Невидимый противник (сборник)
Шрифт:
— Да, интересно.
Она понимающе улыбнулась и открыла бутылку кока-колы.
— Он никогда не мурлыкал. Всегда на уме деньги, и огромные.
— Дальше, мать.
— Он много чего болтал. Как будто он спорил и делал ставки. Он что, поставил?
— Он поставил свою шкуру и проиграл. А теперь дальше, мать.
Она пожала плечами.
— Последний раз он был просто сумасшедший. Говорил, что дело затягивается, и просил увеличить ставки. Не думаю, чтобы он их получил.
— Имена называл?
— Нет. И никогда не звонил в частные дома или квартиры. Но всегда так громко говорил, словно там шум был ужасный. Поэтому я его и слышала.
— Из вас, мать, получится неплохой полицейский.
— Я тут давно, сынок. Что, тебе нужно еще?
— За тем я и пришел.
— Один раз он принес сверток. Завернутый в коричневую бумагу. Это был пистолет. Рукоятка рифленая и, видать, пристрелянный.
— Роскошно. Откуда вы знаете?
— Очень просто. Тот звякнул, когда он положил сверток на прилавок. И пахнуло ружейным маслом. Мой старик разбирался в таких вещах, прежде чем его пришили. Я нанюхалась этой гадости вдоволь.
Я повернулся, чтобы уйти, но она окликнула меня:
— Эй, сынок!
— Что?
— Ты и впрямь любишь старух?
Я улыбнулся:
— Только тогда, когда это необходимо.
Я вошел в комнату, где нашел тогда Велду, и осмотрелся. Потом подошел к окну. Мне не понадобилось много времени, чтобы выяснить, кому принадлежали окна напротив, в доме через дорогу, откуда просматривалась эта комнатушка. Десять долларов старому толстяку-швейцару, и у меня был ключ. А когда я открыл дверь, то сразу представил, как он тут лежал, дожидаясь. Пистолет был с оптическим прицелом и рифленой рукояткой. Мишень—то окно, из которого я высовывался несколько минут назад. Еще там были две пустые пачки из-под сигарет, жестянка от томатного сока, полная окурков и сгоревших спичек, и груда из остатков бутербродов.
Он действительно сидел тут четыре дня и ждал. Так долго. Зачем? Каждую секунду он мог убить Велду. Он знал, что она там. Он сам мне так говорил. Так долго наблюдал за ней, но не смел войти. Теперь понятно, почему он не вошел. Он приходил вовсе не за ней. Мишенью была крошка. Он пришел за девочкой. Он получил за нее деньги, и ему пришлось ждать, когда она появится. Но она не появилась. Велда поместила ее наверху, в недосягаемом месте. И только тогда, когда на сцене еще появился я, ему пришлось выйти из убежища. Он не знал, какого черта я там делаю, но ему нельзя было рисковать, я мог прийти за тем же, за чем и он, но с другой целью: увезти ее. Итак, все вновь возвращалось к маленькой Лолите.
Глава 4
Я давно не видел Дисока Адамса и его жену Цинтию. Теперь, помимо многочисленных должностей на Бродвее, директора шапито, шоу, театра, он стал президентом какой-то режиссерско-актерской ассоциации. Правда, с тех пор, как я его знал, он так и не изменился. И Цинтия — тоже. Она по-прежнему была очень эффектной женщиной с поджарой, как у гончей, фигурой и вела на телевидении одну из многочисленных викторин.
Когда я вошел, он чуть со стула не свалился и страшно обрадовался.
— Старик, ты? Откуда?
— Да, я. С другой планеты.
— Здравствуй, прелесть.— Она послала мне обворожительную улыбку.— Я говорила Дисоку, что рано или поздно ты вернешься. И потом, почему ты не пришел к нам за помощью?
— Мне не нужна была помощь, чтобы напиваться.
— Это не то, что я имею в виду.
Дисок нетерпеливо замахал на нее.
— Молчи, пожалуйста... Что новенького? Может быть, ты...
— Вот теперь вы можете мне помочь.
Это на минуту выбило его из радужного настроения.
— Слушай, я член общества анонимных алкоголиков, но...
— Нет, не это.
— Нет?! Ты заставлял меня играть в полицейского, помнишь?
Его глаза весело сверкнули. Но вмешалась Цинтия.
— Слушай, мальчик, ты моего котика не впутывай в свои выстрелы и погони. Мне он нравится в целом состоянии, и я не отдам его тебе на растерзание. Пока он просто актер, а эта игра с пистолетами плохо отражается на его комплекции. Ему нужно беречь фигуру.
— Молчи, Цинтия, если Майк хочет...
— Не думай, приятель, речь идет просто о маленьком одолжении...— Он выглядел разочарованным.— Но таком, где кроме тебя мне никто не поможет.
Он рассмеялся и пихнул меня в живот:
— Выкладывай, старик,
— Я хотел бы, чтобы ты покопался в своей памяти.
— Спрашивай, дружище.
— Была такая Салли Девон, которая выступала двадцать лет назад. Имя тебе что-нибудь говорит?
— Пока нет.
— Я сомневаюсь, чтобы она выступала в первых ролях.
— Майк,— Цинтия встала передо мной, заслоняя Дисока,— она, по-моему, была одно время женой Сима Торренса?
Я кивнул.
— Откуда ты знаешь?
— Просто я умница.
— А что ты о ней знаешь, моя прелесть?
— Почти ничего. Но мне тут пришлось говорить о политике с одним из друзей Дисока, и он назвал ее имя. Он с ней работал одно время.
— Цинтия теперь вся в политике,— улыбнулся Дисок.
— Ас кем ты разговаривала?
— Берт Рииз.
— Поговори с ним, может, он знает еще кого-то, кто был знаком с Салли.
— Конечно, но если это политика, то Цинтия...
— Это не политика. Просто хочу проследить ее успехи на сцене и в жизни. Она вышла замуж за Сима, когда тот только начинал карьеру. Поищи кого-нибудь, кто знал бы ее с тех времен. Это возможно?
— Конечно. Кошечки всегда поддерживают друг друга. Это традиция. Я покопаюсь в этом.
— Сколько времени это займет?
— До завтра что-нибудь найду. Где мы встретимся?
— В моей старой конторе, я снова в системе. Или найди меня в «Голубом кролике».
Он подмигнул мне. Он любил нашу жизнь, но Цинтия хорошо держала его в руках.
Лев всегда слушает львицу.
Человек Рикерби посмотрел на меня как-то странно, когда я вернулся, потом позвонил, снял пост и исчез. Тогда я поднялся наверх.