложить некоторые усилия, чтобы она могла оставаться свободной и наслаждаться своим новым положением.
Няня хватала ртом воздух.
— Но как…? — слабо пробормотала она, словно не ко мне обращалась, а разговаривала сама с собой.
— Возвращаясь с черничника, Милимая оступилась, упала и не смогла подняться.
Я снова пронзила ткань иглой. Два последних стежка, громоздкий узел закрепил нить. Я с некоторым отвращением посмотрела изуродованную салфетку, но не могла не признать, что с задумкой я всё-таки справилась. Пять лепестков, светло-синих внутри и тёмных по контору, жёлтый узел вместо сердцевины.
Я снова посмотрела на няню:
— Просто отнеситесь к этому как к услуге, которую я оказываю Мили.
Няня звучно хлопнула ладонью по деревянной боковине кресла.
— Ты украла мою Мили?! Верни! Ты должна вернуть её немедленно!
Так и знала, что признаваться было плохой идеей.
Я закатила глаза:
— Каким образом? Её душа ушла добровольно. Мне жаль. Но Мили отправилась навстречу Небу, и она была счастлива… Возможно, она найдёт лучшую долю, как нашла я. Определённо, я о вас позабочусь.
Няня не слушала. Уткнувшись лицом в колени, она разрыдалась горько, безнадёжно и безутешно. Я бы предпочла дать ей успокоительное и отправить спать, но ничего подобного под рукой не было. Я немного посидела, выжидая. Уйти просто так я не могу. Вдруг ей станет плохо?