Невидимый
Шрифт:
Все это мистеръ Гокстеръ видлъ, изъ-за жестянокъ въ окн табачной лавочки, и странность поведенія незнакомца побудила его остаться на своемъ посту.
Въ скоромъ времени незнакомецъ вдругъ выпрямился и положилъ трубку въ карманъ. Затмъ онъ исчезъ во двор. Тутъ мистеръ Гокстеръ, думая, что сталъ свидтелемъ какого-нибудь мелкаго воровства, выскочилъ изъ-за прилавка и бросился на улицу, чтобы задержать вора. Въ ту же минуту появился вновь и мистеръ Марвель, въ сбившейся на бокъ шляп, съ большимъ узломъ, завязаннымъ въ синюю скатерть, въ одной рук и тремя связанными вмст книгами въ другой. Какъ оказалось впослдствіи, связаны он были помочами священника. Едва завидвъ Гокстера, онъ какъ-то странно охнулъ и, круто повернувъ налво, опрометью пустился бжать.
— Держи, держи его! — крикнулъ Гокстеръ и бросился за нимъ.
Слдующія ощущенія мистера Гокстера были кратки, но сильны. Онъ видлъ незнакомца прямо передъ собою; видлъ, какъ тотъ быстро обогнулъ уголъ церкви по дорог къ дюнамъ; видлъ деревенскія флаги и празднества по ту сторону улицы и обратившіяся къ нему два-три лица. «Держи вора!» заоралъ онъ снова и молодецки бросился впередъ. Но не усплъ онъ сдлать и десяти шатокъ, какъ что-то схватило его за ногу самымъ таинственнымъ образомъ, и онъ оказался уже не бгущимъ, а летящимъ по воздуху съ неимоврной быстротой. Земля внезапно предстала ему въ самомъ близкомъ разстояніи отъ его головы. Весь міръ какъ будто разсыпался цлымъ вихремъ несмтныхъ искръ, и «дальнйшія событія перестали его интересовать».
XI
Въ гостиниц
Однако, чтобы ясно понять, что произошло въ гостиниц, намъ нужно вернуться къ той минут, когда мистеръ Марвелъ впервые предсталъ передъ окномъ мистера Гокстера.
Въ эту самую минуту мистеръ Коссъ и мистеръ Бонтингъ находились въ пріемной. Они серіозно обсуждали утреннія происшествія и, съ позволенія мистера Галля, тщательно изслдовали имущество Невидимаго. Джафферсъ уже оправился отчасти отъ своего паденія и сочувствующіе друзья доставили его домой. Разбросанное всюду платье незнакомца было прибрано мистрессъ Галль, и комната приведена въ порядокъ. А на стол, подъ окномъ, гд обыкновенно работалъ незнакомецъ, мистеръ Коссъ почти сразу напалъ на три большія рукописныя книги, озаглавленныя «Дневникъ».
— Дневникъ! — сказалъ Коссъ, кладя вс три книги на столъ. Ну, теперь, по крайней мр, мы что-нибудь да узнаемъ.
— Дневникъ, — повторилъ онъ, слъ, положилъ два тома другъ на друга, чтобы поддерживать третій, и открылъ его. Гмъ, никакого имени на заглавномъ лист. Что за пропасть!.. Цифры и условные знаки.
Священникъ подошелъ и заглянулъ ему черезъ плечо.
Коссъ перевертывалъ страницы съ выраженіемъ внезапнаго разочарованія.
— Чтобъ его… Господи! Да это все цифры, Бонтингъ.
— Нтъ ли диаграммъ? — спросилъ мистеръ Бонтингъ, — или какихъ-нибудь изображеній, могущихъ броситъ свтъ…
— Глядите сами, — сказалъ мистеръ Коссъ. То все цифры, а то по-русски или на какой-нибудь такомъ язык, судя по буквамъ, а мстами по-гречески. Ну, относительно греческаго, я думаю, вы…
— Конечно, — сказалъ мистеръ Бонтингъ, вынимая и протирая очки и почувствовавъ себя вдругъ чрезвычайно неловко, какъ какъ греческій уже давно испарился изъ его головы. Да, греческій, конечно, можетъ дать намъ какое-нибудь указаніе,
— Я отыщу вамъ мсто,
— Мн бы хотлось сначала просмотрть вс томы, — сказалъ Бонтингъ, все еще протирая очки. Сначала впечатлніе, Коссъ, а потомъ, знаете, поищемъ и указаній.
