Невеста
Шрифт:
— Я не убегу, — пылко проговорила я, ведь я тогда и правда, бросила Сокола одного на поле.
— Вот и хорошо, — улыбнулся парень и лег спиной на траву рядом со мной, закидывая руки за голову.
Его обнаженное загорелое тело предстало передо мной во всей красе, поджарое, волнующее. Особенно сильно меня волновал участок, который был несколько светлее остальных, так как гораздо реже показывался солнцу.
Я робела, смотрела на член Сокола и не знала, что должна делать, так как, разумеется, никогда ничем подобным не занималась.
Конечно
— Что ж, мышка, я расскажу тебе, что делать, ведь совсем скоро ты будешь это делать очень часто. И я хочу, чтоб у тебя это получалось хорошо.
Я почувствовала, что краснею еще сильнее, хотя мне казалось, что это просто невозможно.
— Для начала погладь его…
Я медлила. Неловкость сковала всё мое тело.
— Смелее. Уверен, тебе понравится.
Я потянулась рукой к самому интимному месту Сокола, даже не зная, чего ожидать от прикосновения. Мне казалось, что должно произойти что-то невероятное, но я почувствовала только тепло и мягкую бархатистость нежной кожи, совсем не такой грубой, как на натруженных работой мужских руках, к примеру. А под этой мягкостью — упругую силу и твердость. Я пробежала пальцами по всей длине органа, едва касаясь его, не зная, приятны ли мои прикосновения, пытаясь разгадать, что чувствует в этот момент мой жених.
Сокол шумно выдохнул и я отдернула руку, так как мне показалось, что я сделала ему больно, но затем я увидела его легкую улыбку и решила продолжить изучение нового для себя «предмета».
Мой возлюбленный прикрыл глаза, но, кажется, продолжал наблюдать за мной из-под не до конца сомкнутых век, по всей видимости, не собираясь мне ни подсказывать, ни помогать. Я видела только, что он улыбается.
Я гладила возбужденную плоть, как котенка, нежно, аккуратно, будто бы даже с опаской и чувствовала, как он наливается силой, становится больше, и почувствовала, что внутри меня загорается интерес — как сделать любимому еще приятнее? Я начала не просто касаться, а массировать член подушечками пальцев, растирать ладонью, слегка щекотать. По всей видимости, Соколу нравилось, но я чувствовал, что он хочет большего.
Наконец, парень не выдержал и, схватив мою руку, сложил ее в кулачок, направив свой член в его серединку. Двинул моей рукой вверх-вниз, подавая бедрами навстречу движению.
Несколько повторений и из уст Соколы раздался стон.
— Да, мышка, так очень хорошо!
Поощрение из уст любимого только подзадорили меня, и я начала действовать увереннее, смелее. Его удовольствие как будто в зеркале отражалось во мне, и я почувствовала, что между моих ног снова становится влажно.
Вверх-вниз, вверх-вниз руками по нежной коже, чувствуя, как внутри загорается жар.
Сокол уже не лежал вольготно на земле, я видела, что он помогает мне, приближая момент разрядки, его руки распластались по песку и траве, пальцы вгрызались в почву.
И вдруг какая-то совершенно ненужная мысль пронзила меня насквозь, заставляя сбиться с темпа.
— Ну
Его бедра приподнимались, член тыкался в мою руку, но тревожащая мысль довлела надо мной. Пальцы все еще сжимали плоть, а в голове бил набат.
— Скажи, почему, когда ты увидел меня, то спросил, не вернулась ли я за добавкой?
— Мышка, мышка, ты действительно хочешь поговорить об этом прямо сейчас? — Сокол даже не открывал глаз, он все еще пребывал в состоянии крайнего возбуждения и терся членом о мою ладонь.
— Да.
— Давай сначала завершим то, что начали, а потом поговорим? — умоляюще застонал парень, но я оторвала руку и даже отодвинулась подальше.
Сокол с негодующим вздохом открыл глаза и приподнялся на локтях. Его глаза смотрели на меня внимательно и строго, но он молчал.
— Говори, — потребовала я.
— Почему я должен перед тобой отчитываться? — губы парня криво изогнулись.
— Не должен, — согласилась я, — но послезавтра наша свадьба, и я хочу знать, что происходило здесь на берегу до моего прихода.
— Хорошо, — Сокол был серьезен, — если хочешь знать, то прибегала Сойка с ведрами, и я помогал ей их набрать.
Сойка — это девчонка из нашей деревни, старшая дочка в семье кузнеца, самая главная помощница родителей. Она, действительно, часто бегала и за водой далеко от дома, и по другим поручениям.
— Как ты мог нас спутать? — недоверчиво нахмурилась я, — она совсем маленькая, и косы в разные стороны всегда торчат!
— Ну извини, что только вынырнув из воды и увидев против солнца силуэт человека, подумал на того, кого видел пяток минут назад, а не на свою невесту, которая всю неделю от меня за семью замками пряталась!
Я задохнулась от возмущения:
— Во-первых, я не пряталась за замками, а была занята подготовкой к обряду. А во-вторых, я шла по тропе и не встречала Сойки, ни с ведрами, ни без.
— Значит, она раньше прошла или куда-то свернула — мне почем знать?! — Сокол вскочил с земли, а я вслед за ним. Он, видимо, хотел развернуться и уйти, но я остановила:
— Зато я видела Лиску!
Мой жених отшатнулся, как будто я его толкнула:
— На что ты намекаешь? На то, что я до твоего прихода забавлялся с другой девушкой, а теперь выдумал историю про Сойку и вру тебе?
В первую секунду я захотела крикнуть: «Да, именно так я и думаю!», — но, озвученное вслух, мое предположение казалось каким-то глупым, надуманным.
— Очень хорошо, — зло выдохнул Сокол, я увидела, что в его глазах плещется обида, — за день до свадьбы узнать, что невеста тебе не доверяет.
И столько боли было в его словах, что они отрезвили меня — действительно, как я могу не верить своему жениху? Разве он давал мне повод усомниться в нем? Я стояла, стараясь собраться с мыслями и молчала — мне было стыдно. Однако, Сокол понял это молчание по-своему:
— Ты, пожалуй, и не любишь меня вовсе, — произнес он горько, отворачиваясь.