Невеста столетия
Шрифт:
В углу стоит зеркало, в которое можно наблюдать кое-что из того, что происходит во дворце. Напротив ложа Нориберта висит картина, написанная Росси Адано – таинственным странствующим художником, о котором говорят, что он лучший в мире живописец. На полотне изображены тигрица и Вечерняя звезда, которой поклоняются пэри. Между тигрицей и Вечерней звездой идёт бой.
Нориберт разделся, лёг в постель и почти сразу уснул.
А Флориан всё стоял на берегу Стеклянной бухты. Метель усиливалась, вот уже и пэри не видно, только живым огнём мелькают её волосы. Далёкий
Глава 10
Во сне Огюстин разговаривала с цветами.
– Где вы? – спрашивала Огюстин.
– Мы под землёй, – ответили розы.
Гладиолус печально промолчал.
– Разве вас не выкопали? – удивилась Огюстин.
– Под землёй.
Огюстин проснулась в предрассветных сумерках. Самый сказочный час после ночной вьюги.
В комнате стоял льющийся отовсюду ровный полусвет. Сегодняшний предрассветный час ни капли не напоминал вчерашний, робкий, жемчужно-трепетный.
Сегодня властный полусвет в робких полутенях был предвестником солнечного, ослепительно-белого дня.
Огюстин встала и подошла к окну. Двор покрывали беспорядочно наметённые сугробы. Ночью ветер несколько раз менял направление.
На небе ни тучки. Луны нет, но крупные, частые звёзды сияют мощно и ярко, как могут сиять только перед рассветом. Весь небосклон усыпан ими. Больше всего серебристых звёзд, но есть и мерцающе-розовые, и зелёные, и алые, льющие тонкий недобрый свет, но ярче всех, прямо над засыпанной снегом шёлковой акацией, горит крупная голубая звезда.
Огюстин представила, что и Тиша Неспокой смотрит на голубую звезду, и думает о ней, об Огюстин. Нельзя, не думать о Тише! Скорее всего, он давно мёртв.
Заставить себя думать о принцах. О хищном, властном Флориане, о задумчивом Нориберте, о его умных серых глазах.
Да, сейчас Нориберт не спит, и его сероглазое лицо освещено чистым светом голубой звезды.
«Моя звезда, – подумала Огюстин, – мой…».
Она легла в постель и лежала, думая о принцах, пока в покоях не захрустела накрахмаленной юбкой служанка.
Завтрак принесли прямо в опочивальню. Кроме серебряных приборов, на подносе Огюстин лежала белая роза и алый конверт. Огюстин скосила глаза на поднос Оаны. То же самое.
Оана немедленно распечатала конверт. Так и есть, приглашение на бал.
– Ты собираешься надеть это на бал? – с царственным недоумением спросила Оана, увидев пышное платье Огюстин, – блондинкам не идёт пунцовый.
Огюстин промолчала, с тоской вспоминая дружелюбную Катю Сеймур. Как жаль, что Катя оказалась настолько трусливой. Отказаться от короны из-за того, что в поветрулю метнули нож… Огюстин этого не понять.
Выбрав для бала пунцовое платье, Огюстин пошла ва-банк. В любом другом наряде она просто-напросто потеряется на фоне морган и пэри.
Айка Роса наверняка придёт в своём излюбленном льняном платье. Она не конкурентка. Если бы поветруль было трое, это была бы не простота. Это был бы стиль, неповторимый и оригинальный. Огюстин рискнула предположить, что девы воздуха выиграли бы у дам в изысканных вечерних туалетах. Но один в поле не воин. В одиночестве Айка будет выглядеть, как деревенская девочка, по ошибке попавшая в высшее общество.
– В пунцовом твоё лицо будет выглядеть красным, – бурчала Оана.
– Моё лицо всегда белое. Безо всяких притираний, – парировала Огюстин, бросив презрительный взгляд на косметичку Оаны, которая была в два раза больше косметички Огюстин.
Оана проигнорировала слова Огюстин, продолжая втирать в лицо мазь.
Стан собиралась пойти на бал в бледно-сиреневом платье. Оана планировала взять драгоценностями. В её облике править бал будет гарнитур из крупный чёрных бриллиантов. Серьги, браслет, кольцо и ожерелье. Наверняка это фамильные драгоценности Стан, передающиеся из поколения в поколение.
Но какими бы роскошными не были драгоценные камни, у морган они будут лучше. На этом поле морских дев не переиграть. Огюстин планировала надеть колье, браслет и кольца из белого золота с белыми же бриллиантами, не такими крупными, как у Стан, зато чистой воды и изысканно-тонкой работы. В ювелирной лавке Мориито такой изящной работы не увидишь.
Зато таких туфелек, как у Огюстин, не будет ни у кого. Платье Огюстин было заблаговременно укорочено до лодыжек. Огюстин не рисковала доставать туфли при Оане Стан.
Служанка давно унесла подносы с завтраком, а Оана всё копошилась. Наконец, она вышла.
Огюстин вытащила из-под кровати крепкий сундучок с туфлями, открыла его и обомлела. В панике Огюстин выскочила в коридор.
– Что? Что случилось?! – всполошилась дремавшая служанка.
Огюстин сунула ей под нос туфли.
– Красота-то, какая! – воскликнула служанка.
– По-вашему, ничего не произошло? – Огюстин готова была не только позорно разреветься, но и опрометью бежать из императорского дворца.
Служанка нахмурилась.
– Принцев откопали из Старого дворца. Катя Сеймур ещё вчера изволила покинуть дворец. Поветрули Ведана Кот и Варна Миролюбовна выехали час назад. Не представляю, как они, бедняжки, добираться будут, по сугробам то таким. Видать, крепко они на нас, людей, обиделись.
– Нет, вы на туфли взгляните, – Огюстин перешла на крик.
– Красивые туфли, очень красивые, – мечтательно вздохнула служанка.
– На них нет демантоида!
– А? Что? Демантоиды во дворце? – встрепенулась служанка.
– Ой, звёзды, какая же вы недалёкая! К правой туфле был прикреплён демантоид! Он пропал! Всё пропало! Я не пойду на бал!
– Пропал? И действительно, пропал. Вы поищите его хорошенько, может, найдётся.
– Где мне его искать?! С момента приезда во дворец я впервые открыла сундучок, в котором стояли туфли!
– Леди, постойте, постойте. Позавчера какой-то сундук открывали, и как раз с туфлями. Видите ли, на вещах дриады во дворец проник страшный паук и пробрался в чей-то неплотно прикрытый сундук с мебелью, – сказала служанка.