Онъ кашлянулъ, надлъ очки, тщательно укрпилъ ихъ на косу, опять кашлянулъ и сильно желалъ все время, чтобы что-нибудь случилось, что избавило бы его отъ неизбжнаго позора. Потомъ не спша, взялъ томъ, протягиваемый ему Коссомъ. И нчто, дйствительно, случилось: кто-то вдругъ отворилъ дверь.
Оба пріятеля сильно вздрогнули, обернулись и съ облегченіемъ увидли румяную физіономію подъ опушенной мхомъ шелковой шляпой.
— Распивочная? — спросила физіономія и остановилась выпучивъ глаза.
— Нтъ, — отвчали оба джентльмена разомъ.
— По другую сторону, голубчикъ, — сказалъ мистеръ Бонтингъ.
— И, пожалуйста, затвори на собой дверь, добавилъ мистеръ Коосъ съ раздраженіемъ.
— Ладно, — сказалъ вошедшій, какъ будто понижая голосъ, какъ-то странно не похожій на сиплый звукъ его перваго вопроса,
— Это врно, — прибавилъ онъ прежнимъ голосомъ, — проваливай!
И онъ исчезъ, затворивъ за собой дверь.
— Матросъ, какъ мн кажется, — сказалъ мистеръ Бонтингъ. Презабавный они народъ. «Проваливай», вотъ теб на! Это, вроятно, морской терминъ, имющій отношеніе къ его выходу изъ комнаты.
— Вроятно, — сказалъ Коссъ. Какъ у меня нервы-то нынче разгулялись! Я просто такъ и привскочилъ, когда дверь такъ неожиданно отворилась.
Мистеръ Бонтингъ улыбнулся, будто самъ и не думалъ привскакивать.
— А теперь, — сказалъ онъ со вздохомъ, — за книги.
— Одну минуту, — сказалъ Коссъ, всталъ и заперъ дверь. Теперь ужъ, наврное, никто намъ не помшаетъ.
При этихъ словахъ его кто-то чуть слышно фыркнулъ.
— Одно несомннно, — сказалъ Бонтингъ, придвигая свой стулъ къ стулу Косса; — въ Айпинг за послдніе дни случались странные вещи, очень странныя. Я не могу, конечно, поврить нелпой исторіи о невидимости…
— Невроятная исторія. — подтвердилъ Коссъ, — невроятная. Но фактъ все-таки остается фактомъ: я несомннно видлъ сквозь его рукавъ во всю длину.
— Полно, видли ли? Уврены ли вы въ этомъ? Можетъ быть, какое-нибудь зеркало, напримръ… Такъ легко производятся галлюцинаціи! Не знаю, видали ли вы когда-нибудь хорошаго фокусника?…
— Не будемъ больше этого поднимать, Бонтингъ, — сказалъ Коссъ, — все это мы уже говорили. Ну-ка, примемся лучше за книги. А, вотъ это, кажется по-гречески, Конечно, это — греческій алфавитъ.
Онъ указалъ на середину страницы. Мистеръ Бонтингъ слегка покраснлъ, придвинулъ лицо поближе, какъ будто находя какое-то неудобство въ своихъ очкахъ. Греческія познанія маленькаго человчка были изъ самыхъ эфемерныхъ, а между тмъ онъ былъ твердо убжденъ, что вс прихожане считаютъ его знатокомъ и греческаго и еврейскаго текста. Что жъ теперь длать? Признаться? Удрать? Вдругъ онъ почувствовалъ на затылк что-то странное, попробовалъ пошевелить головой и встртилъ непреодолимое сопротивленіе. Чувство было очень любопытное: странное давленіе, будто нажимъ тяжелой и твердой руки, непреодолимо пригибавшей его подбородокъ къ столу.