Невидимый противник (сборник)
Шрифт:
В его тоне совсем не было сарказма.
— Я оставлю ее у себя до тех пор, пока она этого хочет.
Он кивнул и, достав чековую книжку, выписал чек на 5 тысяч долларов.
— Это слишком много.
— Большие люди не должны размениваться на мелочи. Это касается и больших дел. Я хочу, чтобы она была в безопасности. Я хочу, чтобы она вернулась. Что вы скажете?
— Постарайтесь вспомнить фамилии двоих, которые покушались на вас.
— Сомневаюсь, чтобы это имело какое-то значение.
— Допустим, что мне придется этим заняться. Прошлое таит много неприятностей и много грязи. Если не хотите, чтобы я вмешивался, можете забрать чек. Но тогда просто из любопытства я этим займусь.
— И это касается вас лично, мистер Хаммер? Не похоже, чтобы вам нужны были деньги или практика. Не нужно объяснять, я понимаю и так.
Мы посмотрели друг на друга. Нам, двум профессионалам, не нужно было много времени, чтобы понять друг друга.
— Вы знаете меня, Торренс?
— Я знаю вас, Майк. Разве не все вас знают?
Я улыбнулся:
— По-настоящему совсем не все.
Глава 3
Итак, Детская Ручка был мертв. Теперь все узнают, что произошло в той комнате, и кто-то будет выжидать, и кто-то вспомнит, что случилось семь лет назад, и станет ждать, что будет дальше. Кто он — необходимо выяснить, и выяснить это придется мне самому.
На углу Бродвея и Сороковых есть бар, стиснутый огромными домами, как бутерброд, с забавным названием, которое дали ему люди с забавным прошлым.
Когда я вошел, то увидел много новых лиц, но Дисерсея Тоби разглядел сразу и заметил, как он чуть не выронил пивную кружку от изумления. Потом подошел к бару и заказал себе «Четыре розы».
Бармен был старый стреляный воробей. Он смешал мне пойло, взял доллар и угрюмо кивнул:
— Привет, Майк.
— Привет, Чарли.
— Тебя не было видно.— И не должно было.
— Тебя тут вспоминали.
— Ты слишком много слушаешь.
— Бармены и говорить любят тоже.
— С кем?
– — С тем...
— Так с кем?
— Как все бармены.
— А еще?
— Все,— ответил он мягко.
— Дело есть дело,— улыбнулся я.
— Это так, Майк.
— Верно, Чарли.
Он отошел от меня и с озабоченным видом направился к стайке туристов, которые галдели в углу. Стереопроигрыватель наяривал Синатру, но звук был плохой и музыка не производила должного впечатления. На улице стояла жара, и для любого человека зайти в это тихое местечко означало обрести прохладу и спокойный отдых.
Одна из женщин почти сползла с табуретки и, навалившись грудью на стойку, спросила:
— Свободен?
Я не стал оборачиваться.
— Иногда.
— Теперь?
— Нет.
Она отвернулась и сунула в рот сигарету.
— Глупый дикарь?
— Настоящий абориген!
Она хрипло рассмеялась.
— Значит, придется пощипать наших заморских друзей.
Дисерсей Тоби подождал, пока она ушла, и сел на табурет рядом со мной. Он великолепно сыграл роль простака, заказывающего для друга выпивку.
Когда это было сделано, он взмолился:
— Майк...
— Просто решил заглянуть.
— Тебе нужен я или кто-то другой?
— Кто-то другой.
— Мне не нравится, когда ты ходишь вокруг да около, а не говоришь прямо.
— Новая методика, приятель.
— Выкинь ее к черту, Майк. Я тебя знаю еще с прошлых времен. Думаешь, я уже не знаю, что случилось?
— А что случилось?
— С Левитом и Ручкой. У тебя что, помутнение мозгов? Ты думаешь, что тебе дадут за здорово живешь палить в городе? Теперь все изменилось. Ты был далеко, и лучше было для тебя там и оставаться. Теперь, прежде чем ты меня впутаешь во что-нибудь, мне надо сказать тебе одну важную вещь: не впутывай меня ни во что. Я всегда был мелкой сошкой, и ни вы, ни они меня не трогали. Такое положение меня вполне устраивает.
— Чудесно.
Я взял его за руку и положил на стол свой 45-й.
— Помнишь?
Он задрожал. Тогда я решил добить его. Я достал из кармана бумажник и сделал вид, что считаю деньги, а сам дал ему полюбоваться своим удостоверением, видимым сквозь пластик. Он посмотрел, и его глаза расширились, но он сумел подавить любопытство и стал тянуть свое пойло.
— Мы идем ко мне или к тебе?
— Моя .комната наверху, Майк,
— Где?
— 313.
— Десять минут. Иди первым.
Это был обычный номер второсортной гостиницы, пропахший пивом, потным бельем и грязными носками. Он открыл себе жестянку пива, потом плюхнулся на небрежно застеленную кровать.
— Говори.
— Детская Ручка... Он умер.
— Я знаю. Я его пришил. Его макушка слетела и превратилась в кашу на полу. Он не был первым и вряд ли будет последним.
Он медленно отставил жестянку,
— Будь ты проклят!
— Это все, что ты можешь сказать?
— Будь ты проклят. Думаю, тебе надо писать завещание.
— Тоби...
— Именно. Я не шучу. Слова и дело у нас не расходятся. Ты был идиотом уже в прежние времена, но теперь ты совсем пропащий. Думаешь, я не знаю об этом? Знаю, как и все. Я бы не хотел даже в одной комнате с тобой быть.
— У тебя нет выбора, Тоби...
— Да. И поэтому я буду расплачиваться потом. И ты тоже. Черт побери, Майк...
— Детская Ручка,— повторил я опять.
— Он взялся за работу Тилсона, все об этом знают.