Невидимые знаки
Шрифт:
— Пожалуйста! Я должна вернуться. Я не могу все так оставить. Я должна сказать ему, как сильно люблю его. Как сильно люблю. Пожалуйста! Вы не можете так поступить.
Капитан обменялся обеспокоенным взглядом со Стефаном.
— Она нездорова, Стефан? Я думал, мы объяснили ей все вчера вечером.
Нехотя я погрузилась в объятия Стефана, ненавидя то, как он меня укачивает. Мне не нужны были ни его сочувствие, ни попытки сострадания.
Мне нужен Гэллоуэй.
И пока я не могла заполучить его, я больше ничего не хотела.
— Да, сэр. Но из-за травмы у нее провалы в памяти и она не помнит, что произошло вчера. Ей нужно принимать лекарства и сильнодействующие витамины для восполнения дефицита. Но она отказалась. Дети вели себя хорошо, но мы не смогли добиться ее сотрудничества. Неважно, что мы рассказали ей правду. Она не поверила нам вчера. И сейчас не верит.
— Во что я не верю? — Я сузила глаза сквозь слезы. — Что не помню?
— Я объяснил вам, почему вы не должны возвращаться на остров
— Потому что он мертв?
— Вы так думаете? Подумайте. Постарайтесь вспомнить.
Я замерла. Слезы превратились в сталактиты на моих щеках.
— Что... что вы имеете в виду?
— Вам следует плакать о жизни, а не о смерти.
Мое дыхание замерло совсем по другой причине. Презренная надежда взошла в грудной клетке, словно множество восходов солнца.
— Не понимаю.
Стефан отпустил меня, достал пачку салфеток из кармана и протянул мне.
— Думаю, лучше показать.
Встав, он протянул руку, чтобы помочь мне подняться.
У меня задрожали колени.
Заболела спина.
Глаза жгло.
И я не могла отделаться от мысли, что что-то упустила. Что все это... боль и страдание...
— Капитан, мы вернемся завтра. Тогда и обсудим основное.
Взяв за локоть, Стефан повел меня к выходу.
Капитан махнул рукой.
— Без проблем. И еще, мисс. Пожалуйста, не беспокойтесь ни о чем. Одежда, еда, медицинская помощь, ваша комната. Все, что вам нужно, находится в распоряжении круизной компании «P&O». — Он важно опустил голову. — Все что угодно.
Я должна его поблагодарить.
Я должна выразить благодарность за такой подарок.
Но не могла.
Потому что каким-то образом, каким-то образом, каким-то образом... мой мозг разблокировал еще одно воспоминание.
О нем.
Он был здесь.
На этом корабле.
Гэллоуэй.
— Теперь вы мне верите?
Стефан отпустил меня в тот момент, когда мы вошли в крошечную комнату с пищащими звуками и единственной кроватью, придвинутой к стене.
Мы спустились на лифте.
Шли по коридорам.
Вошли в медицинское
И с каждым шагом мое сердце медленно возвращалось к жизни, избавляясь от горя, вместо этого приветствуя надежду.
Я не знала, что сделать сначала.
Засмеяться.
Расплакаться.
Упасть.
Танцевать.
Возможно, все сразу.
В один момент я стояла рядом со Стефаном в дверном проеме. В следующее мгновение растянулась у него на груди.
Он.
Мужчина, которого я любила.
Мужчина, которого я оставила.
Мужчина, который умер.
— О, боже.
Я целовала его. Снова, и снова, и снова.
Он не очнулся.
Стефан подошел ближе. Он не попросил меня вставать с койки. Не сказал, что я слишком наваливаюсь на его пациента.
Он был очень мудр.
Вместо этого он сказал:
— Его организм сильно истощен, и инфекция измотала его. Он очнется, когда будет готов. Но он жив, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы сохранить ему жизнь.
Он жив.
Мне не нужно было делать выбор.
Гэллоуэй был здесь, со мной, на корабле. Он не последовал за Коннором. Он не отправился к своей матери.
Он был моим опустошением, моей гармонией, моим единственным шансом на надежду.
Я крепче прижалась к нему, целуя его теплые, безжизненные губы, вглядываясь в изможденное лицо и обгоревший на солнце нос. Его длинные волосы ниспадали короной — смесь коричневого и бронзового оттенков на безупречно белом фоне.
Он выглядел величественно.
Он выглядел мертвым.
Но теперь я знала, что это не так.
Я оставила свой телефон, наши видео, свои блокноты и три с половиной года резьбы по дереву и творчества.
Но я не бросила своего мужа.
Я снова могла дышать.
Если это был ад, то мне жаль тех, кто попал в рай.
Я ожидал увидеть бушующее пламя гибели, и осуждающие приговоры. А не странное ощущение исцеления.
Я попрощался с Эстель.
Я верил, что она сдержит обещание.
Я умер в тот момент, когда потерял ее из виду.
Однако... звуки продолжали прерывать мой беспокойный сон. Уколы, писк, прикосновения, много-много прикосновений.
Всплывали обрывки снов о моторных лодках и волнах океана. Что было странно, ведь я не был на лодке с тех пор, как мы с отцом отправились на рыбалку в день моего шестнадцатилетия.
Медленно я начал ощущать свое тело, чувствуя боль и жар сильнее, чем раньше. Разве смерть не была противоположным явлением? Разве нельзя обрести свободу, приняв осознанное решение... отпустить?