Невинная для Лютого. Искупление
Шрифт:
«Я сожалею, что Лёша так поступил с тобой, — прочитала я. — И мне жаль, что тебе приходится ненавидеть человека, которого любишь».
Я с шумом втянула воздух и быстро заморгала, прогоняя некстати нахлынувшие слёзы. Успокоившись, посмотрела на Настю и процедила:
— Не смей жалеть меня.
Она приподняла брови и забрала у меня планшет. Что-то черкнула и повернула ко мне экраном.
«Я тебе искренне сочувствую».
Я усмехнулась:
— А с чего вдруг? Мы друг другу никто.
Настя неожиданно схватила
Не выдержав непривычного ощущения, я вырвалась, а Настя, не глядя на меня, развернула коляску и поехала в направлении катающегося на лошади Саше. Остановившись в нескольких метрах, замерла, будто любуясь ребёнком.
Девушка больше не касалась меня, но неприятное ощущение в груди не исчезло. Оно росло и нагнетало страх. Даже дыхание перехватило. Правильно говорил отец, что жалость — это заразная болезнь, убивающая дух. Одно объятие, а мне уже страшно до потемнения перед глазами. И я даже не могла сказать, чего именно я боюсь. Может, это предчувствие беды?
— Что с тобой? — подошёл отец.
— Мне… нехорошо, — призналась я.
— Саша! — крикнул папа. — Поехали домой, на сегодня хватит.
— Я ещё хочу! — захныкал сын.
— Мы ещё вернёмся, — пообещал его дедушка и помог спуститься с коня.
Попрощавшись, мы сели в вертолёт и поднялись над заснеженным городком. Я смотрела на зеркальную поверхность озера, россыпь симпатичных домиков и уменьшающиеся фигурки людей. Возможно, мы с Настей смогли бы стать подругами. Где-то в другой жизни.
Глава 27
Ангел
Всю обратную дорогу я пыталась выбросить из головы написанные Настей слова. Я всё делаю правильно, девушке понравилось в посёлке. Сашка доволен, что покатался на лошадке. Папа успокоился, что в доме нет посторонних. Так почему же тревога всё сильнее терзает моё сердце?
Когда вертолёт приземлился у нашего дома, отец помог мне выйти. Саша упоённо рассказывал встречающей нас Ирине про чудесное место, где живут добрые лошадки, а ко мне подошёл один из вызванных работников фонда.
— Ваш муж выгнал ветеринара из конюшни, — мрачно сообщил он, и у меня ёкнуло сердце. — Горев недоволен, ворчит уже несколько часов. Можно, я отвезу его обратно?
— А с Агатой что? — деревянным голосом уточнила я.
Тот пожал плечами и отвёл взгляд.
— Извините. Этого я не знаю.
Я быстро направилась к дому, куда ушёл отец с Сашей. Навстречу спешила Мария, и я громко спросила:
— Лёша звонил? Что с Агатой?
— Звонил Слава, — обеспокоенно ответила она, кутаясь зябко в шубку, и у меня дыхание перехватило. От волнения я покачнулась и, охнув, схватилась за занывший живот. Мария тут же бросилась ко мне и поддержала: — Всё в порядке! Ангелина, всё хорошо. Агата родила, жеребёнка удалось спасти…
Я облегчённо выдохнула и, не двигаясь, пережидала, когда уйдёт тонус. Наконец, живот расслабился, и дочка недовольно забилась, выказывая своё возмущение. Я погладила живот и вопросительно посмотрела на Марию:
— Но если всё хорошо, то почему на тебе лица нет?
— Алёша, — едва не плача, выдохнула она. — Слава говорит, он уже давно ушёл с конюшни, но домой он так и не вернулся.
— Ой, не мальчик давно, — отмахнулась я. — Взрослый мужик, не заблудится.
И направилась к дому. Мария не отставала:
— Это конечно верно. Но Лина, он несколько суток практически не спал. То снег убирал с крыши, чтобы Агату не привалило, то конюшню спасали от обвала, то с тобой, то за Настей, то с Сашей, то уезжает куда-то. Похудел за последние несколько дней, осунулся так, что едва узнала. А ещё он ранен…
— Ранен, — замерла я на пороге. — Доктор сказал, могут быть обмороки.
Тревожащее ощущение беды, возникшее ещё в посёлке, усилилось. Если муж потерял сознание в лесу и упал в снег?
Я сорвалась с места и побежала обратно.
— Стойте! — закричала собирающимся работникам фонда. — У нас человек в лесу пропал. Нужна помощь в поисках!
Что-что, а дисциплина в моей компании на высоте. За исключением брюзжащего ветеринара, которому я ещё припомню непрофессиональное поведение, откликнулись все. Я собрала охрану, дозвонилась до МЧС и когда уже пыталась связаться со Славой, из дома вышел папа.
— Саша заснул, — с улыбкой сообщил он и, окинув настороженными взглядом суету во дворе, уточнил: — Что происходит? На улице жуткий мороз, иди домой, дочка.
— Береговой пропал, — надевая поверх пальто принесённую Ириной шубку, коротко сообщила я. — Мы идём на поиски.
— С ума сошла? — взвился отец. — В дом иди! Никуда твой муж не денется. А денется, так туда ему и дорога. Всем будет лучше, если Береговой у…
— Папа! — возмутилась я.
— Уйдёт, — закончил он.
Я хотела кричать «Он нужен мне!», но вслух лишь произнесла:
— Детям нужен отец. Поиску быть. А ты можешь идти в дом.
— Лина!
— Папа!
Мы, буравя друг друга яростными взглядами, одинаково поджимали губы и хмурили брови, пока ко мне не приблизилась Мария:
— Вертолёт вот-вот поднимется. Охранники выводят снегоходы, но их мало. Многие поедут на машинах. Ты на джипе или вертолёте?
— На джипе, — коротко ответила я.
— Кирсанова! — возмутился отец моему непослушанию и вздохнул: — Ладно, позволю тебе на этот раз решить. Но я еду с тобой!
— Надо успеть найти его до темноты, — кивнула я. И попросила: — Мария, останьтесь с Сашей.
— Конечно, — она помахала телефоном. — Прошу, позвоните мне!
— Разумеется, — на бегу крикнула я.