Невеста столетия
Шрифт:
– Пощадите. Уморился, – обмахиваясь надушенным платком, простонал император.
– Да вы даже не запыхались, – прищурилась проницательная Ядвига.
– Запыхался, герцогиня, ещё как запыхался. Аж сердце зашлось. Разрешите же старику минутку отдохнуть.
Ядвига Вацлавская склонилась в реверансе.
В крошечной коморке, обставленной с южной роскошью, её не было. Ледяные пальцы кого-то очень злого сжали сердце Фабриса. Неужели она бросила его, подобно легкомысленной пэри?
Гардина
Фабрис нежно пожал длинные тонкие пальчики.
– Ты устала меня ждать?
– Нет.
Фабрис изловчился и схватил её за талию, закружил по каморке. Глаза дриады потемнели от страсти.
– Любовь моя, ты похудела. Щёчки сменились точёными скулами, – обеспокоенно произнёс Фабрис.
– Это от наших ночей.
Её волосы летели, подобно осенним листьям.
В зале томительно запели гитары, защёлкали кастаньеты, как обезумевшие от страсти соловьи, а она лежала, стыдливо и томно прикрыв глаза сгибом локтя, и такая Лаириэль, трепетная и покладистая, нравилась Фабрису гораздо больше, нежели Лаириэль пылкая и энергичная. Хотя… Сегодня на завтрак Фабрис ел нежный крем, а завтра ему захочется острого соуса. Император себя знал.
– В любых обличиях ты хороша, Лаириэль, – прошептал Фабрис.
Глава 12
Флориан уже прошёл круг вальса с Айкой Росой, Идриль и Окин Катуавр.
«Когда же он подойдёт ко мне, – начиная нервно дрожать, подумала Огюстин, – вдруг он вообще не потанцует со мной? Да, он забудет обо мне, и тогда придворный деликатно шепнёт ему. Мой принц, вон та девушка в пышном тёмно-красном платье… Вы забыли пройти с ней круг вальса. И Флориан подойдёт ко мне под насмешливыми взглядами».
Мимо Огюстин вихрем пронеслась одна из дриад. У Огюстин она притормозила.
– Леди Буво, отдаю должное вкусу человеческих девушек. Вы, люди, умеете выбирать обувь. Очень милые на вас туфельки, – сказала дриада и упорхнула.
Огюстин расстроилась ещё больше. Выходит, дриады думают, что все девушки в Мориито носят такие, как у Огюстин, туфельки.
Случилось то, чего Огюстин ждала и боялась. Флориан направлялся к ней. Огюстин расправила плечи и опустила долу глаза.
– Леди Буво.
– Мой принц, – склонилась в реверансе Огюстин.
– Разрешите пригласить вас на вальс.
Флориан протянул Огюстин руку. Огюстин вложила в неё свою. Какая крепкая у него ладонь…
Флориан вёл. Огюстин не смела поднять на Флориана глаза.
– Огюстин, вы на этом балу подобны алой розы среди заснеженных лилий, – произнёс принц заученный комплимент.
Огюстин покраснела.
– Ваших ланит коснулся румянец. Не следует смущаться в ответ на правдивый комплимент, – снисходительно улыбнулся Флориан.
«Действительно, не следует. Красные щёки при пунцовом платье недопустимы», – решила Огюстин, и румянец схлынул с её щёк.
Круг замкнулся. Флориан отвёл Огюстин к её стулу.
После танца с принцем Огюстин смогла выдохнуть. Волнение отпустило её.
Только сейчас Огюстин заметила, что бальный зал украшен букетами белых роз. До чего красиво! Ну и пусть она не произвела впечатление на Флориана. Ещё будет время. А пока можно просто наслаждаться балом.
– Разрешите? – перед Огюстин склонился Нориберт.
Огюстин так задумалась о Флориане, что совершенно забыла о Нориберте.
– Сочту за честь, – подавая руку Нориберту, молвила Огюстин.
– Вам не нравится бал, леди?
– О, напротив! Особенно мне нравится оформление.
– Розы?
– Они прекрасны, – искренне сказала Огюстин.
– Вы любите цветы? Моя мать, императрица Евангелина, была эмпатом растений. Её называли феей цветов.
«Императрица была эмпатом растений? Об этом я не знала», – подумала Огюстин.
– Её величество любила цветы?
– Она их ненавидела.
Огюстин не нашлась с ответом.
– Да, мама ненавидела цветы. Они разговаривали с ней, нашёптывали что-то. Они же её и убили.
– О, мой принц, мне так жаль!
– Простите, что омрачаю вам бал.
– О, что вы!
– Зачем они поставили эти белые цветы? Неужели не помнят, как умерла Евангелина? С придворных спрос невелик. Совет лордов думает только о своих расах. Алхимики хорошо помнят смерть леди Евангелины, но их здесь нет. Отца я не виню. В последнее время он погрузился в себя. Но Флориан! Это его философия смотреть только вперёд, искать что-то новое невыносима. А как же память? Ведь пока мы помним о маме, она жива в наших сердцах.
Нориберт спохватился и завёл светский разговор; Огюстин разговор поддержала.
Покойная императрица – эмпат цветов. Огюстин не знала, что и думать.
Танец закончился. Нориберт посадил Огюстин напротив пышного букета роз.
Огюстин хотела подойти к букету, но её опередили Жизель Жарр и морган из совета лордов. Морганы не обращали на цветы ни малейшего внимания. Огюстин стало обидно за розы.
Морган что-то говорил Жизель. Огюстин показалось, что цветы, рядом с которыми стояла моргана, завяли. Огюстин моргнула. Нет, цветы рядом с морганой по-прежнему радовали гостей изыском белоснежных лепестков, но они уже не были здоровыми.
«Что же здесь происходит?», – взволнованно подумала Огюстин.
– Огюстин, ко мне, ко мне, – из ниоткуда раздался нежный голос.
Никто на него не отреагировал.
Неужели Флориан зовёт её? Мелкая ворожба в Санторини не запрещена, тем более для принца.
Огюстин поискала глазами Флориана. Его нигде не было. Сердце Огюстин забилось, точно пойманная птичка.
– Огюстин, я жду тебя.
– Вы отлично выглядите, Ваше величество.
– Надеюсь, ты рад за меня, Шарль? – император насмешливо и пытливо посмотрел прямо в глаза Крайту.