Невинная для Лютого. Искупление
Шрифт:
И руки в крови.
И потом Кирсанова в этих руках. Несправедливо.
Я зашипел, хотя хотелось заорать. Постарался жестикулировать не сильно резко:
«Меня беспокоит, как он два года смотрел в мои глаза и врал».
Девушка зарычала в ответ, как тигрица, и широко приказала:
«Отвези меня домой. Видеть тебя не хочу», — напоследок Настя отсекла руками воздух, словно рисуя между нами стену, и сложила их на груди.
«Тебе нельзя сейчас домой», — показал я.
«Я не собираюсь здесь оставаться», — она зацепилась сильными руками за быльце, подтянулась и повернулась набок. Одеяло сползло по плечу и приоткрыло тощие ребра и маленькую грудь. Я отвернулся на миг, но запаниковал. Грохнется же. Убьется.
Подскочил к девушке и попытался ее повернуть. Она замахнулась и хлестко ударила меня по руке, а потом и по лицу.
— Настя! — вскрикнул я. — Перестань. Я не стану тебя держать силой, уедешь, как только все уляжется. — Сел рядом и прижал ее к постели. Она слабо дернулась, все еще впиваясь в мои плечи.
Мы застыли, сгораемые обоюдной ненавистью. Я не мог простить ее брата за то, что забрал самое дорогое и сестру сделал врагом, а она за то, что я посмел обвинить ее ненаглядного Волчонка.
— Он ее изнасиловал. Убил Милу, — горько проговорил я, наклонившись. — Читай, девочка, по губам, я не смогу сейчас жестами, ты снова драться начнешь, а у меня нет сил доказывать бесконечно. Твой брат, которому я доверял свою жизнь, три года держал взаперти моего сына, отчего Саша теперь не признает меня и считает монстром. Вот что сделал твой Сережа! Можешь верить, что он святой, но я знаю обратную сторону правды и никогда этого не прощу. Не говори мне о нем. Никогда! Ясно?! Я спас тебя не ради урода, что зверски поиздевался над моей женой, а ради нас, дурочка.
— Саша? — шевельнула губами Волкова. Ослабила тиски и показала пальцами: — Ты нашел его?
Я кивнул, но не отстранился. Девушка все еще сжимала губы и сверкала серым ядом глаз.
Половица за спиной скрипнула, я обернулся и поймал во взгляде Лины ярость и знакомую ненависть. Да, поза у меня зашибись! Сижу практически сверху на Насте, а она впивается руками в мои плечи. Кирсанова снова себе надумает, Бог знает что!
— Извините, что помешала, — в голосе жены сквозила ледяная стужа. — Я хотела лишь сообщить, что Мария приехала, но рада, что зашла вовремя и услышала главное. Теперь мне ясно, почему муж… Почему Алексей, потеряв голову, бросился спасать сестру своего врага один и без охраны. Понятно, почему потребовал развод. — Она выпрямилась, глаза из небесных превратились в морские. Холодные, глубокие, непроницаемые. — Разговаривать теперь будем через адвоката. Эта… — Она бросила ненавидящий взгляд на Настю. — Может оставаться тут, раз тебе приятно держать любовницу под боком. Но, если у этой девушки сохранились остатки гордости, я предлагаю ей бесплатное проживание в поселке для инвалидов. Это моя новая благотворительная программа совместно с одним американским бизнесменом. Только там не курорт! Нужно будет работать, ухаживать за больными животными. Вот условия, а мне всё же пора в банк. И, раз прилетел вертолёт, я им и воспользуюсь.
Она положила на столик папку документов и выскочила из комнаты так, будто тут отвратительно пахло.
Я спрыгнул с кровати и побежал следом.
— Лина! Ты никуда не полетишь! — поймал ее за руку и развернул к себе. Коридор угрожающе сузился, а кровь стала кипятком, перед глазами заплясали мушки. — Я ненавижу оправдываться и не стану этого делать, потому что ни в чем перед тобой сейчас не виноват. Ты увидела и услышала то, что хотела, а не то, что есть на самом деле.
Жена дернулась, но я сильнее прижал ее плечи к стене и наклонился, чтобы поцеловать, чтобы показать, что кроме нее для меня никого важнее нет, но сзади кто-то неожиданно ударил в спину. Я машинально развернулся и зацепил Сашку ладонью. Он прижал ручку к щеке и люто закричал сквозь слезы:
— Отпусти маму! Монстр! Ты монстр! Уходи! Проваливай! — и закашлялся.
Я ошарашенно попятился. Дурдом какой-то. Жена ревнует к девчонке, которую я считаю сестрой, а родной сын видит во мне чудовище.
Еще отступил. Лина бросилась к сыну, чтобы его успокоить. Звук ингалятора и сиплый вдох Саши совсем сжали мои нервы, правда нависла над головой тяжелым свинцом.
— Вам без меня будет лучше, — признал я и быстро ушел в холл. Накинул куртку, поцеловал встревоженную тетю в щеку и шепнул ей на ухо: — Не оставляй их. Им нужна поддержка и любовь. Только не моя.
— Леша, что случилось? — крикнула вслед тетя, но я уже не ответил.
Я должен уйти, как лис. Приручили. Показали, каким мир может быть хорошим. Научили любить, ценить, жить заново, но шанса не дали, потому что никто в тебя не верит и никогда не поверит. А я верю?
На улице было морозно и солнечно. В душе темно и слякотно. Я побежал вдоль вычищенной дорожки к вертолету, но меня окликнул Васька конюх:
— Агата рожает! Жеребенок развернулся. Алексей, что прикажете делать?
Остановившись, я глубоко пропахал снег ботинками, сплюнул под ноги и побежал в сторону конюшен.
— Роды принимать, что еще делать? Ветеринар на месте?
— И не один, — запыхавшись, прокричал рядом Василий. Снял шапку, потер вспотевшее лицо, напялил головной убор на место и побежал впереди меня.
Глава 23
Ангел
Меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. А голове все крутилась случайно подслушанная фраза «а ради нас, дурочка». Я смотрела в спину уходящего Лютого и хотела сделать ему больно. Так больно, чтобы не поднялся с колен. Чтобы хоть на мгновение понял, каково мне было услышать их нежное воркование. Лицемер! Монстр! Так его назвал Саша.
«Вам без меня будет лучше».
Почему так холодно стало от этих слов Лютого? Вдруг я воображаю чудовище в шкафу? Он ведь не успел и объясниться. Да что там объяснять?! Он любил Настю и до сих пор по ней сохнет!
— Мама, тебе холодно?
Мальчик обвил мою шею худенькими ручонками. Не в силах сейчас произнести и слова, я помотала головой и поцеловала его в лоб.
Со стороны лестницы к нам спешила Мария.
— Что произошло, Лина? — спросила она тревожно. — Лешу будто шершень укусил.
Я снова покачала головой, сдерживая неожиданно подкатившую к горлу тошноту. Хотелось блевать от лжи Лютого. Поверить не могла, сколько напридумывала себе про нас, а никаких «нас» не было. Лютый женился на мне из чувства вины и долга. Из-за давления мента, из-за связей и защиты отца. Все слова о любви — ложь! Я и раньше сомневалась в искренности Берегового, но теперь, после его невероятно-звенящего и нежного «ради нас, дурочка», уверилась в том, какая же я дура!
— Плохой дядя напал на маму.