Невидимый противник (сборник)
Шрифт:
Я слышал ее голосок, поднимаясь по ступенькам. Она щебетала без умолку. У нее был чудесный голос, но пела она что-то странное — протяжное и чужое. И пение доносилось не из той комнаты, где я оставил ее, оно звучало откуда-то сверху. Я рывком перемахнул через последние ступеньки и замер в начале коридора, держа свой 45-й в руках и недоумевая, что происходит с ее голосом. Слилось все: страх, ненависть, изумление и безнадежность. Что ее занесло на чердак?
Когда я медленно приоткрыл дверь, то увидел, что она стоит лицом к стене, а голос звенит и переливается в гулкой пустоте комнаты. Руки опущены вдоль тела, золотые локоны струятся по нежной розовеющей шее.
Я сказал:
— Сью...
Она медленно, словно в забытьи, скользнула по мне взглядом и, сделав прыжок, как в балете, оказалась рядом. По-моему, она только теперь узнала меня. Ее голос, который дрожал на немыслимой ноте, вдруг оборвался.
— Что ты тут делаешь?
— Здесь пусто,— сказала она наконец.
— Почему ты хочешь, чтобы было так?
Она спрятала руки за спиной.
— Мебель смотрит на тебя. Она ждет людей. Я не хочу ждать людей.
— Почему, Сью?
— Они убивают.
— Тебя когда-нибудь кто-нибудь обижал?
—’Ты знаешь, то есть вы.
— Я знаю, что до сих пор тебя никто не обижал.
— До сих пор. Они убили мою маму,
— Этого ты не знаешь.
— Нет, знаю! Змея убила ее!
— Что-что?
— Змея.
— Твоя мать умерла от другого. Она была больная женщина.
На этот раз она старательно замотала головой.
— Я вспоминаю. Она боялась змеи. Она мне сказала, она сказала, что это была змея.
— Ты была тогда очень мала.
— Нет, не была.
— Пойдем вниз, цыпленок, надо поговорить.
— Ну хорошо. Я могу залезать сюда, когда мне вздумается?
— Конечно. Только не выходи на улицу,
Эти карие, огромные глаза, вновь с темными пятнами ужаса.
– — Знаете, что кто-то снова хочет убить меня?
— Не стану тебе врать. Конечно. Может, это сделает тебя осторожнее. Кто-то за тобой охотится. Я еще ничего не знаю, но ты обещала меня слушаться, верно?
— Верно, Майк.
Я подождал, пока она допьет кофе, потом выдал свою идею.
— Сью...
Она посмотрела на меня и детским чутьем угадала, что я хочу сказать.'
— Не хочешь вернуться домой?
— Я никуда не поеду.
— Ты хочешь выяснить, что случилось с мамой, верно?
Она кивнула.
— Ты поможешь этому, если сделаешь то, что я прошу.
— Что это изменит?
— У тебя большие ушки, котенок. Я старый солдат, который знает свое дело, и не стоит играть со мной дурочку. Кто-то хочет покончить с тобой, и если мне удастся узнать кто, а тебя попридержать в надежном месте...
Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой и посмотрела на свои руки.
— Опять он хочет меня убить.
— Давай тогда сыграем по-твоему. Если он и хочет, то сейчас он ничего не сможет сделать: слишком много глаз следит за тобой.
— А твои, Майк?
Я улыбнулся.
— Да я их отвести не могу, Сью. Твой отчим заплатил мне 5 тысяч, чтобы уладить это дело. Я чувствую, что тут нечисто. Крупная игра.
— Ты уверен, Майк?
— На этом свете ни в чем нельзя быть уверенным, Ты вернешься?
— Если ты этого хочешь.
— Хочу.
— Я еще увижу тебя?
Большие карие глаза стали еще больше.
— Конечно. Но что такой парень, как я, станет делать с девочкой вроде тебя?
Ее губы раздвинулись в улыбке,
— Мы найдем чем заняться,— сказала она.
Сима Торренса не было, но Джеральдина прислала за ней машину. Я посадил Сью в лимузин, подождал, пока она отъехала, и пошел обратно в контору. Я вышел на восьмом этаже и в холле заметил парня, стоящего спиной ко мне. Если бы до меня вдруг не дошло, что его поза как-то неестественна и что, возможно, ему плохо, я бы не обернулся и умер, упав лицом на мраморный пол холла. Я только вскользь заметил это перекошенное лицо и тут же отшатнулся к стене, стараясь выхватить свой 45-й, когда его оружие выстрелило и оба выстрела обрикошетили стенку у моего носа.
Когда я выхватил свой 45-й, было слишком поздно. Он отступил в кабину лифта, из которой я только что вышел, и двери закрылись. Лифт был скоростной. Я отряхнул штукатурку с лица, и тут из дверей высунулась чья-то голова:
— В чем дело, эй!
— Черт побери, если я знаю. Похоже, что-то в лифте.
— Всегда у них лифт не в порядке,— сказала голова меланхолически, и дверь закрылась.
Я позвонил Пату и рассказал, что произошло. Он довольно заржал:
— Тебе все еще везет, Майк. Когда это кончится?
– — Кто знает?
— Ты его узнал?
— Это парень, в которого стрелял Левит. Его зовут Марк Каниа.
— Майк...
— Я знаю его историю. У тебя о нем новенькое?
— Его ищут уже месяц. Ты уверен, что это он?
— Да.
— Ты, должно быть, ему сильно досадил.
— Пат, у него пуля в животе. Так он долго не проживет, а если выживет, то первое, что сделает,— пришьет меня. Если мы сцапаем его, то можно выяснить, кто за кем охотится и вообще что происходит. Если он знает, что его разыскивают, он не сможет обратиться к врачу, а когда поймет, что умирает, то сделает все, чтобы добраться до меня еще раз. Черт возьми, простреленный мальчонка, знаешь, Пат, ему нелегко слоняться по городу.
— Но он это делает.
— Он просто не может за мной угнаться, я слишком быстро передвигаюсь.
— Он дождется тебя, Майк.
— Как?
— Если он знает, что это за дело, он дождется, и он знает место, куда ты рано или поздно придешь. Он будет ждать там.
— А в промежутке?
— Я постараюсь добраться до него, и не так много щелей, куда бы он мог уползти. И, приятель, я уберу руки прочь, если тебе придется его пришить. Слишком много мертвецов и так сидят на моих плечах. Этот новый босс старается лишить тебя лицензии.